Наталья Якобсон - Империя дракона
Мощеные камнем дороги блестели от дождя. Идти было трудно, будто вместе с кольцом на плечи мне взвалили пудовую тяжесть. Что мне теперь делать с этим раскаленным куском металла? Выбросить? Но тогда кто-нибудь обязательно подберет его себе и мне на беду. Если кинуть его в омут, то Ротберт непременно изобретет способ вернуть его назад. А находясь среди моих вещей зловредная побрякушка давила на меня, как оковы на узника.
Я резко обернулся и поймал за шиворот прохожего, который имел неосторожность свернуть в переулок вслед за мной. Конечно же, пойманным следопытом оказался Винсент. Ни у кого больше не хватило бы наглости бегать за мной по пятам. На нахальном мальчишеском лице Винсента сначала отразилось изумление. Он и не подозревал, что кто-то может расслышать его тихие шаги у себя за спиной. Этот ловкий проныра считал себя непревзойденным шпионом и обязательно вертелся рядом с тем местом, где меня настигало очередное бедствие.
Он попытался вырваться, но я с силой встряхнул его, так что он пришел в себя после первоначального испуга и сердито ощетинился. Точь- в-точь, как потревоженный ежик.
-- Пусти! - прошипел он, пробуя высвободить свой воротник.
-- Сначала объясни, куда делась моя провожатая!
-- Какая провожатая? - Винсент безуспешно пытался освободиться.
-- Не притворяйся. Если где-то случается беда, то, значит, ты приложил к этому свою руку.
-- Ничего я не знаю, - чересчур поспешно возразил он. - Кроме того, мне уже пора идти. Ночью на улицах небезопасно, даже для мага.
-- Сначала тебе придется ответить на вопрос.
-- Ну, ладно, я слышал, что она сейчас на острове, та красотка, которая оставила у меня на горле отметину, - нехотя признался Винсент.
-- На каком именно? Островов много.
-- На том, который принадлежит князю.
Я оттолкнул от себя Винсента, так, что он упал на мостовую и уже не осмелился подняться на ноги.
-- Не попадайся больше мне на пути и останешься цел, - последнее предупреждение еще больше охладило пыл Винсента. Он с ненавистью смотрел мне вслед, но не смел сдвинуться с места, чтобы продолжить свой шпионаж.
Когда впереди показался уже знакомый дом купца, смертного слуги Ротберта, я легко запрыгнул на черепичную крышу и стал ждать. Если князю вздумалось лишить меня моего общества, то и я не оставлю в живых его прислужников. Сидя на коньке покатой крыши, возле бездействующей трубы можно было обозревать и улочки небольшого городка, и звездное небо, и конечно же мне были хорошо слышны все звуки, раздающиеся внутри дома. Колючий ветер трепал мой плащ и неприятно хлестал по лицу. В небесной высоте становилось все холоднее, зато внутри меня накалялась ярость. Там, в доме, двое спускались по лестнице к выходу, чтобы отправиться на полуночную службу к колдуну. Внизу хлопнула входная дверь, и я почувствовал, как кисть руки покрывается золотистой броней, как удлиняются и заостряются когти. Вид руки, в один миг превратившейся в костистую латную рукавицу, уже не вызывал у меня ни удивления, ни страха.
Впервые я применял силу дракона по доброй воле, без принуждения с чужой стороны. За предательство полагается мстить. В мгновение ока я спрыгнул с крыши и очутился лицом к лицу с купцом, подсунувшим мне заговоренную стекляшку. Он даже не успел удивиться, так как когтистая драконья лапа молниеносно полоснула его по горлу. Брызнувшая кровь как будто подпитала силу гнева. Обернувшись к его сообщнику и даже не рассмотрев его лица, всего одним движением я рассек ему горло. Лунный свет, засиявший после дождя, упал на место кровавой бойни. Подчиняясь внезапному порыву, я сорвал накидку со второго трупа и удивился, увидев женское лицо, когда-то приятное, но со следами порока. Зачем простой женщине ночью выбираться из дома в мужском костюме, да еще и в обществе слуги колдуна. Медальон, сверкавший на разорванной шее, чем-то привлекал внимание. Не задумываясь над своим поступком, я сорвал его с шеи жертвы и стал наблюдать, как медленно когтистая рука приобретает прежний человеческий вид.
Почти чувствуя приближение ночного караула, который на самом деле находился за много кварталов отсюда, я прошел вдоль по улице и постучал в дверь первого попавшегося постоялого двора. Плотно запахнув плащ, чтобы не бросалась в глаза окровавленная одежда, я переступил порог и сунул хозяину пару золотых монет, давая понять, что комната для ночлега требуется незамедлительно. Усталость не давала уйти из города, а воспоминания о Деборе крепко удерживали возле того места, где я видел ее в последний раз.
Хозяин поспешил предоставить помещение неразговорчивому и уставшему постояльцу. Комната находилась на втором этаже, и из окна было хорошо видно все, что происходило на узкой улице внизу. Там все было спокойно, пока не наступил рассвет. Дневной свет, пробившийся сквозь шторы, как будто, обжег кожу и усилил чувство усталости. Как только мне удалось отбросить в сторону страшные воспоминания и заснуть, проснулся город, взбудораженный убийством дракона. Первые утренние лучи коснулись покатых медных крыш соседних зданий, но даже утренняя свежесть после ночного дождя не казалась такой приятной из-за шума на улице.
Прошло немного времени прежде, чем я понял, что пробудили меня звуки набата. Колокольный звон возвещал о страшном происшествии, а острый слух дракона мог уловить тревожные перешептывания в гостиных соседних домов и на близлежащей площади. Раньше ушам никогда не было так больно, а сейчас из них чуть ли не сочилась кровь. Конечно, ведь колокола-то церковные. Единственная колокольня, которая есть в городе находится на церковной башне.
Я растопил камин, чтобы сжечь свою окровавленную рубашку. Зря я снял с шеи жертвы медальон, как будто злой дух подбил меня на этот поступок. Теперь придется выбросить побрякушку в колодец, ночью, когда рядом не будет свидетелей. Как бы Ротберт не учинил суд над неосторожной феей прежде, чем я успею отыскать ее. Где он этот остров, который принадлежит князю и что на нем находится? В мозгу ясно возникла картинка, Дебора стоит перед судом, в конусообразные окна врывается ветер и срывает цветы с ее платья, пламя свечи колеблется от дыхания обвинителя. Ротберт собирается вынести приговор, узловатые пальцы листают свод устаревших и несправедливых законов. Бедняжка Дебора. Скорее всего ее собираются казнить, но как можно убить фею. Только с помощью огня, такого же, который сейчас бушевал в камине. От одной искры стрекозиные крылышки красотки воспламенятся в один миг. Церковные колокола все еще продолжали звонить. Громкие, звучные, золотистые переливы резали мой слух. Народ спешил на утреннюю службу. Какая-то девушка пробежала под моим окном. Был хорошо слышен стук каблуков по мостовой. Хотел бы я пойти вслед за ней, в холодные, украшенные витражами стены и стряхнуть со своей головы проклятие, как остатки дурного сна, но, нет, двери церкви теперь закрыты для меня. Я поскорее закрыл ставни на окне, и комната погрузилась в полумрак. Только огонь весело трещал в камине и кидал на скудную обстановку танцующие оранжевые блики.
