Виталий Каплан - Чужеземец
Всюду Он, везде Его дыхание.
— Но ведь не получилось же! — на глаза его выкатились жгучие слёзы — прямо как в детстве. — Не пустят к вам Церковь…
— Ишь, так прямо и не пустят! — дробным смехом рассмеялась тётушка. — Не пускал шакал тигра в лес… Церковь-то — она поболе будет, чем тебе мыслится. И уж Господь знает, как её к нам привести. Слишком ты, Алан, умный… А тут не мозгами надо…
— Что же мне говорить? — растеряно спросил Алан. — Не глупости же эти, какие китаец нашёптывал.
— А вот про то не знаю, — сухо отрезала она. — Про то тебе решать, не мне. А моё дело — неслуха твоего куда надо отвести, да присмотреть. Ну, поболтали, и будет.
Она повернулась к мальчишке, тронула его за плечо.
— Пора!
И когда оба они шагнули на дорогу, старуха вдруг вспомнила:
— На вот, возьми, — протянула она Алану деревянный крест. Тот самый, что он вырезал из твёрдого дерева «аргайси». Тот, что всего-то меньше месяца назад передал тётушке. — Пускай укрепит тебя. А нам пора.
Тётушка взяла Гармая за руку, и они пошли — сквозь пластиковые переборки, через лаборатории физиков, продырявили отдел безопасности, проткнули столовую. И дальше — не замечая титановой обшивки, по серебряным гвоздикам звёзд, мимо раздувшейся, как жаба, луны — вниз, в разрывы облаков, где затихла, ожидая рассвета, ночная степь…
Алан потянулся на койке, с трудом разлепил глаза. Птичка всё-таки долетела до гнезда, а кроны сосен слегка качало ветром — бывает такое, что внизу ничего не дует, а на высоте… У кого квартира на двадцать восьмом этаже, тот отлично это знает.
Хороший какой был сон… Расплылись детали, но осталось что-то солнечное… или нет… какой-то жемчужный блеск.
И ещё кое-что осталось.
На стеклянном столике для лекарств — лежал крест. Может, и не слишком умело вырезанный — всё-таки очень твёрдая древесина у этих аргайси…
А улыбчивый китаец Ли Сун уже не улыбался. Он смотрел на Шевчука без всякого выражения.
— Если вы не обнаружите мальчишку, живого или мёртвого, в течение пяти часов…
Потом будет поздно… Мы действительно не сможем задержать почту. Вы хоть интересовались, кто отец этой истерички Мортон? Вы понимаете, что крик поднимется на всю планету? И чем это кончится лично для вас?
— Да что вы так переживаете? — широко, по-деревенски улыбнулся полковник. — Нигде ведь нет мальчишки. Значит, и вообще не было. И с летёхой штатовским разберёмся, болтать не станет. А больше никто его и не видел, только мы с Иварсом Янисовичем. Знаете, как у нас в России говорят? Нет тела — нет дела.
2004–2005
