Убийца избранных: Конрад (СИ) - Белоусов Николай

— Месяц, и что? — огрызнулся парень.

— Слишком спешишь. Тебе платят за каждый положенный или испорченный кирпич? Задумайся вот о чем…

Но Расим не дал ему договорить и стал размахивать руками перед лицом мальчишки.

— Не умеют они думать. Ты посмотри на него — сущий зверь. Ему бы только кирку, да камни колоть! Бесполезный сброд.

Конрад ждал. У него всё время мира.

"Почти всё время."

— Если казнить всех плохих… — начал Конрад фразу Зальдура, и мысленно добавил:

«Архитекторов.»

Расим это понял, фыркнул, отвернулся.

— То государство не увидит ни одного хорошего.

— Благодарю вас за мудрость, достопочтимый Расим. А тебе. — он повернулся к раоню. — стоит посчитать сколько ты положишь кирпичей, если будешь класть вдвое медленнее чем сейчас.

Юнец сплюнул.

— Вдвое меньше.

Расим покачал головой.

— А я что говорил? Они непробиваемы.

Но Конрад пожал плечами.

— Расскажи, если отважишься попробовать. Надеюсь, к тому моменту я еще буду здесь.

Парень фыркнул и принялся разбирать кривую кладку, бормоча проклятия.

Конрад не осуждал его. Что поделать? Если бы он поспешил в зале императора, с ним могло случиться кое-что хуже, чем кривой ряд кирпичей. И все же он оказался слишком быстр, хотя это не мог предсказать никто. Кроме богов.

Они закончили обход и Расим казался доволен.

— Эта лачуга растёт. А вот тебя мне прислала сама тень.

— Но найдется ли мне работа? Чтобы тебя сопровождать лучше обратиться к кому-нибудь более симпатичному.

Расим отмахнулся.

— С возрастом становится приятнее смотреть на чертежи и хорошо выполненную работу, друг Конрад. А её я тебе подыщу. Ты надолго у нас?

Конрад задумался, сколько ему понадобится времени на это дело. Неизвестно. Проникнуть во дворец можно, но надо и уйти живым. Войти и выйти тихо, а без нужной помощи или чертежей дворца это невозможно.

— На год или два. Может, больше. Мне нравятся здешние ветра, да и люди выглядят добрее.

Расим охнул.

— Вот эти мерзавцы и лентяи добрее выглядят? Или те негодяи, что обокрали тебя? Конрад, друг мой, тогда то, откуда ты пришел, настоящая житница солнца, где даже песок иссохнет.

Конрад улыбнулся и отшагнул в сторону, чтобы оставаться в тени.

— Я про тебя, Расим. Ты планируешь доверить мне ответственную работу, и не погнал меня в ночи.

Расим захохотал и тоже спрятался от солнца.

— Не выгнал, потому что испугался. Чего орать, когда не видишь на кого. А работа… чтож, если за три дня твоего наблюдения эти стены не рассыпятся, то будешь моим помощником.

— А если все пойдет не так? Кривые стены, балки не там?

Расим пожал плечами.

— Тогда тебя удушат сами рабочие — им же это всё придется разбирать. — и протянул руку.

Конрад пожал её.

— Тогда уж предпочту кирпичом по голове.

Первые два дня тянулись практически бесконечно. Конрад старался присутствовать всегда и везде, чтобы не допустить ни одной погрешности. Это нервировало и раздражало рабочих. Некоторые в его присутствовали останавливались, но как только уходил, возвращались к делам. Им явно не нравилось, что какой-то чужак объявился из ниоткуда и тут же стал выполнять роль надсмотрщика архитектора.

Как-то во время полуденной жары, когда все сделали перерыв в работе, Конрад сидел в тени и изучал чертежи. Изначальная задумка казалось красивой, высокой, но в ней не было характера. Симметричная, правильная. Как будто Расим осторожничал или боялся проявить фантазию. Был еще вариант, что он не умеет иначе, но он вдохновлялся старым другом Конрада, а значит в нем должны были быть позывы к неправильности. Почти всё, что делал Зальдур было асимметричным. Старался сделать так, чтобы эта неправильность шла в пользу. Как выбившаяся пряд из уложенных волос, как шрам под глазом у воина, как лучник у которого немного перекошены плечи. Всё это нарушало изначальную задумку, идеальность внешнего вида, но придавало ему если не душу, то особенность.

"И в конце концов он прославился." — порадовался Конрад за давно умершего друга.

— Эй, чужак. — окликнул его один из рабочих.

Конрад поднял глаза, всмотрелся в грубое и обветренное лицо, где один глаз явно был выше другого. То о чем он и думал только что — не красота, а индивидуальность.

— Ты целыми днями ходишь рядом с нами. — продолжал мужик. — отдохнуть бы тебе. А то…

— Я могу споткнуться или упасть с лесов? — перебил его Конрад. — да, я задумывался об этом.

— И?

— Тогда вам придется сидеть без работы, пока не пройдут расследования в моей смерти. Или травмы, или еще чего.

Рабочий посмотрел на товарищей, затем шагнул ближе, что его сандали коснулись ботинок Конрада. Последнему пришлось выпрямиться, чтобы не упереться лбом тому в пах.

— Солнце на высоте злое. Бьет в голову сильнее молота.

— А мои замечания такие же беспощадные, как крики голодных детей или возмущения жены?

Глаза мужика расширились.

— Чего?

Конрад свернул чертеж и отложил. Подальше. Туда, где его бы не достала возможная драка или брызги крови.

— Давай начнем с того, что я слежу, чтобы вы делали работу так, чтобы за неё заплатили. Верно?

— Неужто? Ты только и шныряешь, да слухаешь, что мы там разговариваем.

Конрад вздохнул. Заметил, что за ними наблюдают и другие строители.

— А есть что послушать? — Конрад встал и отступил на шаг. Работник оказался чуть выше него. — Посмотри туда, — он указал на чертежи. — Мне важно, чтобы ваша работа сложилась в то, что задумал Расим. А говорить вы можете что угодно, если это не мешает ни другим рабочим, ни Расиму, ни мне. Вам платят не за молчание, не за слова, не за угрозы толпой. Вам платят за положенные кирпичи, положенные балки, плиты.

— Так не мешай нам это делать. — сказал мужик и подошел ближе, но натолкнулся на ладони Конрада.

— Прошу, оставайся там, я пугливый.

— Ну а я нет.

Конраж смотрел ему в глаза.

— Тогда расскажи о своей смелости детям, жене и всем тем, за кого ты отвечаешь. И что из-за неё ты лишишься работы. И раз твоя смелость стоит больше, чем жизнь каменщика, то иди в солдаты, где подобные вещи могут быть в цене. А здесь и ты, и я, и каждый, кто на площадке делают общее дело — создают что-то новое. Вон тот мальчишка. — он указал на паренька, с которым уже сталкивался, — если за ним не присмотреть, выложит несколько десятков кривых рядов. А затем стена упадет. Но с большей вероятностью, что и тебя, и его заставят её разбирать, чтобы выложить ровно. А знаешь почему? Потому что никто из вас — опытных каменщиков — не помогает ему, не следит за его работой, и думает не обо всём храме, а о своей кладке. И только о своей.

Мужик смутился.

— Мы кладем кирпичи. За здание пусть думает архитектор.

— Вы делаете часть от целого. А я лишь помогаю не погрязнуть в своих ошибках, как в долгах из-за игры в кости.

Несколько людей в группе откашлялись и увели взгляды в сторону. Любители азартных игр всегда есть в любой толпе.

— И все же… — еще раз попытался мужик, но Конрад остановил его, подняв указательный палец.

— И все же, когда вы дадите понять, что за вами не надо следить, когда вы будете ответственны друг за друга, тогда я и Расим будем нужны, чтобы собрать нескольких из вас и сказать, что надо сделать за день. — Он посмотрел на всех. — А если вы хотите кого-то напугать, то хотя бы думайте чего боится он, и на что вы готовы. На что ты готов, чтобы я тебе не мешал работать?

Мужик посмотрел в сторону, замахнулся.

Конрад как держал руки, так и ударил. Правой рукой под челюсть, а левой ладонью заблокировал плечо каменщика. Всё кончилось в мгновение, и никто из рабочих не успел сообразить, когда Конрад поймал обмякшего мужика и посадил на свое место.

— Прошу вас. — сказал Конрад зевакам и взглядом указал на кучу кирпичей. — мы делаем одно дело.

Рабочие переглядывались. Кто-то смотрел на вырубленного мужика, морщился, с недобрением глядел на Конрада. Но тут раздался крик.