Ольга Романовская - Словенка
Дом сестрии Силы Ждановича Белёны Игнатьевны стоял между выселками и посадом, а вокруг другие дворы. Девка поначалу дивилась высокому крыльцу, двору широкому; тому, что в нём над избой ещё одна горница. Да и сам хозяин, Добрыня Всеславович, странным был для жителей её печища. Плотник он был, целыми днями брёвна топором рубил, а после с сыновьями, крепкими ребятами, Егором и Хватом уходил куда — то.
Белёна Игнатьевна, полная, румяная женщина не трудилась с утра до ночи, как Добромира, а всё потому, что помогала ей домостройничать девчонка — чернавка Миланья.
Сестрия обрадовалась приезду Силы Ждановича и жены его, по дому забегала, тесто замесила, велела Миланье за мужем бежать. Про себя подметила Гореслава, что Добромира никогда бы так не суетилась: у неё всегда для нежданных гостей было припасено что — нибудь в печи — каменке.
— Славную девку вы мне привезли, я её в посад, к самому граду приведу, пусть на неё парни полюбуются, — говорила Белёна, потчуя гостей чаем липовым. — В невестах долго не засидится. Как же зовут её?
— Гореслава Наумовна. Сама за нами увязалась.
— Бедовая девка, но красивая. Эх, в её годы я тоже была такая. Недаром Белёной назвали.
— Ты о ней, сестрия, позаботься, — попросил Сила. — Кут ей в горнице отведи.
— Сама посмотрю, чтобы Миланья перину ей взбила.
Гореслава изумлённо посмотрела на хозяйку.
— Хоть и не пух лебяжий, а сенцо простое, да всё мягче. Помогать мне будешь по хозяйству часок — другой, а после с подруженьками за ворота.
— До грудня замуж выдадим.
… Жилось девке в доме плотника Добрыни привольно: никто рожь косить не заставлял, не корил за то, что бездельничала. Хоть Белёна Игнатьевна и казалась женщиной строгой, но, как оказалось, работала не больше, чем нужно было. Почти всё в доме делала Миланья, но одно хозяйка ей не доверяла: пищу всю готовила сама.
… Утром проснулась она в светлой горнице, по всходу в избу сошла. Миланья из кутов сор выметала, горшки чистила. На столе ещё дымился горшок с кашей: значит, недавно хозяева трапезничали. Гореслава подошла к оконцу; чудное было оно, больше тех, немногих, что в избах печища были. Ни кузнеца, ни кузнечихи не видать.
— Миланьюшка, а хозяева где?
Девчонка подняла русую голову, с любопытством посмотрела на неё.
— В град они ушли. Поели бы вы, Гореслава Наумовна.
— Не гоже тебе меня так называть.
— А как же ещё? Не сестрица вы мне.
Гореслава взяла ложку, зачерпнула немного каши из горшка. Славная была каша у Белёны Игнатьевны, лучше, чем у Добромиры получилась. Отыскала крынку молока и краюшку хлеба — лучше еды и не пожелать. Вспомнила она о Миланье, спросила, ела ли та.
— Да как же некормленой быть, хозяева у меня ласковые.
Девчонка горшок с кашей в печь убрала, молоко в клеть отнесла.
Долго думала Гореслава, что же ей делать. Рукоделие её в родном печище осталось, а для нового у хозяйки ниток испросить нужно было. Решила она за ворота выйти, на город посмотреть. Что за Черен такой, почему его люди так прозвали?
А название сие просто объяснялось. Давным — давно пришёл на берега Нева предок Вышеслава, понравилось место это ему между двух речушек: одна из них Быстрая, другая — Тёмная. И основал он город — град, формой черен меча напоминающий. От того — то и зовётся он Череном.
…Гореслава с высокого крыльца на Хвата смотрела, думала: заметит или нет. Приметил, топор в бревно воткнул, крикнул:
— Утро доброе вам, Гореслава Наумовна.
— Доброе, Хват Добрынич.
— Во двор или со двора?
— Со двора. На город мне посмотреть хочется.
— Чай, в печище вашем нет домов таких, беглянка.
— Нет, — честно призналась девка. — Хоромин таких у нас нет.
— Пойдём, провожу. Заплутаешь одна.
— А батюшка — то ваш не осерчает?
— От князя раньше полудня не возвращается.
— Счастливые, — подумала Гореслава. — самого князя видят не раз в лето.
Справа и слева от двора Добрыни были другие, побольше. И у всех хоромины с высокими крыльцом.
За Наумовной и Хватом увязалась Лисичка, одна из дворовых собак, забавная рыжая лайка. Девушка давно приметила, что ходила она только за младшим хозяйским сыном.
Привёл Хват девку на берег Быстрой; крепко сжалось сердчишко у неё при мысли о том, что бежит вода в Медвежье озеро, где ждут её, не дождутся родичи милые.
— Ты о грустном не думай, по сторонам лучше посмотри, — Добрынич тронул за рукав, забыть о печище заставил.
Ах, было на что посмотреть! Широк, велик Черен, глазом не окинуть. Славный торговый город, в него много заморских гостей на быстрых драккарах приплывало, у жителей пушнину покупали.
Княжий град на холме стоял прямо супротив Нева, а за ним город вырос. Две реки — матушки его обняли, воды их многих взлелеяли.
Кто — то из парней окликнул Хвата, отошёл он в сторону; Лисичка за ним побежала. Девушка прошлась немного вдоль берега к граду, дивясь всему, что видела.
Возле стен, неподалёку от ворот спешились несколько вершников. Долго они о чём — то спорили, а потом один из них вновь на коня вскочил, к реке поскакал.
Гореслава по сторонам глядела. Поэтому не заприметила вершника. Конь — огонь перед ней на дыбы взвился, чуть не зашиб.
— Что за девка глупая, прямо под копыта попасть хочет, — вершник на землю спрыгнул.
Девушка только сейчас глаза подняла и ахнула. Стоял перед ней ладный кметь, которого она подле князя часто видела. Богатая на нём одёжа, а мятль из ткани заморской с серебряной пряжкой… А глаза голубые — голубые, как небо, волосы русые на лбу повязкой собраны. Настоящий словенин, ни капли в нём крови урманской или корелской. Вот за кого бы пошла.
— Откуда ты, краса?
— Не знаю, я у плотника Добрыни в доме живу, — опустила она ресницы, боялась ещё раз на него взглянуть.
— Странная ты. Хоть зовут как?
— Гореславой кличут. Города вашего я не знаю, вот и помешала.
— Почему же помешала?
— Спешили вы куда — то, князь, а я…
— Какой князь я тебе, — он рассмеялся. — Вышеслава князем зови, хозяина городского. А я кметь всего лишь. Изяславом зови.
— Счастливая я, верно сёстры говорили. Только к добру ли это, — подумалось девке.
А тут и Хват вернулся, увидел Изяслава, остановился и шапку снял.
— Ступай, дружок ждёт тебя, — Изяслав по голове её потрепал, коня под уздцы взял и, пеший, повёл его по берегу Быстрой.
Гореслава долго смотрела ему вслед, потом к Хвату подошла.
— Знаешь ли, с кем говорила?
— Изяславом назвался.
— Сестры княжеской сын он, после княжеского, нет его слова сильней.
