Катерина Шишканова - Янтарин
— Дайте этого червя мне, — хрипло потребовала Лейм, выпадая из выемки на камне прямо на холодный пол. Выглядела она жутко — вся в кровоподтёках, ссадинах и мелких царапинах от когтей любимых птичек некроманта. Один глаз набух кровью, не перенеся знакомства с острым коготком шальной гарпии. Лейм сплюнула. Вместе с кровью и клыком вылетел ошмёток кожистого крыла — судя по всему, за глаз она расквиталась сполна. Правая бровь была рассечена до виска, от левой скулы к шее тянулась сетка красноватых дорожек. Меховая безрукавка была местами выщипана, тугие лосины превратились в искромсанные ошмётки бридж. По открытым ногам тоже змеились царапины. Увидев себя в отражении воды, нимфа грязно выругалась, не стесняясь в выражениях и их количестве.
— Вряд ли удастся вытрясти что-то ещё, — заметил Веллерен, — этот идиот даже не знает, как выбраться отсюда. Единственное, для чего он был нужен Ди… некроманту — это провести обряд, такие дела должен делать обычный смертный, чистокровный человек.
— Рада за вас, — холодно процедила нимфа, отмахиваясь от рук Гельхена, — но вообще-то я просто собиралась с его помощью восстановить силы, вряд ли вы захотите одолжить мне кровь Таши.
Веллерен глухо зарычал, Мартуф прижался к принцессе, собираясь во что бы то ни стало защитить свою хозяйку. Лейм посмотрела на их напряжённые физиономии и ещё раз сплюнула.
— Тьфу на вас, я же сказала, что хочу эту вонючку, — её когтистый пальчик уткнулся в посеревшего маэстро. — Таша всё равно невкусная, у неё смешанная кровь и воняет древесным соком.
— Лейм, не глупи, — вмешался Гельхен, — он жилистый и невкусный, от него же за милю разит страхом.
— Всё равно, у него так забавно трясутся поджилки, а у меня просто живот сводит, — она облизнулась и упрямо шагнула к Н'елли. И тут нервы его не выдержали, он забился в конвульсиях, задёргался и неожиданно обмяк в вампирьих руках, потеряв сознание. Нимфа задумчиво выпятила нижнюю губу, скрывая единственный уцелевший клык. — М-да, ну и народец малахольный пошёл, — Лейм пнула бесчувственное тело, — я ему, можно сказать, комплимент сделала, сказала, что он меня вполне даже устраивает, не глядя на то, что он тут чуть не обде…
— Дорогу к выходу покажет моя птица, — повышая голос, чтоб перекрыть несдержанные слова Лейм, сообщил Гельхен. — У Феликса встроенный маяк.
— Как и у дракона, куда же делась эта подлая змеюка?
— Не сверни шею, Лейм, эта змеюка ушла за Фелишей.
Она подняла сросшиеся на переносице брови, надменно хмыкнула.
— А наш герой?
— А ваш герой отведёт вас наружу. У Пламеня хватит сил отбить своего феникса и хватит мозгов не вступать с падальщиком в бой. Всё. Сильные несут на горбу слабых, все на выход.
В переплетении переходов Лейм нагнала идущего впереди наёмника, опустила на плечо руку.
— Я уже в порядке и справлюсь с этими недобитнями. Вампиры восстанавливаются быстро, на следующем уровне уже смогут унюхать дорогу наверх, Мартуф тоже не сдохнет, а девчонку мы уж как-нибудь допрём. Если ты оставишь свою пташку, мы уже через час будем дышать свежим воздухом.
— Ну да, мы и идём дышать свежим воздухом, — он упрямо дёрнул плечом, но крепкие пальцы до хруста сжали кость — Лейм действительно быстро приходила в себя.
— А чего рожа такая постная? Я же знаю, как ты хочешь пообщаться с этой гнилой тварью. А твоя саламандра сама не справится, у девчонки теперь труха вместо мозгов.
— Я… успею.
Нимфа тихо зарычала. Гельхен в ответ сверкнул огненной радужкой.
— Ну и дурак! — надутая, она отвернулась, сложив на груди руки. И вдруг… — Ой, а вы что здесь забыли?
Мужчина повернулся, вглядываясь в темноту, куда указывал дрожащий то ли от возбуждения, то ли от страха палец.
Бум! Сцепленные замком руки подло обрушились на его затылок. Гельхен мешком осунулся к ногам хакнувшей нимфы. Та подула на отшибленные костяшки.
— Ну, чего уставились? — хмуро цикнула она на остановившихся в отдалении спутников. — Мы всего лишь переиграли наши планы. Феникс остаётся, у него тут незаконченные дела, а вас поведу я.
— Боги, спасите, — тихонько буркнул Вертэн.
— Я тут именно для этого, — бесстрастно подтвердила Лейм. — А теперь заткнулись и за мной. Ты меня ещё поблагодаришь, — сказала она молчаливому затылку наёмника, перешагнула и пошла дальше. Предатель-феникс согласно каркнул и полетел вперёд освещать дорогу. Смущённые вампиры хмыкали и тоже переступали уже начавшего шевелиться наёмника. Таша высвободила руку из хватки Веллерена, склонилась над Гельхеном и вложила ему в ладонь подобранный в зале бисерный шнурок.
— И всё же мне кажется, это было очень глупо, — недовольно заметил Веллерен, поравнявшись с нимфой. Дикой необузданной девчонки с необычными будто вампирьими глазами он… опасался, чувствуя в ней слишком… нечеловека. И тем не менее, к безграничному своему удивлению, почти так же безгранично доверял, чего с ним не случалось практически все триста лет жизни.
— Вы меня ещё аморальностью моего поступка загрузите, — скривилась та и прибавила ходу.
Говорить Фениксу о последнем подарочке падальщика — западне в урочище перед Сердцем Гор — она не стала. Прилетев на драконе, они обминули засаду, а вот Родомиру не повезёт. Что ж, она успеет, а вот человеческому наёмнику об этом знать незачем. К чему беспокоить человека? Только завязнет в битве и не сможет убраться обратно в переходы к Пламеню, в очередной раз защищая кого-нибудь не слишком в этом нуждающегося. Болезненное самомнение старого друга ей было чересчур хорошо знакомо ещё по прежним вылазкам: самая ярка увенчалась успехом, он тогда спас сестру Лиам, хотя вполне мог подождать её и напинать гнусным людишкам вместе с нимфой. Прошли годы, он так и не поумнел и не заметил, что одиночные победы — скорее удачное стечение обстоятельств, и наглядно это ему продемонстрировал всё тот же некромант в той битве, которая каждую ночь прокрадывалась в человеческие сны Гельхена; Лиам знала — слышала, как он бормотал в соседней палатке в Кулан-Таре.
…а ведь мог задержать эту чёртову битву! Всего на один день — достаточно, чтобы кентавры и нимфы добрались через море и Нерререн к северным пустошам Янтарного края. Мог, но опять решил сыграть соло…
С тех пор они не виделись. Лейм не пожелала общаться с человеком и не приняла Гельхена. Да он и сам не слишком искал встреч со старыми друзьями — растворился в человеческом мире, даже со своим Янтарином погрызся, злые языки болтали, будто они друг другу чуть глотки не поперегрызали после смерти Иволги.
Но вот этот хлыщ прислал свою подкопченную птичку и она, забыв о своей злости, рванула на помощь. Нимфа внутренне улыбнулась. Родомир тоже дулся, считая последнюю выходку Феникса предательством чистой воды. И тем не менее и он рванул по первому зову объявившегося… Гельхена? Феникса?
