Анна Московкина - Исток
— Но почему такой странный способ, зимой, подо льдом? Не решился постучаться в ворота?
— Думаешь, они меня бы пустили?
— Весельчак! Может, мне тебя оставить? — Русалка оценивающе склонила голову и прищурилась.
— Меня пучит от рыбы.
— Не переходи на оскорбления, Майорин.
— Ты не назвалась.
— Гургулина.
— Похоже на бульканье, — пробормотал колдун под нос, но у русалок был отличный слух.
— Я умолчала, какие ассоциации возникли у меня с твоим именем. Ты дрожишь, Майорин. Замерз?
— Нет, что ты! Это от страха! — огрызнулся колдун, которого колотило. Велор застонал. — Может, ты меня развяжешь?
— Может… А ты не попытаешься выбраться, убивая направо и налево? Одну из нас ты ранил.
— Так выбраться все-таки можно?
— Можно попробовать. Получится вряд ли. Я развяжу тебе ноги. Не лягайся, будь добр.
Когда белые пальцы прикоснулись к путам, Майорин постарался перестать трястись, зря — застучали зубы. Колдун раздраженно подумал, что купание в последнее время не приносит ему никакого удовольствия.
— Пойдем, согреем тебя. И твоего спутника.
Русалка подцепила его под локоть, колдун шагнул. Ноги подгибались. Они долго спускались по каменной лестнице, глубже и глубже. Гудело в ушах. Гургулина казалась хрупкой, но легко поддерживала мужчину значительно тяжелее себя. Две другие русалки несли эльфа.
— Где ваши мужчины? Почему здесь только женщины?
— Мужчины… Сейчас поймешь…
Русалочьи чертоги мало чем отличались от человеческих. Но вместо огня здесь кипели горячие родники, испускающие пар в углублениях в гранитном полу. Стены украшали светящиеся ракушки.
— Нравится? Посмотри туда. — Майорин посмотрел. На сводчатом потолке мерцали драгоценные камни, сапфиры, изумруды, бриллианты. — Это наш дворец. Мой дом. Нравится? Мне нравится. Именно поэтому так не хочется уходить.
— Уходить?
— Теперь посмотри в другую сторону. Видишь ту чашу? Да, ее. Там был источник силы. Мы, как и эльфы, зависим от них. Вот только эльфы нуждаются в их существовании, но мы не можем жить вдали от воды и вдали от источника. Мы вырождаемся. В этот нерест умерло большинство мальков, колдун.
— И куда же он делся?
— Наши соседи не слишком заботятся о хорошем отношении и дружественном сочувствии. Я не слишком люблю магов и колдунов, но отводить источники сказочное свинство…
— Распутай мне руки.
В этот раз Гургулина сама сняла с него веревки. Другие русалки уложили эльфа рядом с одной из чаш.
— Сядь и ты. Пар быстро согреет тебя.
Пар обжигал, Майорин сел, потом лег. Дрожь понемногу унималась, накатила слабость.
— Я жив, не потому что я не человек, я жив по другой причине…
— Именно.
— Но ты же не рассчитываешь…
— Я не хочу уходить из дома, Майорин. Я люблю свой дом.
— Ты хочешь оставить меня здесь?
— Да. — Русалка грустно улыбнулась. — Подожди здесь. И не делай глупостей, Майорин. Не стоит.
Она отошла, покачивая белыми бедрами, кожа, так похожая на чешую, слабо переливалась.
Велор открыл глаза.
— Где мы?
— В плену. У русалок.
— Бес тебя побери! — выругался эльф. — Выбраться можно?
— Хм… Думаю, тебе можно… — Колдун вдохнул раскаленный пар.
Русалка вернулась с кубком, в кубке бурлило и кипело.
— Этого хватит на двоих. Выпейте. — Они сели, кряхтя как старики, суставы, будто окаменелые, хрустели и ныли. Жидкость в кубке была сладковатой и горячей. Горячее пара. Майорин отдал кубок другу.
— Нам надо в замок, и тогда мы сможем вернуть вам источник.
— Я похожа на доверчивую дурочку?
— Ты же любишь свой дом. Рано или поздно магам станет тесно, и они выживут вас отсюда.
— Но мы не знаем, верно ли это, — возразила русалка.
— И наверняка у вас пропадали дети… мальки? А странные существа, так похожие на них, нападали на вас в изолированных заводях…
— Откуда ты знаешь? — насторожилась Гургулина.
— Догадываюсь. Эти существа называются химеры. И ваши соседи их изготавливают. Беря за сырье вас, нас, их… — Майорин показал на Велора. — Мы пытаемся с этим бороться.
— Безуспешно пока? — уточнила русалка.
Майорин грустно усмехнулся и поддразнил русалку:
— Откуда ты знаешь?
— А я бы тебя оставила. Ты меня веселишь…
— Скоро нам всем будет не до веселья, — сказал эльф, он отставил кубок и неожиданно перешел на другой язык. Булькая горлом и издавая странное клокочущее ворчанье.
Колдун знал звучание этого языка, но не понимал. Гургулина нахмурилась и ответила. В ее исполнении речь звучала более гармонично, будто в звонком жестяном ведре топили кошку. Эльф выслушал, забулькал. Содержимое кубка действовало, отпустили сдавившие горло тиски. Речь эльфа наполнилась гневом — теперь топили кота.
Русалка перешла на подобие крика. Она вопила, тыча пальцем с обвисшей перепонкой в колдуна. Велор возражал. Майорин закинул руки за голову и закрыл глаза.
Бульканье и клокотание стихло. Добавился еще один голос, тонкий и робкий. Гургулине о чем-то докладывали. Русалка откинула за спину водоросли-волосы, возмущенно вскочила и быстро зашлепала ластообразными ступнями по полу.
— И что вы там так бурно обсуждали?
— Твое пленение, — безмятежно ответил эльф, стаскивая куртку и рубашку. — Все мокрое.
— И на чем сошлись? — Майорин старательно делал вид, что его не интересует содержание диалога.
— Предложил себя вместо тебя. Нравишься ты бабам, колдун, аж завидно! Меня она оценила ниже.
— Поверь, будь дело в предпочтениях вкуса, она бы выбрала тебя. Рожа белая, глаза как у рыбы… Уши опять же острые…
— А ничего у них фигурки, а? — цокнул языком о зубы эльф, рассматривая двух русалок, стоящих в отдалении.
— Пока не видишь, что фигурки покрыты чешуей, — согласился колдун. Девушки захихикали, одна бинтовала бок другой широкой водорослью. — И ласты эти…
— Нет у тебя фантазии. — Эльф подмигнул русалкам, те надули губки, но потом продемонстрировали длинный ряд мелких острых зубов.
— Как скажешь, вон царевна наша идет. Странно, что нет хозяина этого гостеприимного дома. Не бабы же здесь заправляют…
— В Инессе они вполне справляются.
— Это им так кажется, — хмыкнул колдун, но тут же заговорил серьезно: — Но здесь нет даже завалящего тритона!
— Вот и радуйся. Гургулина! — Эльф снова заклокотал.
Русалка была мрачна, будь у нее кожа, сложилась бы на лбу морщинками. Она булькнула, а потом перешла на велманский.
— Я отпущу вас. Обоих. Надеюсь, мой поступок не станет причиной гибели моего рода.
