Колдовской мир. Год Единорога - Нортон Андрэ

Я по-прежнему сидел за столом. В зале холодно и тихо. Ночь темна. В руке моей что-то зажато. При рассеянном свете, исходившем от рунических знаков, я увидел, что держу в руке кубок. Кубок Охотника. В теле моем все еще не утихло желание, которое теперь не могло быть удовлетворено.

– Гуннора?

Я произнес ее имя вслух. Даже эхо не прозвучало в ответ. Нетерпеливо отставив кубок, положил голову на руки; щека моя касалась рунической надписи. Я знал: чудо не повторится.

В замке я оставался еще три дня. Спал перед очагом. Садился в кресло, вспоминая самые мелкие подробности путешествия в прошлое. У меня никогда еще не было женщины, хотя я неоднократно слышал рассказы на эту тему от тех, кто имел такой опыт. По нашим законам в юности связь с женщиной запрещалась. Вероятно, по этой причине семьи наши были маленькие. Лорды устраивали браки по своему выбору и исходили из интересов клана.

Теперь меня беспокоили другие сны. Зная, что они не исполнятся, я решил направить свои мысли в другое русло. Охотился. Удалось поймать в ловушку несколько животных, кормившихся на пшеничном поле. Собрал урожай колосьев. Зерно кое-как размял между камнями, просеял, обратил в муку и насыпал в коробку, в которую Забина положила мне в дорогу хлеб. Закоптил мясо. Когда все было готово, двинулся в путь. Я знал, что должен уйти отсюда, хотя и тянуло задержаться и повторить трюк с рунами.

Ничего мне так не хотелось, как снова попасть на пир, на этот раз навсегда. В то же время я понимал, что даже с помощью колдовства мне не удастся путешествие во времени. Последние дни я почти не думал о том, что мне надо искать Айну и Гафию. Казалось, что обе они остались в далеком прошлом, да и сам я совсем не тот человек, каким был.

На четвертое утро я поднялся, словно по приказу Янтарной госпожи, и решил, что мне пора идти. Довольно мечтать о несбыточном. В слова ее о том, что я утолю свои желания с ныне живущей, не слишком-то верилось. Потому что только она занимала все мои мысли.

Рассвело, и скрепя сердце я покинул замок. Путь мой лежал на запад. Удалившись от заброшенного замка на приличное расстояние, я внезапно почувствовал перемену в своем настроении. Должно быть, там у меня была лихорадка, а теперь я полностью излечился от хандры. Меня опять обуяла жажда жизни, желание найти ключ к разгадке исчезновения дочери Гарна, разыскать Гафию.

Снова простиралась передо мной пустынная земля. Не было ни следов, оставленных людьми Древней расы, ни дороги. В качестве ориентира я выбрал вершину горного хребта, напоминавшую лезвие меча, устремленного в небо. Туда и направился, соблюдая все меры предосторожности. Я с недоверием смотрел на каждый стоящий торчком камень, на каждый куст: за ними могла подстерегать засада. Но видел только птиц высоко в небе, а под ногами – землю, не знавшую, что такое дорога. Эти места можно было назвать безжизненными, если не принимать во внимание то, что росло из земли и размахивало крыльями в воздухе.

На следующий день я подошел к подножию вершины, которую выбрал ориентиром. Еда, приготовленная загодя, у меня была при себе. Кроме того, в пути повстречались заросли ягодного кустарника. Спелые ягоды стали для меня одновременно и едой, и питьем. Сумку Гафии я пока не открывал, но нес с собой, надеясь на встречу. Моя же сумка сильно полегчала.

Близился закат. На горы наплывала мгла, словно медленно опускаемый занавес. Горные вершины скрывались из виду одна за другой. Я решил устроить ночлег.

Оглядевшись по сторонам в поисках укрытия, я заметил углубление среди скал. Там я надеялся защитить себя со спины и быть готовым в случае нападения. Ночи в этой стране были временем испытаний, я встречал их с тоской. Хотя последние трое суток ночные охотники меня не беспокоили, все же и в этот раз я спал урывками. Тело истосковалось по спокойной полноценной ночи, во время которой не нужно исполнять обязанности часового.

Несмотря на то что валежника вокруг было много, костер разжигать я не стал, не желая привлекать внимания. Я полулежал, прислонившись спиной к скале, и смотрел на сгущавшиеся тени. Как только спадала напряженность, перед мысленным взором каждый раз возникала сцена пиршества в заброшенном замке. Почему они ушли, те, кто собрался там, за столом? Что за напасть на них свалилась? Зачем они оставили этот прекрасный замок, которому суждено теперь стать руиной? Уж не чума ли им угрожала? Что их заставило обратиться в бегство?

Я вздрогнул и затаил дыхание.

Я не ослышался? Нет, этот крик мне не почудился. Я опустился на колени, стараясь вырвать ответ на загадку, заданную быстро надвигающейся ночью. Кто просил о помощи и где он… оно… они… могут находиться?

Опять эта мольба. Откуда-то позади меня… с гор, окутанных туманом! Но кто? Я поднялся на ноги, напряженно глядя наверх, на отвесную скалу. В ночи мелькнул слабый огонек, бесформенное пятнышко в тумане. Костер? Да нет, у пламени костра не такой цвет. А если это ловушка с наживкой? Слишком свежи были мои воспоминания о серебряных певицах и их пении в каменных кругах.

В третий раз послышался отчаянный, бессловесный призыв. Осторожность убеждала меня оставаться на месте. Но я не мог игнорировать призыв, заткнув уши. Все существо мое было потрясено. Мне казалось, это кричит кто-то из людей, которых я знаю. Гафия? Айна? Это могла быть и та и другая, а может, обе?

Отбросив мысли о собственной безопасности, я начал карабкаться вверх. Ветер дул в лицо, мне приходилось преодолевать его сопротивление. Вместе с ветром до меня доносился запах – не отвратительный запах зла и не мускусная сладость, которую я связывал с Гуннорой, Лунным святилищем и его цветущими деревьями. Этому запаху я не мог дать определения.

Я прекрасно сознавал, что делаю глупость: пускаться в ночные приключения мне не следовало, но иначе поступить я не мог. Я двигался осторожно, присматриваясь и прислушиваясь. Внимательно смотрел, прежде чем поставить ногу, пережидал каждый шаг и слушал, не раздастся ли новый крик о помощи.

Свет я видел, однако больше ничего не происходило. Лишь с каждым шагом возрастало желание действовать незамедлительно.

На горе, к счастью, росли кусты, за которые я хватался, так как склон становился все круче. Я подтягивался и лез все выше и дальше. Тяжелое облако тумана облепило тело и выступило каплями на лице. Свет в центре туманного занавеса не гас.

Каждые несколько шагов я останавливался. Я ничего не видел, зато напрягал слух. Туман был холодный, словно стояла поздняя осень. Он даже, может быть, приглушал звук, потому что я ничего не слышал.

Свет оставался постоянным – не слабел и не набирал силу. Как маяк… Маяк, который подает сигналы… Кому? Мне? Может, я попаду в ловушку, предназначенную для другого? Но в стороне я остаться не могу, даже если сигнала больше не будет.

Вдруг…

Возле самых моих ног возникла фигура, легкая, как этот призрачный туман. Она увеличилась в размере, и я не мог не узнать тихое рычание. Горный кот – Груу?

Я остановился. Рука схватилась за рукоятку меча. Этот хищник был таким же огромным, как Груу. И если это один из ночных охотников, то и сталь в руке, и боевое мастерство окажутся бессильными против его атаки.

Он прорычал еще раз, повернулся, и туман тут же поглотил его. Груу! Ну конечно это был Груу, иначе мне было бы несдобровать. Значит, здесь Гафия!

Оставшийся до вершины путь я одолел одним махом. Мне хотелось громко окликнуть ее по имени, но я боялся, что она попала в беду и я своим криком только наврежу ей. Быть может, ее взяли в плен или хотят захватить. Серебристый кот поджидал меня возле горевшего огня.

Свет исходил и распространялся от предмета, стоявшего на выступе голой скалы. Что это был за предмет, я не понял. В этот момент мне было не до того. Я увидел безвольно лежавшую фигуру. Кот уселся возле нее и грубым языком стал лизать ее щеку.

Это была Гафия. Кто-то жестоко обошелся с ней. Ее крепкая дорожная одежда была изорвана в клочья. Руки с глубокими красными царапинами обнажены до плеч. Бриджи тоже были превращены в ленты, связанные друг с другом узлами.