Мэрион Брэдли - Королева бурь
«Что случилось с Донелом? — в страхе подумала она. — Неужели его развратила мысль об огромной силе сестры?»
В два часа пополудни на дороге, ведущей к замку, появился парламентер, с трудом пробиравшийся через нагромождение валунов и потоки воды. Сообщение было передано Донелу, который немедленно явился к дому Микелу.
— Отец, твой брат из Скатфелла прислал парламентера, спрашивая, может ли он прийти и обсудить с тобой свое положение.
Сузившиеся глаза Алдарана сверкнули торжеством, но его голос звучал спокойно:
— Передай лорду Скатфеллу, что я готов выслушать его.
Через некоторое время Ракхел из Скатфелла пешком поднялся по тропе, сопровождаемый лишь оруженосцем. Донел, вышедший навстречу, чтобы проводить его к лорду Алдарану, удостоился лишь мимолетного презрительного взгляда, но тем не менее Скатфелл выглядел побежденным, и все понимали, что он пришел обсуждать условия капитуляции. Слишком мало осталось от его армии, а ужасное оружие Дамона-Рафаэля сгинуло навеки. Донел знал, что Скатфелл попытается спасти то малое, что у него еще осталось.
Лорд Алдаран подготовил приемный зал для встречи с братом. Он вошел туда рука об руку с Дорилис. Донел вспомнил тот день, когда они последний раз виделись в этом месте. Скатфелл выглядел постаревшим, согнувшимся под тяжестью сокрушительного поражения. Он гневно блеснул глазами в сторону Донела и Дорилис, переодевшейся в парадное голубое платье, но, когда было произнесено имя Эллерта, выражение его лица изменилось. Несмотря на то, что Эллерт был объявлен мятежником и преступником, Скатфелл все же смотрел на него с традиционным уважением, близким к благоговению, как полагалось смотреть младшему дворянину на лорда из рода Хастуров.
— Что ж, брат мой, — наконец произнес лорд Алдаран. — Многое произошло между нами с тех пор, как ты последний раз стоял в этом зале. Я и не чаял снова увидеть тебя здесь. Теперь скажи: почему ты явился сюда? Ты хочешь сдаться и просишь у меня пощады за бунт против моего законного правления?
Скатфелл тяжело сглотнул.
— Разве у меня есть выбор? — с горечью отозвался он. — Твоя дочь-колдунья рассеяла мои армии и убила моих людей так же, как моего старшего сына. Никто из живущих не может противостоять такому чародейству! Я пришел искать компромисса.
— Почему я должен идти с тобой на компромисс, Ракхел? Почему бы мне не лишить тебя земель и титула, которым ты владеешь лишь моей милостью, и не выгнать тебя из Алдарана голым и воющим, как побитого пса, или же повесить на крепостной стене в назидание остальным предателям и бунтовщикам?
— Я не одинок, — заявил Ракхел из Скатфелла. — У меня есть союзник, который может оказаться не по зубам ни тебе, ни твоему отродью. Мне ведено передать, что если я не вернусь до захода солнца, Дамон-Рафаэль разнесет эту гору вдребезги и замок Алдаран обрушится тебе на голову. Думается, сегодня утром ты уже испытал на себе частицу его могущества. Люди и армии могут быть разбиты и рассеяны, но если ты хочешь, чтобы колдовство превратило нашу землю в бесплодную пустыню, то вина за это будет лежать на тебе, а не на мне. Однако лорд Дамон-Рафаэль не имеет намерения уничтожать вас сейчас, когда вы познакомились с его силой. Он просит лишь о возможности поговорить со своим братом без оружия, на нейтральной земле, разделяющей наши армии. Разговор должен состояться сегодня до заката.
— Эллерт Хастур — мой гость, — ответил лорд Алдаран. — Должен ли я вверить его жизнь вероломству его брата?
— Вероломству? — На лице Скатфелла отразилось искреннее негодование. — В роду Хастуров? Он хочет помириться со своим братом так же, как и я, Микел, хотел бы помириться с тобой. — Он неуклюже опустился на одно колено. — Ты одержал верх надо мной, Микел. Я уведу войска. Знай также, что я непричастен к разрушению твоей башни. Я возражал против этого, но лорд Дамон-Рафаэль пожелал испытать свою власть на северных землях.
— Я верю тебе. — Алдаран с печалью смотрел на младшего брата. — Отправляйся домой, Ракхел. Уходи с миром. Я прошу тебя лишь об одном: поклянись честью перед мужем моей дочери, что ты никогда не поднимешь на него руку или оружие, ни открыто, ни тайно. Если ты поклянешься в свете заклятья правды, то сможешь жить в Скатфелле до конца своих дней, не боясь меня или моих людей.
Скатфелл вскинул голову. Его лицо исказили ненависть и презрение.
«Отцу не следовало так давить на него, — подумал Донел, наблюдавший за этой сценой. — Неужели он думает, что я не смог бы самостоятельно удержать Алдаран после его кончины?»
Однако Скатфелл, судя по всему, был готов капитулировать.
— Зови свою лерони и твори заклятье правды, — жестко сказал он. — Я и помыслить не мог о том, что ты решишь подвергнуть меня такому унижению, брат.
Послали за Маргали. Пока длилось ожидание, лорд Скатфелл беспокойно переминался с ноги на ногу. Когда пожилая лерони вошла в приемный чертог, он начал было опускаться на колени перед Донелом и Дорилис, но потом остановился.
— Нет! — выкрикнул Ракхел, вскочив на ноги. — Дать клятву никогда не поднимать руку на ублюдка из Рокравена и на твое дьявольское отродье? Пусть Зандру заберет его первым! Я избавлю землю от их чародейства!
В его руке блеснул кинжал. Донел встревоженно вскрикнул и бросился вперед, закрывая сестру своим телом, но его голос потонул в пронзительном вопле Дорилис. Голубая молния с шипением ударила в комнате. Скатфелл упал; его тело выгнулось дугой в короткой агонии и осталось лежать неподвижно. Половина лица обуглилась, обнажая кость.
В зале наступила мертвая тишина. Некоторое время все молчали, потрясенные случившимся.
— Он хотел убить Довела! — выкрикнула Дорилис. — Он хотел убить нас обоих. Ты видел кинжал!
Она закрыла лицо руками. Донел, борясь с тошнотой, сдернул с себя плащ и накрыл им обгоревшее тело.
— Нет позора в убийстве клятвопреступника, стремящегося к злодеянию даже под предлогом капитуляции, — хрипло произнес Микел Алдаранский. — На тебе нет вины, дочь.
Однако он покинул высокое кресло и спустился в зал. Склонившись над телом Скатфелла, он откинул плащ с его лица.
— О брат мой, — прошептал он. — Как мы дошли до этого?
Его глаза ярко блестели, но в них не было слез. Наклонившись, он поцеловал обгоревший лоб и осторожно надвинул край плаща на лицо мертвеца.
— Отнесите его вниз, — обратился он к стражникам и повернулся к оруженосцу Скатфелла. — Ты свидетель, что здесь не было иного предательства, кроме его собственного. Я не собираюсь мстить. Его сын может наследовать замок Скатфелл, хотя было бы только справедливо, если бы я наделил Довела поместьем брата в возмещение за ущерб, а ему отдал лишь ферму в Хай-Крэг.
