Энгус Уэллс - Повелители Небес
«Точно он какой-то полудикий зверь, от которого можно ждать любой каверзы».
Рвиан улыбнулась и сказала:
— День добрый, Тездал.
Он поднялся.
«Он всегда встает, — подумала девушка, в первый раз замечая это. — Он человек воспитанный».
Тездал ответил:
— День добрый, Рвиан. Решили, что со мной делать?
Хо-раби нельзя было отказать в сообразительности. Она почувствовала, что слегка нервничает:
— Откуда ты знаешь, что мы говорили о тебе?
— Я весь день был один. Обычно приходишь ты или хоть кто-нибудь. Никто не появлялся с тех пор, как меня кормили, и я подумал…
Рвиан жестом попросила его сесть. Тездал склонил голову в некоем подобии поклона и подошел к кровати, ожидая, пока колдунья сядет.
— Мы приняли решение, — сказала она без дальнейших предисловий. — Ты отправляешься в Дюрбрехт.
— Дюрбрехт? — спросил он, сдвинув брови. — Ты говорила об этом городе, он большой, да? Там тебя учили искусству использования твоих способностей.
— Там моя школа. — Она кивнула. — Но также и школа Мнемоников — Сказителей и Летописцев.
Тездал вежливо улыбнулся и спросил:
— Зачем?
Казалось, будто речь идет не о его будущем, о его судьбе, а о простой прогулке.
— Мы считаем, — ответила Рвиан, — что они помогут тебе вернуть память.
— Было бы очень хорошо. — Он грустно улыбнулся. — По крайней мере, мне так кажется. Я не чувствую себя… целым… не зная точно, кто я и что. Это далеко?
«На расстоянии целой жизни».
— Да. Нам сначала предстоит переправиться на материк, а потом кораблем отправиться на север.
Тездал нерадостно улыбнулся и звякнул цепью.
— Это останется со мной? — спросил он.
Рвиан покачала головой:
— Нет, цепи снимут.
— Хорошо, — сказал Хо-раби и широко улыбнулся.
Он внимательно слушал о том, какое путешествие предстоит ему предпринять, и о той роли, которую, по решению совета, ему предстоит выполнять в дороге.
Когда колдунья закончила, он сказал:
— Я не слуга, Рвиан.
На лице Тездала появилось беспокойство, точно предстоящее притворство казалось ему оскорбительным.
— Не знаю, откуда мне это известно, но это так, — сказал он.
Рвиан ответила как можно мягче:
— Я тоже знаю это, но ради своей безопасности тебе лучше сделать так, как мы решили.
— Зачем? — спросил он упрямо.
— Потому что ты… потому что ты был Хо-раби, — сказала Рвиан. — Повелителем Небес, врагом Дарбека. Найдется немало желающих на материке убить тебя.
— Ты что-то говорила об этом, — пробормотал он. — О Повелителях Небес, о Хо-раби. Но даже если я и был одним из них, то теперь все по-другому. Как я могу быть кем-то, кого я даже не помню, о ком не имею ни малейшего понятия? Я не враг ни тебе, Рвиан, ни твоему народу.
— Я знаю это, — ответила она. — Но на материке… Дарбек многое претерпел, да и сейчас… Эта жара… — Она махнула рукой в направлении зашторенного окна. — Это тоже сделали Повелители Небес.
— Тогда их колдовство обладает большой властью, — сказал Тездал.
— Это так, — ответила девушка.
— И они ваши враги?
Она кивнула.
— Тогда они и мои враги. Моя жизнь принадлежит вам, Рвиан, с тех самых пор, как вы подобрали меня на той скале.
— Люди на материке не знают об этом, — сказала она. — Даже если они только заподозрят в тебе Хо-раби, они захотят убить тебя. Поэтому тебе придется притвориться и исполнять роль слуги, пока мы не доберемся до Дюрбрехта.
Рвиан «видела», что он обдумывает ее слова.
— Если ты так хочешь. — Он встал и коротко поклонился. — Пусть будет так.
— Спасибо, — сказала она.
Глава 23
Успели уже миновать празднества Дэран, когда вдали замаячил Карсбри. Под ложечкой у меня засосало в предвкушении гостеприимства Пиррина. Земля между его замком и Камбаром была опустошена засухой, угроза голода стала реальностью, то и дело вспыхивали эпидемии заразных болезней. Время, в которое я оказался там, должно было быть сезоном цветения и роста, но вместо изобилия я везде находил лишь нужду. Частенько случалось мне недоедать. Я рассчитывал немного пожить в Карсбри, чтобы нагулять жирку, прежде чем отправляться дальше на север.
Замок представлял собой приятное зрелище в свете позднего утра, несмотря на удручающий вид окружавших его полей, пораженных засухой. Я остановился у черной сосны, чтобы осмотреть местность. Город раскинулся возле живописной бухты, дома стояли, точно склоняясь перед выросшей в центре горделивой башней, которая высилась там будто дозорный, не спускавший глаз с бухты и с сухопутной дороги. Молы протянулись далеко, врезаясь в мирно дремлющие воды Фенда, гарантируя теплый прием всем, рожденным для моря, и я видел застывшие на якорях галеасы и воинственные, на фоне маленьких рыбацких лодок, галеры. Отсутствие ветра все же казалось странным. Я слегка шлепнул свою кобылу и направил ее в сторону города.
Не менее, чем отсутствие ветра, удивляло меня и безразличие попадавшихся по дороге людей. Я уже успел привыкнуть ко всеобщей апатии, но все же меня поражало то, что прибытие Сказителя столь мало волнует здешних жителей. Я подумал, что неизбывная жара не только вытянула из них всю физическую энергию, — она лишила людей и вкуса к жизни, всегда помогавшего им переносить самые тяжкие страдания.
Я остановился у ворот замка и представился расположившимся там солдатам, на которых не было доспехов, лишь простые рубахи и панталоны да клетчатые карсбрийские накидки. И хотя все они были при оружии, я подумал, что в том случае, если заявятся Повелители Небес, проку от этих вояк будет немного. Имя мое не вызвало почти никакого интереса, начальник поста небрежно махнул мне рукой, и копыта моей кобылы зацокали по раскаленным булыжникам двора. Знамя Пиррина свисало с башни мятой тряпкой, своим видом отражая состояние владений наместника. Когда я бросил взгляд на стены, то, к некоторой своей радости, увидел там тройку находившихся в полной боевой готовности метательных машин, громадные стрелы лежали рядом с ними. Все-таки хоть кто-то в этом городе не поддался апатии.
Я нашел конюшню, почистил свою кобылу, проследил, чтобы ей дали воды и корма, и, предупредив конюха-Измененного о ее норове, отправился в башню.
Пиррина я застал за игрой в кости в обществе дружинников. Это был человек, уже оставивший за своими плечами дни молодости, но еще только начинавший стареть. Я предположил, что наместник старше меня годами десятью или чуть более и что он склонен к излишествам в пище и потреблении эля. Мускулы его уже начали заплывать жирком, а светлые волосы редеть. На лице, как мне представлялось, было написано выражение праздного безразличия, хотя манеры наместника оказались довольно приятными. Он тепло встретил меня, приказав подать эля, и представил окружающим.
