Виктор Кувшинов - Лэя
— При твоей, только что продемонстрированной любви… — заговорщицким тоном проговорила Лэя, совсем склонившись к Женькиному лицу и начала неопытно ерзать, нащупывая своим мягким лоном ожидаемые твердости внизу Женькиного живота. — У тебя, определенно, есть все шансы! — и умудрилась, жадно припав к его губам, одновременно усадить себя на его, вновь окрепший, жизненный рычаг…
Заснули они где-то под утро, не помня сами себя от переполнявшей их любви, и переплетясь телами в самую замысловатую конфигурацию, затерянную посреди бескрайнего цветущего луга.
***Веселое солнце Сэйлара высоко вскарабкалось по небосводу, разогнав утренний туман и ласково согрев, безмятежно спящую посреди трав, пару влюбленных, добавило теплой сладости в утренние сны, после бурной ночи рождения их новой семьи. Женька, наверно, так бы и проворонил все на свете, если бы Лэя не толкнула его, внезапно вскочив на ноги. Одновременно он услышал ее возглас: "Хлюп!" и тяжелое хлопанье огромных крыльев. До него донесся далекий сдавленный крик лонка:
— Лэя! Помоги!
Посмотрев, куда смотрит Лэя, он увидел, что от них улетает огромный орел — наверно, такой же, какого они видели мертвым на скалах. А в его когтях висит недвижной тушкой Хлюп. Видимо, ноша для орла была явно не по плечу, так как он все никак не мог подняться ввысь, а тяжело хлопая крыльями, летел над землей, удаляясь к лесу. Женька судорожно зашарил вокруг руками, в поисках хоть какого-нибудь оружия, и понял, что они с Лэей сейчас одеты в то, в чем их Сэйларские матери родили. То есть, сражаться с гигантской птицей ему было абсолютно нечем. У него аж слезы от досады и злости на глазах выступили. Но Лэя уже поняла, что делать, и выстрелила в птицу молнией, подпалив ей хвост, и почти тут же охнула, присев и обхватив голову в испуге. До них донесся возмущенный клекот птицы и громкий, жалобный стон Хлюпа. Птица вильнула, завалившись немного на бок, но жертву не выпустила, а только продолжила лихорадочно махать крыльями, пытаясь взлететь выше приближающейся опушки. Женька с Лэей чисто механически бросились бежать за летящим гигантом, не зная, что предпринять. Любой Лэин удар мог попасть в Хлюпа, и даже если бы удалось сбить птицу, то она просто могла бы погрести свою жертву под собой.
История стала приобретать совсем плохой оборот — птица стала все-таки подниматься над самыми деревьями. На раздумывание не оставалось времени, и Лэя уже приготовилась нанести орлу сокрушающий удар, как вдруг, гигант резко и судорожно захлопал крыльями, выронил в лес Хлюпа и, пролетев по инерции еще какое-то расстояние, со страшным треском ломаемых веток рухнул где-то в лесу.
Лэя с Женькой успели только непонимающе переглянуться и припустили к месту падения хищника и его жертвы. Тем не менее, они оказались не первые у тела пострадавшего, но вполне живого Хлюпа. Когда они проломились сквозь чащу росших на опушке кустов, то увидели, что вокруг мохнатого страдальца суетиться очень на него похожее, весьма симпатичное и одновременно забавное создание. Хлюп пролетел сквозь ветки деревьев и приземлился в густой куст. Сейчас он лежал на боку под кустом и, постанывая, звал Лэю. Плюшевый медвежонок номер два пытался устроить Хлюпа поудобней и разглядывал рану у того на боку, при этом, все время что-то ласково лопоча раненному. При виде подошедших сэйлов, он настороженно выпрямился и Женька с удивлением заметил выпуклости на груди малыша. "Так это же девочка-лонк!" — догадался Женька.
Лэя что-то успокаивающе пролопотала малышке, и та, успокоено, принялась что-то ей объяснять и показывать. Из ее жестов, было ясно, что она стреляла из лука.
Лэя подтвердила Женькину догадку и перевела:
— Она подстрелила эту тварь из лука, представляешь?!
До Женьки дошло что это, наверно, не девочка, а девушка, если не женщина. Просто она была чуть пониже Хлюпа, и поэтому Женьке показалось, что она совсем молоденькая. Да и ее милая мордашка располагала к тем же выводам. Но рассуждать, и делать предположения было некогда. Женька первым делом решил проверить состояние Хлюпа. Он, хоть и не был врачом, но со своим биохимическо-физиологическим образованием и большой практикой по мучению различных зверушек, надеялся быстро и точно продиагностировать пациента, а главное, что-то предпринять к улучшению его несладкого положения.
Попросив девушек постоять рядом он, в первую очередь аккуратно стал ощупывать кости и целостность суставов. Хлюп разрывался в своих чувствах. Увидев Лэю, он хотел по привычке заплакать и пожаловаться на свою злую судьбу, но вспомнив про свою прелестную спасительницу, в последний момент сдержался и только мужественно постанывал, пока Женька двигал его ноги и руки, выясняя наличие переломов. К счастью, ни одной сломанной кости не нашлось, но было несколько небольших ран и одна, очень сильная и кровоточащая — на боку, скорее всего, оставленная задним когтем лапы, державшей его птицы.
Быстро сориентировавшись, Женька попросил Лэю:
— Лэя, я побегу за нашей аптечкой, а ты сядь сюда и сильно прижми рану рукой, чтобы у Хлюпа не было большой кровопотери. Только не колдуй, чтобы остановить кровь — а то остановишь ее во всем организме, и тогда Хлюпу уже никто не поможет.
— Он выживет? — чуть не плача спросила Лэя. Кажется, ее стало отпускать напряжение и ее материнские чувства к Хлюпу были готовы вырваться наружу.
— Успокойся, все будет в порядке! Я же доктор Айболит! — подбодрил ее Женька и рванул к стоянке на берегу реки.
Расстояние было немалым — туда и обратно намоталась почти целая миля. Женька, пыхтящий, как паровоз, плюхнулся рядом с Хлюпом.
— Уф-ф! Начнем! Лэя, внуши Хлюпу, что ему нисколько не больно, а даже приятно от того, что я буду его ремонтировать.
Лэя пересела к голове Хлюпа и, что-то нашептывая ему, ласково гладила его по голове и чесала за лохматым ухом. Женька, сев со спины Хлюпа, так чтобы тому не были видны его вивисекторские действия. Он расстелил свою, прихваченную по пути рубаху, и разложил на ней нужные вещи: ножницы, иглу, немного чистых тряпок из «аптечки» и главное — бутылочку с их самодельным раствором антибиотика — спиртовым экстрактом корня одного растения, в котором они еще с изнанки нашли бактерицидные вещества. Они сделали эту настойку еще в то время, когда готовили дополнительную дозу лекарства для выхода в астрал, а применить ее довелось только сейчас. Женька был с одной стороны, искренне рад, что он озаботился лекарством, но с другой стороны, лучше бы его вообще не пришлось применять!
Смочив в настойке иглу с ниткой и одну чистую тряпочку, он, отжав ее, оставил все подсыхать. Сам, взял тряпочку побольше и обильно смочив ее лекарством, раздвинул все еще кровоточащую рану и стал тщательно промывать. Потом выстриг шерсть вдоль рваного края и отрезал лоскутки передавленной и явно мертвой кожи.
