Виктор Кувшинов - Лэя
Еще раз промыл подготовленную рану. Большие сосуды, к счастью, нарушены не были, так что он просто зашил рану дезинфицированной иглой и нитками, наложив несколько швов. Потом взял подсохшую тряпочку, пропитанную лекарством, и наложил на рану. Взял еще несколько сухих и чистых лоскутков и приложил их сверху.
Получился неплохой антисептический тампон. Теперь оставалось только наложить повязку. Виновато глянув на Лэю, он взял ее сарафан, который он успел схватить в чистом белье принцессы. Потом, надрезав подол, оторвал от него ровную ленту, которой перетянул Хлюпову грудь. Облегченно вздохнув, он выдал эпикриз:
— Если антибиотик действует, то быстро заживет — через недельку сможет нормально двигаться. Вот только крови потерял много — несколько дней будет сильная слабость, — рассказывая диагноз и деловито осматривая повязку, Женька вдруг заметил, что вокруг стоит полная тишина. Заинтересованно оглянувшись на собеседниц, он с удивлением заметил, что Лэя сидит, как изваяние с белым лицом, а маленькая охотница стоит поодаль, вцепившись в ствол дерева, похоже — чтобы не упасть, и круглыми от страха глазами смотрит на Женьку. Женька посмотрел на свои руки, перемазанные в крови и лекарстве чуть не по локоть, и заржал. — Ой, девочки! Только не подумайте, что я страшный доктор Франкенштейн! Будет ваш Хлюп в полном порядке! Надеюсь, конечно.
Увидев, что шутка не помогла, он переменил тактику, чтобы хотя бы Лэю вернуть к действительности:
— Лэечка, милая, прости меня олуха, я специально оторвал подол от твоего сарафана. Понимаешь, он был немного длинноват, а так будет в самый раз — только попку прикрывать! А без одежды никак не получиться. Я не смогу на тебя обнаженную смотреть. Хорошо, сейчас орел отвлекал, а то не знаю, как бы добежал на трех конечностях до леса!
Такая отвлекающая терапия подействовала. К тому же Женька спрятал все кровавые следы и отер руки влажной тряпкой. Лэин взгляд ожил и она, несколько раз глубоко вздохнув, будто борясь с тошнотой, сказала:
— Ты точно чудеса творишь! Мне не было так страшно даже тогда, на поляне с зарубленными разбойниками. Но вот так ковыряться в живом теле. Это жутко! Ты его резал и сшивал, как тряпичную куклу! Разве так можно?!
— Да я даже не врач! У нас на земле операции на сердце и мозге запросто делают!
А то, что я тут напортачил, любой фельдшер-коновал запросто с самого дикого похмелья сделает! Ничего в этом особенного нет!
— И все равно, ты спас Хлюпа! Ведь он, если бы и выжил, то инвалидом бы остался после такой раны! — Лэя вскочила и бросилась к Женьке со слезами и обниманиями.
— Он же мне, как собственный ребенок!
— Не мне, а нам, — тихонько прошептал ей в ухо Женька, будучи полузадушенным нежными объятиями принцессы. — Мы же теперь одна семья.
Лэя отстранилась и заглянула в Женькины глаза. Она умела так внимательно заглядывать своими зрачками. Женька чувствовал, как будто она читает где-то на дне его глаз все его тайны. Хотя никаких тайн скрывать от нее он и не собирался.
Видимо, разглядев где-то в глубине Женьки полное подтверждение его словам. Она, удовлетворенно, с серьезным видом кивнула и, ничего не сказав, снова его обняла.
Из ее объятий Женьку освободил всхлип очнувшейся маленькой лесной хозяйки. Лэя ойкнув, кинулась к той, успокоительно лопоча что-то на незнакомом Женьке языке.
Он с любопытством наблюдал, как Лэе, видимо, удалось объяснить малышке, что тут произошло, и та, уже не так пугливо посматривая на странного сэйла, подошла к лежащему на боку Хлюпу и, присев рядом, стала осторожно гладить раненного по голове. Насколько Женька понимал мимику Хлюпа, тот был на седьмом небе от счастья, разомлев от внимания сразу двух дам. Лэя, видимо, здорово его «анестезировала», и он попытался даже двигаться. Женьке пришлось тихонько прикрикнуть, предупредив, что рана может открыться и закровоточить, и двигаться строго воспрещается еще с часик — два.
Когда женщины успокоились, Женька сказал, что надо собрать лагерь на берегу, пока его не разобрали какие-нибудь любопытные крокодилы-переростки или кроты-людоеды — с этого мира станется! После эдаких летающих крепостей он уже ничему не удивится. Лэя опять посовещавшись с пушистой малышкой, сказала:
— Она посидит с Хлюпом, пока мы соберем вещи, и принесем их сюда, — и они, не мешкая, отправились на берег.
Лэя, накинув сарафан с оборванным подолом, чуть не вприпрыжку, радуясь спасению ее питомца, бежала впереди. Женька отметил, что он, кажется, перестарался с длиной подола и достиг абсолютно противоположного эффекта, чем ожидал — временами мелькавшие из под платья крепкие округлости сводили его с ума. И ему пришлось, чуть не рукой придерживая мешающуюся конечность, догонять свою принцессу и исправлять ситуацию. Он подхватил на руки расслабившуюся после стресса девушку, и, уложив в траву, помог ей, и заодно себе, снять оный стресс, предварительно сняв с нее получившийся слишком сексуальным, сарафанчик.
— Откуда у тебя только силы берутся?! — счастливо смеялась пойманная и наколотая на неслабую булавку фея.
— У нас это называется гиперстимуляцией. Если ты и дальше так будешь передо мной скакать, сверкая всякими соблазнительностями, то я умру от перерасхода сил, но мой главный орган борьбы за удовольствия будет несгибаем! Так что сможешь повязать на нем бантик, как павшему геройской смертью на полях постельных сражений!
— Нет, лучше я тебя сберегу и замотаюсь в какую-нибудь страшную тряпку с ног до головы!
— Ну, так не интересно! — пожаловался Женька, опять начиная целовать свою прелестницу.
— Все! Там наш мохнатый ребенок чуть живой лежит, а мы, не знаю, чем занимаемся! — возмутилась Лэя.
— А я знаю: мы души так лечим! Разве не стало легче?!
— Стало, но все равно, давай, поспешим! И, пожалуйста, теперь ты беги впереди! — счастливо смеялась Лэя.
Лагерь был почти в том же состоянии, в котором они оставили его ночью. Никакие кроты с крокодилами им не заинтересовались. Только полотно ткани с подстилки, на которой спал Хлюп, было скинуто в сторону, видимо, когда птица схватила и начала тащить Хлюпа. Женька намыл руки и сказал Лэе:
— Не стоит бросаться тряпками, все эти лоскутки я простираю и прокипячу — будет хороший перевязочный материал!
— Слушай, я только сейчас поняла, какие мы беспечные были! — задумалась Лэя.
— А я еще и полным болваном, потому что не верил рассказам про этих страшилищ! — Но, все равно, здорово! Если бы мы боялись, то ты не подарила бы мне такой ночи!
Так что иногда жизнь стоит того, чтобы делать глупости — без них было бы слишком скучно!
— Мне кажется, эта девушка-лонк нам может сильно помочь. Она-то здесь живет и наверняка много чего знает об этой стране, — продолжала рассуждать Лэя, сама лучась от счастья при Женькином упоминании о прошедшей ночи. — Кстати, ее зовут Шэл.
