Виталий Каплан - Чужеземец
По лицам полковников чувствовалось, что оба они не прочь стать этими «иными». Но молчали — субординация. Главным здесь был китаец.
— Ладно, пускай беседа, — согласился Алан. — Задавайте вопросы.
— Мне кажется, — искоса взглянул на него китаец, — что у вас… как это по-вашему… тоже вертится на языке вопрос. Не стесняйтесь.
— Где Гармай? Мальчик с Неотерры, который вместе со мной прилетел сюда на катере?
Китаец понимающе усмехнулся.
— Не волнуйтесь, Алан Игоревич, с ним всё в порядке. Он сейчас находится… в другом помещении, вполне удовлетворяющем санитарным нормам.
— Вы его хоть покормили? — поинтересовался Алан.
— Что ж, думаете, мы звери? — пробасил Шевчук. — Стандартный рацион ему принесли, авось, не обеднеет Земля.
— Что будет с ним дальше?
— Алан Игоревич, — покачал головой китаец. — Вы же понимаете, что этот вопрос — не в нашей компетенции. Решение примут там, — он указал пальцем вверх, будто именно вверху располагались «Врата», за которыми — Земля, Женева, три белые башни Мирового Совета. — Однако должен заметить, что во внимание будет принят и тот факт, что этот подросток весьма агрессивен… насилие по отношению к члену экипажа катера… это создаёт серьёзные проблемы в плане социальной адаптации…
— Насилие… — вздохнул Алан. — А кто его спровоцировал? Об этом пилот ничего в рапорте не писал?
Катер, выпустив из-под себя три посадочные ноги, опустился на каменистую равнину. Минут пять ничего не происходило. Просто яйцо на ножках. Большое яйцо, метров двадцать длиной.
Потом беззвучно отъехал люк, опустился на землю металлический трап, и появился человек.
Видимо, человек этот не отказался бы стать первым, чья нога коснулась загадочного Объекта. Но увы — Алан украл у него кусок славы, и потому человек глядел неприязненно. Был он высок, худ, и выглядел лет на двадцать с хвостиком.
А такой английский может быть лишь у того, кто родился и вырос в штате Алабама.
— Лейтенант Баркер, — пробурчал он, не делая ни малейшей попытки отдать честь. — А это вы, значит, мистер Иолкин? Из-за вас такая буча поднялась?
— Я, я, — подтвердил Алан. Ему стоило заметных усилий не шататься, в глазах всё-таки плавали радужные пятна, в ушах звенело.
— А это ещё что за чучело такое? — палец лейтенанта Баркера упёрся в Гармая.
— Это мой сын, — Алану удалось произнести это твёрдо. — И он полетит со мной.
— В моём приказе это не значится, — лейтенант сплюнул на землю. — И вообще, время. Пожалуйте на борт, мистер Иолкин.
— Только с ним, — Алан не сдвинулся с места.
— Что он говорит? — шепнул ему в ухо Гармай.
— Он просто ещё очень молодой и очень глупый, — тихо ответил Алан на алгойни. — Подожди, сейчас он, наверное, пойдёт докладывать начальствующему.
Но лейтенант Баркер вовсе не собирался никому ничего докладывать.
— У меня приказ доставить вас, Иолкин, на «Солярис». И я доставлю. А приказа брать на борт местное население у меня нет.
С этими словами он подошёл к Алану и, ухватив крепкими пальцами за локоть, потащил к катеру. Мальчишку лейтенант демонстративно не замечал.
И напрасно. Миг — и левая рука Баркера оказалась вывернута за спину, пальцы его хрустнули в болевом захвате, а горла — там, где из-под защитного комбинезона выступала бледная кожа — коснулось лезвие «режика».
— Лейтенант, — устало вздохнул Алан, — самое правильное сейчас — это нам всем подняться на борт катера и отправиться в пункт назначения. Я очень не советую вам сопротивляться. Мальчик иногда бывает слишком вспыльчив, и это трудно поддаётся воспитанию. Тяжёлое детство, знаете ли… А с оружием он управляется очень неплохо.
— Я сообщу в рапорте о террористическом акте, — прокашлял Баркер, но, слава Богу, не делал попыток высвободиться.
— Обязательно, — согласился Алан. — И я сам искренне сожалею, что Гармай настолько несдержан. Однако ничего не могу поделать. Он отправится со мной, и этот факт не подлежит обсуждению.
Вот так, втроём — лейтенант Баркер с лезвием у горла, мальчишка, не выпускающий его пальцев, а следом за ними Алан — они и поднялись по трапу…
— Не надо было применять ко мне силу, — пояснил Алан «лизуну». — Мальчик очень нервно реагирует, когда мне грозит опасность. Видите ли, мы встретились на Объекте при весьма драматических обстоятельствах, он сильно привязан ко мне и не раз спасал от смерти…
— Это можно понять, — кивнул китаец, — но вопросы, связанные с мальчиком, всё же вторичны. И, не скрою, решаться они будут в зависимости от того… словом, от более важных обстоятельств.
— И какие обстоятельства более важные? — осведомился Алан.
— Цель вашего бегства на Неотерру и то, что происходило там с вами в течение года, — пояснил китаец. — Возможно, вы не понимаете, почему это так важно…
— А какая, собственно, разница? — удивился Алан. — В любом случае я сознательно нарушил режим карантина, у меня были на то серьёзные внутренние побуждения и я согласен нести за это ответственность в соответствии с законом.
— Согласен он, — шлёпнул губами Шевчук. — Как будто его кто спрашивает.
Получишь, Ёлкин, пожизненное, и моли своего Бога, чтоб тебя блатные в камере не опустили…
— Господин Ли, — повернулся Алан к китайцу, — а вы уверены, что присутствие господина Шевчука так уж необходимо? Ведь допрос… хорошо, беседу — её ведёте вы?
— Господин Шевчук тут находится на совершенно законном основании, как временно исполняющий обязанности начальника службы безопасности, — китаец вежливо улыбнулся. — Но господин Шевчук не будет нарушать правила вежливости и процедуру ведения… беседы.
Оказывается, Шевчук-то — «временно исполняющий»! Вот, значит, как отдалось ему по шапке за суицид с применением транспортных средств… Интересно, а постигла ли какая кара господина Упманиса? Хотя нет, это неинтересно.
— Я не собираюсь ничего скрывать, — сказал Алан. — Нарушить режим карантина и отправиться на Объект я решил ещё девять лет назад. И вот почему…
Он говорил долго, делая временами длинные паузы — не так-то просто было уместить выстраданные мысли в сухие протокольные формы. Рассказал о жаждущих слова Божия жителях Неотерры, о необходимости просвещать Светом Христовым все народы — даже такие далёкие, о том, что «надлежит Богу повиноваться более, чем человекам».
Естественно, умолчал об отце Александре, умолчал о Даниле Мищенко, вколовшем ему не прошедшую лицензирования вакцину, о тех, кто, сам не зная зачем, помогал ему готовиться к миссии. Зато о перепрограммировании шлюпки поведал в деталях.
