У Чэн-энь - Путешествие на Запад. Том 4
– Эй, оборотни! Верните мне скорей моего наставника!
Раздался резкий, свистящий звук, ворота распахнулись и из них выбежали оборотни с головами волов.
– Ты кто такой и как смеешь кричать здесь? – спросили они, уставившись на Сунь У-куна.
– Я – старший ученик Танского монаха по прозванию Трипитака. Мой учитель идет из восточных земель великого Танского государства за священными книгами. Наш путь лежит через округ Золотой покой. Когда мы проходили там, то как раз попали на праздник фонарей и вот во время праздника моего наставника похитил ваш главарь, злой дьявол-мара. Верните же скорей моего учителя, и я оставлю вас в живых. Если же вы ослушаетесь, я переверну вверх дном все ваше логово, а вас всех превращу в кровавое месиво!
Оборотни-привратники, услышав эти слова, побежали к главному оборотню доложить о случившемся:
– О великий князь, беда пришла! – воскликнули они.
Трое главных оборотней в это время находились в глубине пещеры, куда они затащили Танского наставника. Они велели слугам сорвать с него одежды и обмыть его чистой водой из горного потока. Оборотни уже договорились, как разрезать Танского наставника на куски, затем мелко раскромсать их, пропитать душистым маслом, зажарить и съесть. Услышав крики привратников, старший оборотень встревожился и стал спрашивать, что случилось.
– У ворот появился какой-то монах с мохнатым лицом, точь-в-точь как у бога Грома, – сообщили привратники. – Он кричит, что ты, великий князь, похитил его наставника, и требует, чтобы ты сейчас же освободил его, иначе он перевернет вверх дном всю нашу пещеру, а нас всех превратит в кровавое месиво!
Все три оборотня испугались: «Мы только что забрали этого негодяя и еще не успели спросить у него, кто он такой, как его зовут и откуда он взялся», – подумали они и крикнули слугам:
– Оденьте-ка его и приведите на допрос! В самом деле, надо узнать, кто он и откуда.
Слуги-оборотни кинулись к Танскому наставнику, сняли с него веревки, одели и втолкнули в приемный зал, где стояли три Трона, на которых восседали три князя-оборотня. Танский наставник, дрожа от страха, опустился на колени и начал молить:
– О великие князья! Пощадите меня! Пощадите!
Трое оборотней на разные голоса начали спрашивать одно и то же:
– Ты из какой страны, монах? Почему не посторонился, когда увидел нас в образе Будд и как посмел преградить нам путь?
– Я – бедный монах из восточных земель великого Танского государства, – отвечал Сюань-цзан, отбивая земные поклоны. – Меня послали в страну Зарослей небесного бамбука, в храм Раскатов грома поклониться Будде и испросить у него священные книги. По дороге я прибыл в округ Золотой покой и пошел за подаянием в монастырь Милосердие Будды. Монахи этого монастыря милостиво обошлись со мной: они приютили меня и пригласили на Праздник фонарей. Когда вы, великие князья, показались в образе Будд, я как раз находился у моста и любовался золотыми фонарями. Увидев вас, я поддался влечению своих плотских очей и бренного тела и поспешил поклониться вам до земли, а вы, видно, подумали, что я осмелился преградить вам путь.
– Восточные земли, о которых ты говоришь, находятся очень далеко отсюда, – сказал один из оборотней. – Кто же тебя сопровождает и как вас всех зовут? Живо выкладывай все начистоту, тогда мы пощадим тебя.
– Меня, бедного монаха, в миру зовут Сюань-цзан, а фамилия моя Чэнь. Я с малых лет жил в монастыре Золотая гора, а потом по всемилостивейшему указу Танского императора назначен благочинным[52] в монастырь Беспредельное счастье в столице Чанъань. И вот случилось как-то раз, что главный советник государя Вэй Чжэн во сне казнил дракона, властелина реки Цзинхэ, из-за чего Танскому императору пришлось отправиться в подземное царство. Когда же он возвратился, был созван вселенский собор для спасения душ, не имеющих пристанища, и Танский император удостоил меня, бедного монаха, быть на нем главным жрецом и раскрыть сущность спасения. В это же время явилась ко мне бодисатва Гуаньинь, которая осенила меня своей благодатью и сообщила, что на Западе, в храме Раскатов грома, есть полный свод священных книг «Трипитака», с помощью которых можно спасти души, не имеющие пристанища, и вознести их на небо. Танский император послал меня за этими книгами и пожаловал мне титул Трипитаки, а также удостоил меня чести носить его фамилию – Тан. С того времени меня начали называть Танский Трипитака. У меня есть три ученика. Первый носит фамилию Сунь, зовут его У-кун, по прозванию Странник, ставший на путь истинного учения Будды, под прозвищем «Великий Мудрец, равный небу».
Оборотни, услышав имя Сунь У-куна, струхнули.
– Не тот ли это Великий Мудрец, равный небу, который пятьсот лет тому назад учинил буйство в небесных чертогах? – спросили они.
– Совершенно верно, он самый! – отвечал Танский монах. – Второй мой ученик по фамилии Чжу, по имени Ба-цзе, – продолжал он, – был великим небесным полководцем звезды Тянь-пэн, но как-то раз он провинился и его сослали на землю. Третий ученик, по фамилии Ша, по имени У-цзин, носит прозвище Ао-гуан, Ван Лин-гуань и Эр-лан. Он был воеводой при дворце Небесной императрицы в звании Смотритель занавеса.
Все три оборотня, встревоженные этими словами, начали переговариваться:
– Не будем пока есть его, братцы. Давайте-ка лучше посадим этого Танского монаха на железную цепь да запрем на замок в глубине пещеры, а когда словим троих его учеников, съедим их всех вместе.
Решив так, три главных оборотня отрядили целое стадо мелких оборотней – горных яков, буйволов и волов, вооруженных разным оружием, которые вышли из ворот, затрубили в трубы, забили в барабаны и замахали флагами. Сами князья-оборотни облачились в военные доспехи и, выйдя за ворота, принялись кричать:
– Кто осмеливается шуметь здесь?
Сунь У-кун, успевший с быстротой молнии взобраться на скалу, тщательно рассматривал оборотней. Вот как они выглядели:
Разноцветным узором
Пестреют их дикие лица,
Светят круглые кольца глаза,
Ослепляя до слез.
Их рога высоки
И остры, как у злой буйволицы,
По две пары ушей
Остриями торчат из волос.
Их тела, будто краскою,
Сетью разводов покрыты,
Словно жужелиц спинки,
Блестят от рогов и до пят.
Их одежды сверкают
Парчою, богато расшитой,
Пламенеют зрачки,
Будто сжечь все живое хотят.
Трудно слово найти,
До того они злобны и мерзки!
Первый в шапке косматой
Из лисьих, пушистых мехов,
А лицо словно спрятано
В темной взъерошенной шерсти,
Так и пышет огнем он
И в бой устремиться готов
Вот второй: он покрыт,
Словно пламенем, легкою тканью,
И копыта звенят,
Точно горная яшма, белы.
Третий грозен на вид,
Извергает цветное сверканье
И свирепо рычит,
Будто гром раздается из мглы.
Сколько лютой отваги
И злобы у силы нечистой!
А клыки их острее
Лечебной иглы серебристой,
Каждый держит оружье,
Слепящее блеском глаза:
Первый машет секирой,
Огромный палаш у второго,
А у третьего –
Самого дикого, самого злого –
Над могучим плечом
Сучковатая блещет лоза.
Сунь У-кун заметил также множество диковинных оборотней с воловьими головами, из которых на семь рослых приходилось по восемь коротконогих и на семь тучных – восемь тощих. Все они были вооружены копьями и дубинами. Над их головами развевались три больших знамени, на каждом из которых четко вырисовывались иероглифы. На одном было написано: «Великий князь Удалившийся от холода»; на другом – «Великий князь Удалившийся от жары», а на третьем – «Великий князь Удалившийся от суеты». Сунь У-кун глядел на них некоторое время, затем не вытерпел и бросился вперед с громкими возгласами:
