Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд
— Здесь на неделю еды, — сказал Саксон, — и всякие необходимые мелочи.
— Спасибо, дружище, — сказал я.
Он всматривался пытливо, я видел, что рвется то ли сказать что-то, то ли спросить, но сдерживается, в особых ситуациях лучше помалкивать, это и называется то ли мужское молчание, то ли мужское понимание, когда вот так обмениваешься целыми потоками информации, не раскрывая рта, что позволяет потом от всего отпереться: совсем охренели, когда я такое говорил?
— За неделю можно уехать далеко, — обронил он.
Я чуть улыбнулся, все-таки не утерпел, сказал честно:
— За неделю не доберусь, куда хочу. Но ты прав, за неделю я буду очень далеко отсюда.
Он покосился на Зайчика.
— Да, с таким конем... Мне кажется, на него можно погрузить воз камней, он и не заметит.
— Заметит, — сказал я, — но понесет!
Пес вертелся вокруг, гонялся за курами, на него смотрят все еще со страхом, но жаловаться опасаются: он пока что не нанес ущерба.
От ворот раздались крики, шум, заскрипели и застонали противовесы, четверо из охраняющих ворота торопливо тянули канаты. Я понял, что опускают не мост, а небольшой мостик, что ложится рядом с большим мостом, а через несколько минут решетка поднялась, во двор на небольшой взмыленной лошадке въехал покрытый пылью человек в сером плаще.
Его раскачивало так, что стражники поторопились подхватить его и стащить с седла. Конь вздохнул и остался стоять, дрожа всем телом, голову опустил до самой земли, не в силах поднять такую тяжесть.
Человек поднял голову, капюшон сполз на затылок. Я узнал сэра Симона де Монфора, одного из тех рыцарей маркиза Плачида, которого я так бесцеремонно повесил за выстрел в спину. Он тоже сразу узнал меня, в глазах заблестело злое торжество. Срывающимся голосом вскрикнул:
— Хватайте его! Это Ричард Длинные Руки! Воины схватились за оружие, я отступил к коню и протянул руку к мечу. Пальцы сомкнулись на рукояти, рядом со мной встал Пес, шерсть поднялась дыбом, а из горла вырвалось грозное рычание, что прокатилось, как землетрясение, по всему замку.
Меня начали окружать со всех сторон, решетка ворот уже опустилась, перекрывая путь к бегству. Помимо стражей охотно обнажили мечи и рыцари из числа гостей, встали по обе стороны Саксона и за его спиной, а он выступил вперед и спросил требовательно:
— Милорд... вы слышали, что он говорит?
— Слышал, — ответил я со вздохом.
Его глаза сверлили мне лицо взглядом, я видел, как ему не хочется спрашивать, но он спросил:
— Он говорит... правду?
— Все верно, — ответил я, — все верно, Саксон. Могу только добавить, что я со всем уважением отношусь к вашей хозяйке и... ничем ее не обижу.
Он покачал головой.
— Вы уже обидели.
— Да, — сознался я. — Но ты видел, что всем остальным я старался искупить ту невольную ложь. Однако...
Он прервал резко:
— Однако вы враг! У меня нет другого выхода...
Кто-то протрубил в рог тревогу, из башен и караульных помещений выбегает все больше воинов, блестят лезвия топоров, мечей, ножей и наконечники копий. Меня окружили тройным кольцом, а на башнях появились арбалетчики, поспешно натягивают стальные тетивы.
Я сказал быстро:
— Саксон, не делай этого! Ты же знаешь...
Он поднял руку, я чувствовал, как только опустит вся масса ринется на меня и сомнет, изрубит, искромсает на куски не больше, чем поместится в сапог.
В этот момент со стороны донжона донесся строгий голос:
— Что происходит?
Я не стал оглядываться на леди, никто на нее не оглянулся, даже Саксон не отвел от меня свирепого взгляда, когда ответил быстро: — Это и есть, оказывается, Ричард Длинные Руки!
Я все-таки бросил короткий взгляд на крыльцо. Леди Беатриса сцепила руки на груди, лицо смертельно побледнело. Мне показалось даже, что задохнулась, как от сильнейшей боли, затем сказала мертвым голосом:
— Сэр Светлый... это правда?
— Да, — ответил я.
Наступила звенящая тишина, все ждали, раз появилась хозяйка, теперь приказы отдает только она. Я ждал, не убирая ладонь с меча, хотя и чувствовал, что он меня не спасет.
Очень медленно она произнесла:
— Вы и есть... Ричард Длинные Руки?
Я отвесил короткий поклон.
— Да, моя леди.
Наступила долгая мучительная пауза, все замерло. Я видел, как побелели пальцы у лучников на туго натянутых тетивах с наложенными стрелами. Острия все нацелены в меня, а еще целая масса рыцарей готова ринуться на меня со всех сторон...
Ее голос, чистый, как ручеек с высоких гор, произнес в полной тишине:
— Сэр Ричард, я объявляю вас своим пленником.
Я помедлил, словно взвешивал ее предложение, церемонно склонил голову.
— Я сдаюсь на вашу милость и великодушие.
Меня окружал тройной ряд острых копий, Саксон взглянул мне в лицо и требовательно протянул руку.
— Ваш меч, сэр Ричард.
Я с большой неохотой протянул меч рукоятью вперед, Саксон тут же передал его одному из своих людей, а сам смотрел на меня неотрывно, как волк на загнанного в угол оленя.
— И кинжал.
Я вытащил кинжал и тоже отдал. Саксон передал его другому, у меня теперь болтаются пустые ножны, а мои меч и кинжал, как пленники, лягут в арсенале обнаженными.
Леди Беатриса спустилась с крыльца, перед ней расступились. Граф Росчертский, несмотря на грузность и одышку, угодливо подбежал, поймал руку и припал в поцелуе. Она не отдернула руку, но на лице ничего не отразилось, взгляд ее не отрывался от моего лица.
— И почему вы здесь, сэр Ричард? — спросила она.
Симон де Монфор жадно пил и пил, расплескивая вино прямо из кувшина, а сейчас оторвался на миг и вскинул хриплым голосом:
— Позвольте мне, леди Беатриса!
— Говори, — произнесла она мертвым голосом.
Он вытер рот рукавом, заговорил, все еще часто дышал, словно весь путь от Вексена до замка бежал рядом с конем:
— Король Барбаросса, подаривший земли этому мерзавцу... был очень недоволен, что тот не отправился сюда сразу же!.. Вдобавок сэр Ричард по возвращении из своих сомнительных поездок ухитрился смертельно оскорбить и убить маркиза Плачида, родственника самого Барбароссы.
Среди собравшихся пронесся шум, а Симон де Монфор продолжил с напором:
— Барбаросса хотел было повесить этого мерзавца... виселицу соорудили, этого Ричарда подвели к петле, как епископ подсказал король идею получше... Мол, если Ричард отправится сюда в замок, выкрадет вас и в течение двух недель привезет в столицу, то король его простит. Возможно, даже снова отдаст ему эти земли. Если же не сможет вас выкрасть, то должен по истечении двух недель вернуться, после чего его повесят. Виселицу не убрали, ждут.
Воины заговорили между собой, никто не дивился, что я не дал деру, все-таки рыцарь, кто-то даже жалел, что у меня нет выбора. Либо повесят здесь, либо повесят там, только Саксон смотрел все так же хмуро и недобро, а сэр Растер посмотрел на меня с укором и покачал головой.
