Владимир Ильин - Напряжение
Я закивал так часто, что голова чуть не отвалилась.
— Я научу, но будет одно условие. Никто не должен знать о наших занятиях. Даже директор. Даже няня и твой самый близкий товарищ.
— Но как тогда драться?
— Я же сказал — научу, — подмигнул мне, в общем то, не такой и страшный человек. Мой друг!
— А когда? — заерзал я на месте.
— Да хоть сейчас, — дядя Коля встал, попытался заглянуть под кровать, насколько хватило гибкости, и попытался что‑то выудить тростью, безо всякого успеха. — А ну ка, малой, метнись на пол.
Слитный хлопок двух ладоней об пол раздался почти сразу — интересно ведь. Раньше старшие говорили, что там труп у него лежит, но я‑то теперь точно знаю, что вранье. Разве что он его по пяти ранцам рассовал — огромным, как у нашего физрука.
— Видишь самую дальнюю сумку?
— Эту какую?
— Которая самая пыльная.
Оценив слой пыли пальцем, я уверено вцепился в баул зеленого цвета, с грязно — желтыми разводами.
— Вижу!
— Тащи на центр комнаты. Ага, молодец, а теперь открой.
— А там точно трупа нет?
— Будешь кривляться — будет.
Прижав язык зубами, я с предвкушением расстегивал тугой механизм замка, специально сложив края сумки складкой — чтобы потом резко дернуть в разные стороны и ахнуть от всяких магических штук! Вот только внутри даже блестящего ничего не было — какая‑то форма, цвета песка, и массивные ботинки занимали половину всего пространства. Еще там была фуражка, фляга тусклого цвета, одна штука… О, бинокль!
— Ну ка руки убрал! — возмутились над ухом, подкрепив приказ подзатыльником.
Пришлось отложить, с огромной неохотой — я ж даже не взглянул через него.
— Во внутреннем кармане смотри, — направил мои поиски сосед.
Его содержимое оказалось еще скучнее — какие‑то бумажки из серой бумаги, маленькие книжки без картинок. Тем удивительнее слова дяди.
— Вот, то что нужно, — с довольством утянул он находки из моих рук, быстренько просмотрел, пока не остановился на одной из книжиц. — На, читай.
— Ти — ра — ж пятьсот экз.
— Да переверни ты!
— Ме‑то — ди — че — ски — е ука‑за — ни — я… — тщательно выводил я, водя пальцем по строчке.
— Стоп! — рядом, как от боли, скривился дядя Коля. — Кто так читает, а? Вас чему там учат?
— Ничему не учат, — удивился я.
— Это как? — пришел его черед удивляться.
— Меня в школу не пустили. Не хожу я туда, — со скрытой обидой пожаловался я сторожу.
— Так, понятно. — Помассировал он переносицу, о чем‑то напряженно раздумывая. — А вместо школы что?
— Ничего, — пожал плечами. — Утром спорт, потом кушаю, потом с младшей группой играю, потом кушаю, потом со своими играю, потом кушаю, потом спорт, потом снова кушаю, потом сплю…
— Что б я так жил. Понятно. Учебой, значит, тоже займемся.
— Мне дальше читать? — помахал я книжицей.
— Нет. Книжку выучишь до вечера, сам. Книжку никому не показывать.
— А — а? — разочарованно протянул я.
— Это проверка, — подмигнул он. — Вдруг ты учиться не способен.
— Это я‑то не способен?! — возмутился в ответ. — Да я самый способный в мире!
— Тогда еще вот эту брошюрку выучишь.
— Но я скромный, поэтому не надо. — повернулся я спиной, делая вид, что уже начал учить.
— Как успехи? — поинтересовался через десять минут сторож, куда‑то собираясь.
— Тираж пятьсот экз!
— Да переверни ты ее! Вечером приду, книгу не теряй, не показывай. И еще, Максим.
— А? — поднял я на дядьку взгляд.
— На самом деле книга волшебная, — подмигнул он мне, потрепал напоследок волосы и ушел.
Так бы сразу и сказал! Я с новым интересом уставился на сложенные вместе листочки. Хм, а если ее съесть?
А еще через пять минут явилась няня — забрать на тренировки.
День прошел очень интересно! Я пользовался каждой свободной минутой, чтобы украдкой прочитать новую строчку и зубрить, пока делаю новый подход или пробегаю новый круг — за мной почти не следили, но все‑таки пару раз я был очень близок к провалу.
В первый раз меня, усевшегося за куст во время утренней прогулки, заметила няня.
— Что ты там постоянно рассматриваешь? — чуть не подловила меня няня. Еле успел спрятать книжку, запрятав под трико.
— Ничего, — замотал я головой, поправляя складку от книги на штанах.
— Ты с… этим…. поосторожнее, не повреди, — как‑то странно на меня глядя, произнесла она.
'Да что бы ты понимала в магии, женщина!'
Второй раз пристали старшие на общей прогулке во вторую смену. Подвалили втроем, настороженно посматривая на меня. А еще у них были палки. А у меня — браслет, который не даст моему дару меня защитить. И никаких знаний, которые обещал мне дядя Коля… Хм, а вдруг он знал, что так случится и не зря дал мне книгу?
— Синхронные энергетические всплески повышают аберрации на два порядка! — прогудел я волшебным голосом, взмахнув руками, как дед мороз на утреннике (он ведь тоже волшебник).
— Валим, он псих! — завопил крайний, утягивая за собой остальных.
— М — магия, — довольно протянул я, погладив книжицу в кармане.
В общем, книжку я выучил, и вечером, после полдника, с нетерпением ждал дядьку, чтобы похвастаться.
— Ты зачем страницы погрыз, а? — отреагировал он на протянутую ему бумажку.
Дядька пришел не с пустыми руками, а с целой кипой больших книг в белом пакете. Наверное, тоже волшебные.
— Я все выучил, — вопрос я пропустил мимо ушей и демонстративно закрыл себе глаза. — Спрашивай!
— Серьезно? — Неподдельно удивился тот. — В смысле, молодец! Понял что‑нибудь?
— Ну… Там слова сложные, — неохотно признался. — Но я их все равно выучил.
— Тридцать шесть страниц, — листнул он книжку в самый конец. — Силен. Давай тогда с самого начала.
- 'Методические указания по развитию энергетики для младшего сержантского состава. Город Москва, тысяча девятьсот восемьдесят седьмой год. Страница один. Аттестация на уровень 'Новик'. А что такое методические?
— Вам рассказывали сказку про Иванушку и Кощея Бессмертного?
— Ага.
— Вот если бы ему сразу бы дали методические указания, то в них было бы написано: 'Установить маяк на острове с одиноким дубом. Покинуть двухкилометровую зону. Осуществить бомбометание по пеленгу маяка'. И все, нет ни дуба, ни сундука, ни утки, ни яйца, ни иглы, ни Кощея.
— Круто! А что такое маяк, пеленг и бомбометание?
— Это… Не верти мне нервы, мелкий! Методические — значит только то, что нужно делать и знать, чтобы делать.
— И ничего я не верчу, — пробурчал я, глядя на собственные ладони.
