Джонатан Уайли - Наследник Аркона
— Может, кто-нибудь объяснит мне, — сказал Дург, — что же произошло, но только так, чтобы простой человек мог понять? Я еще помню, как появился Пушок, но потом весь мир стал черным. Я знаю, что мы победили, но как?
— Марк, — произнес Феррагамо, — тебе лучше рассказать остальным. Не только Дург не в курсе всей истории.
Марк помолчал, вспоминая, как некоторое время назад беседовал с Пушком, немало добавившим к его пониманию событий двухдневной давности. На него смотрело так много глаз, что ему стало неловко, но он заставил себя собраться с мыслями.
«Да начинай же, а то мы всю ночь здесь проторчим».
И Марк стал рассказывать:
— С того момента, как Джани распахнул двери во дворик, мы очутились в ловушке. Мы это знали, но ничего не могли поделать. Все вызнаете, что Амарина управляла людьми. Это была самая сильная из ее способностей. — Кое-кто из сидящих за столом поежился от неприятных воспоминаний. — Но даже с ее неограниченными ресурсами съеденный нами пирог из лунных ягод помешал ей полностью подчинить нас своей воле. Пришлось искать другие методы. Скорее всего, ей удалось бы завладеть нами, но тут она перестаралась. — Марк глотнул вина. — Нас пригласили войти, и когда мы оказались внутри, она закляла время, чтобы все оставались неподвижными, пока она будет отнимать у меня меч. Она знала о его силе и если бы заполучила его, оказалась бы просто непобедимой. Однако вид некоторых из нас удивил ее, а удивление ослабило волевой контроль.
Дург рассмеялся, а Марк взглянул на Джани, который сидел неподвижно, внимательно глядя на него. Великан улыбнулся.
«Я ему перевожу, — сообщил Пушок, — хотя он и так понимает куда больше, чем вы думаете».
Марк продолжил рассказ.
— Она тратила немало сил, чтобы удерживать нас, и поэтому не заметила, как Пушок пробрался вдоль стены и прошмыгнул в Башню. Я тоже этого не заметил, в отличие от Джани. «А Пушок не стал меня предупреждать, чтобы Амарина не сумела прочесть об этом в моем сознании», — добавил он про себя, попутно задумавшись, как его подданные воспримут тот факт, что их новый король беседует со своим котом. — Когда Пушок прыгнул, этого хватило, чтобы нарушить сосредоточенность Амарины. Мы-то думали, что строки стиха: «Мести пронзительный голос Глас заглушит человечий» относятся к свисту меча в битве, но теперь мы знаем, что имелось в виду на самом деле. Должен сказать, мы в неоплатном долгу перед нашим хвостатым другом. Он совершил то, чего не сумела бы сделать целая армия.
«Продолжай, продолжай, ты скоро убедишь меня, что я и в самом деле герой».
— Он настоящий герой, — сказал Марк. Откуда-то сверху послышалось недовольное уханье совы, но только Феррагамо обратил на него внимание. — Потом все смешалось. Феррагамо уничтожил железную скорлупу, но еще до того Джани уже попробовал ее на прочность. А Фонтейна занялась другой угрозой.
— При этих словах Гордон и Лука уткнулись в свои тарелки.
— А я тем временем совсем ослабел, — добавил Дург под общий хохот.
— Когда солнечный луч упал на дерево, которое в стихе как раз и названо Древом Аркона, мой меч наполнился силой. «Как и я сам», — подумал Марк. — Амарина воспользовалась остатками своей магии, чтобы остановить меня, но я уже знал, что должен делать Мне вообще показалось, что меч сам нашел ее сердце, так легко, будто у нее и вовсе не было сердца. — Он похолодел при этом воспоминании. — А потом Амарина исчезла, словно развеялась по ветру. Ни тела, ни костей, ни крови, лишь несколько жалких лохмотьев Трудно поверить, что она действительно умерла. — Он встал, вынул меч из ножен и показал черную полосу, покрывавшую половину лезвия. На темном фоне ярко сияло изображение Дерева. — Только это и осталось.
— Она действительно мертва, — подтвердил Феррагамо. — Клинок Аркона выполнил свое предназначение.
— Раз уж мы занялись этим пророчеством, — поинтересовался Шилл, — что могут значить слова о двоих, которые объединятся, чего-то там свергая?
— «Двое объединятся, Волю Судьбы исполняя», — произнес Марки помедлил.
— Ну и?
— Думаю, это время не хуже любого другого, — сказал наконец Марк. — Это про нас с Фонтейной, — заставил он себя солгать.
«Интересно, чего ты так стыдишься своего котенка?» — пришла к нему мысль Пушка.
«Ты не понимаешь». Марк вспомнил, что произошло сразу после гибели Амарины. Тогда он отвел Фонтейну в сторону и прижал ее к себе. Потом, не убирая руки с ее плеч, сказал:
— Только что здесь кто-то заговорил со мной.
— Я слышала.
— Мой сын?
— Да. — Фонтейна опустила глаза.
— Почему ты не сказала мне раньше?
— Но ты бы тогда не пустил меня с вами.
— Но…
— Что, скажешь, пустил бы?
— Но…
— Никаких «но»! Я должна была быть здесь. Он должен был быть здесь. Ведь мы оба были нужны тебе.
Теперь Марку пришлось опустить глаза.
— Я испугался огня, — тихо сказал он.
— Огня? Какого еще огня?
— Ты не видела дракона?
— Нет, — она покачала головой и задумчиво добавила: — Тебе, наверное, пригрезилось.
— Это тот самый кошмар, Фонтейна.
— Но теперь-то он кончился.
— Да.
— Для нас троих.
Тогда он поцеловал ее, не заботясь о возможных свидетелях. Голос Пушка вернул его к действительности. «Если ты немедленно что-нибудь не скажешь, они решат, что ты язык проглотил».
— С вашего позволения, ваше величество, — сказал Марк, обращаясь к Пабалану, — я бы хотел взять в жены вашу дочь. Если, конечно, она согласна.
Захваченный врасплох таким неожиданным поворотом событий, король Хильда не сразу сообразил, что от него чего-то ждут. Наконец он выдавил из себя:
— Ну, на самом деле, должен сказать… Королева Адесина всегда…
— Он хочет сказать: «Да!», — воскликнула Фонтейна.
— Ну, в общем, так, — согласился Пабалан, и Марк с облегчением сел.
Шилл вскочил.
— Выпьем за двоих, которые объединились! — крикнул он, поднимая кубок.
Все, кроме тех двоих, которые на самом деле были уже тремя, поднялись и выпили. Даже Заник, у которого все еще сильно болела рана на ноге.
«Ну теперь-то ты скажешь им про твоего котенка?»
«Ешь свою рыбу!»
Марк оглядел стол. Звенели кубки, люди оживленно разговаривали. Так много случилось за последние два дня, так много пришло и ушло…
Как только Марк нанес свой последний удар, во дворик вбежали Ансар, Шилл и Ричард. Последний лицом к лицу столкнулся со своим братом Гордоном и они с подозрением уставились друг на друга. Наконец Гордон произнес:
— Кончилось?
— Кончилось, — ответил за Ричарда Марк, и братья обнялись. Сейчас они сидели за столом рядом.
