Александра Верёвкина - Осколки вечности
— Мердок умер шестьдесят лет назад, — неохотно вернулся Майнер к недавнему предположению заклятого врага. — Ты в курсе, что его арестовали за убийство Айрис? Так вот, он взял на себя вину, поэтому следствие закончилось быстро. Через три недели после твоего трусливого бегства состоялся суд, на котором Волмонду вынесли приговор. Пятнадцать лет за убийство с особой жестокостью. По законам штата Джорджии тех времен срок приравнивался к смертной казни, на которой настояли одиннадцать из двенадцати присяжных. Удивляюсь, как они вообще не привели приговор в исполнение прямо в зале суда! Его же ненавидели со страшной силой. Да-да, я там был, потому что хотел напоследок взглянуть в глаза человеку, растоптавшему мою жизнь. В общем, старика хватил инфаркт, и из владений бесстрастной Фемиды его привезли в больницу, где спустя сутки за ним пожаловала мадам в черной рясе с косой. Так что твоя теория из разряда фантастических.
— Почему он признался? — сухо спросил Леандр, демонстративно разглядывающий пейзаж за окном. — Неужто и впрямь винил себя? Запоздало опомнился, старый пердун!
— Ты действительно хочешь поговорить об этом? Со мной? — закусил удила Джей, порываясь вскочить на ноги, чего я не позволила сделать из соображений безопасности окружающего пространства. Довольно уже бурных разборок на сегодня! — Да погоди же ты, Астрид! — прикрикнул он на меня, упрямо вставая с дивана. — Ты убил девушку, разрушил мою жизнь, жизнь ее отца, а теперь корчишь из себя великомученика?! Не желаешь полюбоваться пасторальными картинами деяний своих рук? У меня целый архив последних фотографий Айрис из полицейских отчетов и подборка лучших кадров с похорон ее отца!
Я сжалась в тугой комочек нервов, когда потерявший остатки разума парень кинулся к висящей на стене картине с изображением моложавой темноволосой девы, отодвинул помпезную бронзовую раму в сторону, за которой прятался сейф, и после недолгих манипуляций выудил из недр несгораемого монстра толстую папку, швырнув ее вампиру в лицо. Тот изловчился и поймал любопытный каталог, не рассыпав ни одной бумажки, а затем на долгих две минуты погрузился в чтение, перелистывание и рассматривание собранных воедино файлов. Длинные пальцы быстро перебирали черно-белые снимки, часть которых я уже видела ранее, — кадры, сделанные в моей нынешней комнате, с запечатленным на них обезображенным трупом Айрис Волмонд.
— Почему? — только и сумел выговорить Лео, зеленея на глазах. — Что произошло? Я…я ведь оставил ее совсем другой.
— Более целой, должно быть? — злорадно рассмеялся Джей. — Воссоздать для тебя подробности той ночи? Описать, что испытал я, когда вернулся в город, без промедления отправился в дом к любимой девушке, желая огорошить ее счастливой новостью, что все для нашего побега готово? Она не хотела за тебя замуж, а Мердок был непреклонен, он требовал от дочери беспрекословного повиновения и самолично назначил дату свадьбы: десятое июня. Айрис рассказала мне обо всем лишь в последний момент. О твоих низостях, преследованиях, двусмысленных намеках…Видит Бог, я считал тебя другом, но от того ножа, хладнокровно всаженного в спину, оправиться не смог. Ты действовал исподтишка, прекрасно зная о том, что она будет молчать! Не скажет мне ни слова из страха потревожить старые раны. Больше всего на свете ее страшила моя прежняя сущность, пугал тот, кого вылепила из меня армия. И мы решили уехать, начать новую, светлую, — он раздосадовано хмыкнул и просверлил взглядом вежливо-заинтересованную физиономию вампира, — жизнь с нуля. Окольными путями я раздобыл для нас обоих документы, нашел дом, продал магазин. Я готов был рискнуть всем, ради нее. И что же я вижу, когда вхожу в дом? Тебя, подпирающего перила лестницы на первом этаже. Ты уже успел разорвать мое сердце, но я об этом даже не догадываюсь. Хваленая интуиция замолкла, чутье хищника впервые меня подвело. Ты сбежал тогда, бросил меня в одиночестве на съедение непониманию, страху и бесплодным попыткам привести в чувство синеющий труп. Я просидел с ней на руках до рассвета, ровно до той минуты, когда в спальню вошел Волмонд, досрочно явившийся из гостей своего друга конезаводчика. И он, твою мать, знал! Знал, что произошло с дочерью! Знал, какая мерзейшая тварь скрывается внутри тебя за маской человека! Я до сих пор не могу поверить в это. Что ты ему наплел о себе? Клялся, будто никогда не обратишь? Уверял этого циничного, расчетливого старого ублюдка в собственной состоятельности? Кичился богатством, положением и дрянным жизненным опытом? Лучше не отвечай, иначе я за себя не ручаюсь!
Я моргнуть не успела, как потерявший самообладание Майнер пулей выскочил в коридор, из которого тут же послышались глухие звуки отчаянных ударов, сотрясающие стены. Не в силах усидеть на месте, я тихонечко скользнула за дверь вслед за парнем и застала его у входа в кухню, поддавшегося сосредоточенному занятию по разбиванию в кровь костяшек пальцев о гипсокартонные перегородки.
— Джей, — слабо зашелестел мой голос, — пожалуйста, не надо. Я понимаю, что…
— Астрид, — скрипучим от ненависти тоном перебил он меня, — оставь эти попытки душевных сеансов на более подходящее время. Я хочу побыть один. Пожалуйста, — для галочки добавил Джей, не желая скатываться до уровня базарного грубияна.
И я послушно вернулась обратно в зал, по возможности забившись в самый неприметный уголок просторной комнаты. Ущемленная гордость яро требовала от меня невозможного: натянуть заботливо принесенную одежду из дома и гордо удалиться восвояси, предварительно отходив наглеца по щекам. В принципе, какое мне дело до его прошлого? Почему я должна спокойно слушать грустные байки о предыдущей девушке и делать вид, будто меня это совсем не задевает? Он мой, черт возьми! И принадлежит мне, а не какой-то крашеной кошке, отъехавшей к праотцам задолго до становления Римской империи!
— Знаешь, солнышко, милые бранятся — только тешатся, — решил подбодрить Лео, отрываясь от тщательного изучения всего содержимого папки. — Не дуйся на него, только себе хуже сделаешь. Он не понимает всей истории, оттого и бесится. Айрис не любила его, и сия мысль посетила наш королевский ум только сейчас. Хочешь правду? Так сказать, в качестве извинений.
Непонятно, почему, но я вдруг отчаянно возжелала истины, пусть и от источника, которому вряд ли следовало доверять. Поэтому неуверенно кивнула и с опаской вжалась в мягкую спинку кресла, когда вампир лениво изобразил несколько тягучих шагов и уселся на корточки в непосредственной близости с моими ногами.
— Странная штука жизнь, — философски изрек он, вальяжно опираясь локтем и подлокотник и складывая поверх огромной ладони голову. — Ею правит множество факторов, не последним из которых является злодейка-судьба. Много лет назад я встретил женщину, счастливую обладательницу нежно любимых мной достоинств. Красива, умна, неприступна, горделива, заносчива и чертовски обаятельна. Ее можно было назвать роковой, потому что с тех самых пор мое существование изменилось до неузнаваемости. Вампир, изголодавшийся охотник за плотскими утехами, неутомимый приверженец головокружительных приключений…все это перестало иметь ко мне хоть какое-то отношение. Я в буквальном смысле потерял разум от любви. Не поверишь, даже стихи писал! А затем признался ей во всем, поведал о чувствах, своих гастрономических пристрастиях, свидетельством о рождении потряс. Не буду утомлять тебя подробностями, в итоге меня послали по известному адресу. Что, по-твоему, нестандартная реакция? Это сейчас с экранов благостно улыбаются ослепительные зубастики, мечта всех романтически настроенных барышень. В прошлом столетии вампиров боялись, их презирали, ненавидели, олицетворяли с Сатаной. Редкие энтузиасты пытались истребить нашу отнюдь не многочисленную популяцию, грезя о лаврах Ван Хельсинга. Никто не жаждал стать подружкой клыкастого, хоть у нас и нет этого бессменного атрибута фильмов ужасов пятидесятых. К чему я веду? Айрис была ее дочерью. Да-да, меня угораздило полюбить Одиллию, ее мать. Мы познакомились задолго до ее встречи с Мердоком, в одном из моих путешествий по Европе. Именно я впоследствии похлопотал об удачном замужестве будущей фрау Волмонд. С чванливым немцем меня свела жизнь еще в разгар Первой мировой, тогда я спас десятилетнего мальчишку, вытащив его из-под обломков взорванного дома. Его семья погибла при бомбежке, а сам он получил тяжелое осколочное ранение. На беду я выходил его и отправил в приют для детей-сирот. Если бы я только мог предугадать, кому выпадет честь жениться на Одиллии! Но прошлого не воротишь. И вот, спустя тридцать пять лет, я узнаю о ее смерти от запущенного рака легких. Все эти годы я жил одной лишь надеждой о ее счастье, безбедной старости в окружении детей, тогда как со мной она никогда бы не познала блаженства материнства. И вдруг выясняется, что Мердок не дал ей самого главного — внимания, заботы и любви, способных перебороть любую болезнь. Я написал ему письмо, представившись сыном того самого самаритянина, спасшего ничтожную жизнь, и попросил встречи, на которой собирался растерзать негодяя голыми руками. И он, воистину работа провидцев в действии, явился в указанные место и время с дочерью. Обезумевший от горя, растеряно прижимающий к груди рыжеволосую голову пятнадцатилетней девчонки. Я выглядел ничуть не лучше и окончательно лишился разума при виде глаз. Огромных, испуганных, затравленных очей неповторимого оттенка благоухающей осенней листвы. Та же сеточка едва различимых веснушек, тот же дикий огонь внутри, та же обезоруживающая улыбка и идентичные носогубные складочки. Айрис родилась точной копией своей матери.
