Энгус Уэллс - Повелители Небес
Некоторые стали возражать против этого, как им казалось, опасного подхода, потому что если Тездал окажется колдуном Хо-раби, то допускать его к кристаллу нельзя, ибо это усилит власть Повелителя Небес. Или же он может найти способ нанести вред камню, или, впитав власть кристалла, каким-нибудь образом повредит самим Стражам.
Тут Гинэл, с трудом поднявшись на ноги, сумела, несмотря на то, что глаза ее слезились, посмотреть на спорщиков с нескрываемым презрением.
— А мы так немощны? — заявила она. — Разве мы не можем наложить на него предохраняющее заклятие? Даже если он и колдун, а не всего-то-навсего обычный воин, почему вы полагаете, что он столь могуществен, что сумеет одолеть всех нас? Думаю, что у нас есть возможность, которой никогда и ни у кого не было. Думаю, что не воспользоваться ею — это все равно что предать самих себя.
Именно эти слова, сказанные хрипловатым скрипучим голосом, и качнули чашу весов в пользу того, чтобы сохранить жизнь Тездалу. Споры еще продолжались, но в конце концов оппозиция мало-помалу сдалась, решено было привести спасенного к кристаллу и попытаться вложить ему в голову язык Даров. Рвиан испытывала жалость к этому ничего не понимавшему человеку, которого поволокли в башню.
Все это происходило семь дней назад. С тех пор Тездал не просыпался даже тогда, когда Мартин вливал в рот ему отвар из тонизирующих трав. Хо-раби глотал его, но продолжал спать. Он пачкал простыни и не просыпался, даже когда его поднимали, чтобы сменить их. Грудь Тездала вздымалась и опускалась, дыхание было теплым, но глаза оставались закрытыми. Рвиан думала, что кристалл впитал каким-то непонятным образом его разум, оставив лишь одну пустую оболочку.
Рвиан подошла к двери и улыбнулась про себя, открывая ее, точно предпочитала не будить его вообще, чем разбудить случайным звуком.
Она услышала незнакомый и потому выделявшийся на фоне журчания голосов, блеяния коз и пения ночных птиц звук. Это был звон металла, словно кто-то дергал цепи. Она помчалась назад, открыв рот, чтобы улыбнуться и крикнуть одновременно, «увидев» своего подопечного.
Тездал шевелился в постели, как человек, просыпавшийся от длительного сна, поворачиваясь медленно, сначала на один бок, потом на другой, протягивая ноги и руки так, что натягивались цепи, которыми они соединялись с кроватью. Рвиан подошла к пробуждавшемуся человеку, поставила табурет и наклонилась над Тездалом.
Он открыл глаза.
Секунду-другую они казались сонными, а потом взгляд его стал осмысленным.
— Я хочу пить.
— Да, Тездал, — сказала женщина и, улыбнувшись, принесла чашку, прислоняя ее к его губам.
— Спасибо, — сказал он, выпив, а потом поднял руку, насколько позволяли ему цепи, и произнес: — Почему я в оковах? Я так опасен?
Она сказала:
— Некоторые считают, что опасен или можешь быть опасен. Ты помнишь, как меня зовут?
— Рвиан, — сказал он и улыбнулся. — Ты всегда была самой доброй.
Потом глаза его раскрылись от удивления, челюсть отвисла.
— Я понимаю тебя, — произнес он медленно, точно пробуя на вкус слова. — Я говорю на твоем языке.
Она сказала:
— Да; ты помнишь что-нибудь?
Он нахмурился и, подумав немного, наконец произнес:
— Я проснулся, вспомнив свое имя. Тездал. Это, кажется, напугало кого-то из ваших, и меня отвели в зал, где люди совещались. Думаю, они обсуждали, как поступить со мной. Потом меня привели в башню с сияющим камнем. Он излучал волшебную силу, которая затмила свет… коснулась меня. А потом…
Он пожал плечами. Зазвенели цепи. Рвиан сказала:
— Было решено обучить тебя нашей речи. Мы использовали силу кристалла, чтобы сделать это, теперь мы можем говорить с тобой.
Тездал кивнул, внимательно вглядываясь в ее лицо, во взгляде его читался вопрос. Рвиан продолжала:
— Это было семь дней назад, с тех пор ты спал. Я боялась…
Она усмехнулась и покачала головой.
— Как оказалось, зря. Что еще ты помнишь?
Его лицо потемнело.
— Скалу, — сказал он. — Голую необитаемую скалу в неизвестном мне море. Там я говорил со Смертью. Потом появилась лодка, на ней была ты, вы спасли меня. Ты и высокий человек по имени Гвиллим. Вы привезли меня сюда и выходили. Потом я вспомнил, кто я.
— И кто ты? — спросила колдунья.
— Я Тездал, — ответил он и свел брови. — Но больше… — Он двинул рукой, и цепи опять звякнули. — Я знаю, что меня заковали, но не знаю почему. Я не знаю, откуда я и почему вы боитесь меня.
— Я не боюсь тебя, — возразила она.
— Тогда отпусти меня.
Она покачала головой:
— Не могу. Это не мне решать.
— Я опасен? — спросил он в удивлении. — Я сумасшедший? Преступник?
— Ни то и ни другое. — Теперь настало для Рвиан время нахмурить брови. — Ты Повелитель Небес, Хо-раби.
Лоб Тездала прорезали морщины:
— Я не понимаю, что это означает.
— А ты не знаешь?
— Я слышал эти названия, но… — Он медленно покачал головой. — Но они ничего не значат для меня.
Рвиан надула губы. Она не чувствовала притворства в собеседнике, она ему верила. Колдунья сказала:
— Я должна позвать остальных. Если подождешь, Тездал, то, возможно, они решат, что тебя можно расковать.
— Мне бы очень хотелось этого, — ответил он так серьезно, что Рвиан улыбнулась.
Она кивнула и закрыла глаза, посылая сообщение:
«Он проснулся, говорит на нашем языке, но, думаю, ничего другого пока не помнит».
«Мы придем. Жди».
Рвиан открыла глаза, так ей легче было «смотреть» — старая укоренившаяся привычка. Девушка улыбнулась, чтобы ободрить своего подопечного:
— Они скоро явятся.
— Ты колдунья, — произнес он тихо, словно только что догадался. — Здесь все колдуны?
— Да, мы охраняем Дарбек.
— Дарбек? — Лицо Тездала выражало непонимание.
— Тебе еще многое предстоит узнать, — сказала она. — Потерпи. Нам всем придется запастись терпением.
Улыбка Хо-раби была невеселой. Он звякнул цепью:
— У меня не такой уж большой выбор, а?
Рвиан ответила:
— Да, пока, по крайней мере.
Снова собрался совет, спорили столь же жарко, как и в прошлый раз, с единственной разницей, что теперь в зале не было Тездала.
Гвиллим дождался тишины.
— Итак, здесь для нас он бесполезен, еще один, как тут сказали, лишний рот. Мы не можем восстановить его память, а без нее он никто. В Дюрбрехте же… — Гвиллим сделал паузу, серые глаза останавливались то на одном, то на другом лице. — В Дюрбрехте есть школа, в которой готовят Мнемоников, чей дар состоит в искусстве запоминания. Преподаватели этой школы знают память лучше, чем мы, и обладают техникой, способной восстановить ее. Я считаю, что нам следует послать его туда.
