Анатолий Нейтак - Попытка говорить 2. Дорога человека
- В довольно ограниченных пределах. Я ведь не Сулгас.
- Сулгас?
- Господин Невидимой Оси. Божественный пророк.
- А как насчёт других имён? Например, кто такой "старина Веррай", которому я что-то уже не особенно хочу передавать привет Ленсаро?
- Веррай – божественный Судия, один из самых могущественных богов Верхнего Пантеона. Он является в одной из своих ипостасей богом справедливой войны, и Шимо когда-то входил в его свиту, как Омиш – в свиту Тепелью.
- Но не после сделки с Урмозом, полагаю.
- Нет. Больше нет. Благосклонность Господина Кровавых Слёз и Господина Праведных Чаш – это взаимоисключающие… линии.
- Ну-ка, ну-ка. Линии?
- Мне трудно объяснить это на языке смертных. Линии соединяют… дуальные пары. Например, одна линия протянута от щедрости к скупости. Другая – от искусного созидания к бессмысленному разрушению. Третья – от хищности к жертвенности. Но есть и линия, которая ведёт от жертвенности к эгоизму. Есть линии меж принципами, меж атрибутами, меж Силами, меж богами как таковыми. Линия между Урмозом и Верраем – одна из самых важных.
- Ага. Веррай есть справедливость, беспристрастность, суд, война, единоначалие, наверно, и ещё много разного. А Урмоз – неправедность, пристрастность, произвол… мир?
- Неточно. В некоторых из своих ипостасей Веррай и Урмоз находятся на одном конце линий. Но таких линий мало. Я вряд ли смогу объяснить точнее.
- Ну и ладно. А как насчёт Финхеля?
- Божественный шут, Господин Шагающих Ушей.
Я не сдержал улыбки. Впрочем, быстро увядшей. Кстати, я заметил ещё кое-что: если богов Верхнего Пантеона аватара именовала с ясно слышимой большой буквы (Веррай – божественный Судия), то сошки помельче, вроде Сулгаса или того же Финхеля, заглавности не удостаивались.
- Ага. Понятненько. И откуда у бедняги такой… отпрыск?
- Однажды Финхель не вполне удачно пошутил над Верраем. И Господин Правых присудил ему в качестве награды за шутку жену.
- Жену?
- Божественную глупость, Госпожу Скользкой Памяти.
- Очень мило со стороны Веррая.
- Я бы не рекомендовала судить поступки и решения Господина Правых.
- Поскольку от одного из последствий одного из его решений мы в данный момент таимся, я бы сказал, что если не причина, то как минимум повод для недовольства Верраем у нас есть.
- Говори за себя, пожалуйста.
- Никогда не был настолько самонадеян, чтобы говорить за других, Айнельди.
- И не называй меня этим именем… пожалуйста.
- А как мне тебя называть? Ты уже не совсем Луна, но и на Омиш ты не очень похожа.
- Благодаря тебе, Рин. Мы… то есть боги… являемся заложниками определяющих наше бытиё линий. Поэтому я и сказала, что насчёт линий не объясню… точно. В каком-то смысле, понять, какое положение и на каких линиях занимает бог – значит понять бога… а разобравшись, что представляют собой линии как целое, можно понять, что такое Сияющие Палаты. Вот только нет в Пестроте сущностей, которым была бы по плечу последняя задача.
- Конечно. Постижение одних линий делает невозможным постижение других и искажает представления о третьих.
- Так. Значит, основы ты всё же понял… но это мало что даёт на практике.
- Конечно, мало. Да и не испытываю я большого желания ввязываться в изучение ваших божественных разборок.
Изолят вывернулся наизнанку. Мягкий грустный голос сообщил:
- Тогда у нас имеется кое-что общее. Потому что ты уже ввязался в божественные разборки.
Мы с аватарой оказались в средних размеров зале – где-то десять на десять на восемь метров – не имеющем выходов наружу. Голые, ничем не украшенные снежно-белые стены, светящийся сам по себе воздух, в котором без следа утонул слабый свет, исходящий от моей спутницы. И в зале этом мы были не одни. Я задрал голову:
- Если не ошибаюсь, Финхель?
Похожий на помесь кузнечика и трубочиста в два с лишним человеческих роста, подстать первому из обличий Ленсаро, бог вполне человеческим движением кивнул.
Честно говоря, я начал уже уставать от встреч с существами, чья суть выходила далеко за пределы моего понимания, а могущество превосходило моё собственное в ещё большей мере, чем могущество Мифрила. Страж Направлений уже сыграл со мной шутку, которая вовсе не показалась мне смешной, так что от знакомства с божественным шутом я добра не ждал…
Но лишь до того, как увидел его. Нечто в нескладной, местами причудливо изломанной фигуре Финхеля вызывало во мне безотчётное доверие. Может быть, поющий в плоскостях "ближнего" ментала острый ум. А может, я просто сочувствовал ему.
Имеющему такую семью сложно не сочувствовать.
- Меня зовут Рин Бродяга. Я…
Финхель остановил меня коротким жестом.
- Не надо лишних слов. Просто скажи, куда тебе надо, и я тебя переправлю.
- Вот так просто?
- Я – божественный шут, – суховато сообщил бог. – Шутить со смертными я не обязан. И не люблю.
- Могу ли я…
- Нет, не можешь. Во всяком случае, не сейчас и здесь. Хватит с тебя поручения Ленсаро. Куда тебе надо? Кратко, чётко.
Интересно, поручение Стража Направлений сияет у меня на лбу огненными рунами магической татуировки? Или Ленсаро всем, кого пропускает, даёт поручения? Что ж, судя по тому, как построил фразу Финхель, он нешуточно проницателен… либо просто знает больше меня, что, впрочем, и не удивительно.
А на вопрос-то надо бы ответить. Да.
- В место, где я смогу без новых помех поговорить с госпожой Тепелью.
- Не сочти за труд переправить в то же место и меня.
В атмосфере зала что-то резко переменилось, сгущаясь.
- А сама ты что, беспомощна?
- Нет. Но я очень… обязана Рину – и хочу… поддержать его.
- Что ж, ради такого случая я позабуду о шутовстве.
- Благодарю, Господин Ша…
- Ша, – оборвал аватару Финхель.
Нечто было в их диалоге, от моего понимания ускользнувшее. Я чётко знал, что мог бы при иных условиях понять пару подтекстов, благо они даже не особо шифровались. Но аура! Эта, чтоб её, трижды клятая аура божественной Силы странным образом нарушала мою сосредоточенность. Мысль моя не затупилась и память не обваливалась под шагами логики – но при этом некоторые направления рассуждений оказывались перетянуты неразрывными нитями запретов.
Я мог осознать, что мне не позволяют думать о чём-то, но это осознание само по себе не помогало мне обойти барьеры. Даже выход за пределы линейного восприятия времени не помогал. Раз уж Финхель смог найти и распаковать мой изолят, причём без заметных усилий…
"Вот как? Ну что ж, смиряться я не намерен".
Только подумав об этом, я уже сам, своей волей переключился на другие мысли. Одним из условий успеха была концентрация внимания на вещах, которых не касался наложенный запрет.
