Игорь Борисенко - Человек без души
Сразу после разговора со слугой Дальвиг спустился в подвал, в помещение, в котором множество служанок стряпали обед для солдат и рабочих. Встав под чадящим факелом, между бочками с квашеной капустой и мочеными яблоками, прижимая к носу надушенный платок, Эт Кобос созвал к себе всех женщин до единой и велел им рассказать все, что они знали о родителях Хака.
Некоторые ничего не слыхали, но несколько дотошных старух поведали обо всем в подробностях. Жители близлежащей деревни видели большое войско, которое прошло к Беорну на следующий день после бегства Дальвига. Мальчишки, удившие рыбу на маленькой речке вблизи замка, видели летевшего по небу волшебника, над которым парило белое облако. Через некоторое время в деревню приехала телега, в которой кроме солдата-возницы и тощего юноши, ученика волшебника, лежали два накрытых дерюгой тела.
– Это – пособники Черного колдуна, уничтоженные за свои грехи гневом Бога-Облака, – заявил ученик и велел закопать оба трупа, мужской и женский, рядом с выгребными ямами, там, где хоронили преступников и буйных сумасшедших. Когда телега уехала, со всей деревни собрались старики и поглядели на тела. Это, конечно, были Ханале и ее муж, которых прекрасно знали здесь. Никто, не мог допустить и мысли, что эти двое каким-то образом вдруг стали пособниками Черного колдуна. Посовещавшись, старики решили, что случившееся – чья-то большая ошибка, которую уже не исправить. Поэтому они послали за тем самым братом Ханале, дядькой Хака, чтобы тот забрал тела и похоронил их…
Выслушав старух до конца, Дальвиг лишь криво ухмыльнулся и знаком велел всем вернуться к работе. Он испытывал странные чувства. Торжество – потому что Белый Бог-Облако оказался точно таким, каким его описывал Врелгин. Разговоры о милосердии и терпимости – только разговоры. Без долгих раздумий Белые расправились с женщиной, которая на самом деле была их настоящей единоверкой. Может, ими двигала слепая месть, рожденная собственной неспособностью достать Дальвига? Кто знает, но это ничего не меняет.
Надо было бы пожалеть глупую, наивную Ханале, но Дальвиг до сих пор не мог забыть ее перекошенного лица и проклятий, посылаемых ему вослед. Вместо жалости он ощущал какое-то удовлетворение. Она получила по заслугам… Впрочем, крохотная крупинка сочувствия все же спряталась в самом краю разума. Бедный Хак, ему будет трудно узнать, что матери и отца нет в живых. Он слишком любил их, и его бесхитростная любовь, любовь дурня и недотепы, посильнее чувств изысканных аристократов и умников. Не стоит открывать парню глаза. Не стоит рассказывать правды, пока это возможно. Пусть он будет счастлив хотя бы какое-то время.
Дальвиг поднялся из подвала в большой зал, который теперь имел вполне обжитой вид. Мусор был выметен, нанесенная курами земля и навоз вычищены, стены заново обмазаны штукатуркой. Правда, никто не мог вернуть туда фрески, безжалостно искалеченные захватчиками и добитые временем… Новый стол был гораздо проще и грубее, чем прежний, сделанный из диковинного южного дерева. Высокое Кресло, на котором сидел Кобос, теперь принадлежало не то Симе, не то Вегтеру, так что Дальвигу приходилось довольствоваться простым стулом с длинной спинкой. Вместо вензеля Беорнов на нем было выжжено имя «Дальвиг Эт Кобос».
В задумчивости шагая по залу, от подвальной двери к креслу, Дальвиг наткнулся на одного из наемников, который сидел за столом и чистил ножом ногти.
– Доброе утро, Полководец! – приветствовал его тот, как только увидел. Это был Эндамон, один из тех, кого Дальвиг нанял в Шатхайпале. В отличие от других, грубых и простых, если не сказать большего, этот наемник казался хитрым и достаточно умным. Главным его внешним отличием от остальных были длинные волнистые каштановые волосы, которые Эндамон ежедневно мыл в настое какой-то горькой лечебной травы. Такая чистоплотность в среде наемников была большой редкостью. Вообще Эндамон тщательно следил за внешним видом. За это, а также за вежливость и ум Дальвиг выделил его среди других, сделав кем-то вроде ординарца и заместителя в одном лице. Однако сейчас Эт Кобос не был в настроении разговаривать даже с ним.
– Не такое уж оно и доброе, как это может показаться, – проворчал Дальвиг, мрачно поглядев на улыбающееся лицо Эндамона.
– Вы сегодня не в духе, да? – участливо спросил тот и тут же поднял руки, выставленные ладонями вперед. – Ладно, ладно, не стану вам докучать.
– Болтать попусту мне не хочется, это верно.
– Трудные дела там, наверху? – Подняв бровь, Эндамон кивком головы указал на башню. – Вопли были слышны даже внизу.
– Лучше заткнись и проваливай, если тебе нечего сказать.
– Сей момент! Я просто зашел сказать, что недавно над замком видели ужасную летающую тварь. Мейлвен уверяет, что она нагадила на его плащ ядовитым дерьмом, и требует выдать ему новый.
– И что? Хочешь, чтобы я поверил в эти россказни?
– Нет, насчет плаща и дерьма я не настаиваю, тем более что дыра больше похожа на такие, какие прожигают пьяницы, уснувшие слишком близко к костру… Но вот насчет того, что над замком летала какая-то тварь, – стоит задуматься. Его видели несколько человек.
– Похвальное рвение, Эндамон, но в данном случае беспокоиться не о чем. Это был мой разведчик. Пожалуй, тебе стоит отдать на его счет приказ часовым – пусть не вздумают стрелять в него!
– Хорошо! – Эндамон вскочил на ноги с широкой улыбкой на лице. – Хоть какое-то дело! Мы засиделись тут, сударь, право слово. Едим и пьем, получаем жалованье, но ничего не делаем! Скучно…
– Поверь, скоро вам придется как следует поработать! – пообещал Дальвиг, присовокупив зловещую усмешку, которую Эндамон уже не видел. Подперев подбородок кулаком, Эт Кобос долго смотрел наемнику вслед. «О чем они догадываются, о чем нет? – спрашивал он себя. – И как эти догадки смогут отразиться на их лояльности?» Пока деньги текут щедрой рекой, никто не станет слишком задумываться. Но когда под стены придут солдаты Симы, вряд ли наемники согласятся сражаться. Каждый из них твердо усвоил, что жизнь всегда дороже денег. Пока им удобно верить рассказанной Дальвигом истории – будто он сбежал от гнева Симы, внезапно разбогател в чужих краях и вернулся, чтобы отстроить замок и жить себе потихоньку. Служанки болтали по вечерам, что их хозяин слишком мрачен и неразговорчив, но никто напрямую не говорил о его принадлежности к Черным. Похоже, даже темные крестьяне окрестных деревень не желали верить обвинениям Высоких и считать неказистого молодого последыша Кобоса Черным колдуном. В противном случае никакой страх не заставил бы кухарок и поломоек оставаться в замке Беорн…
