Екатерина Соловьёва - Хронофаги
«Кто же она такая? Не сестра, не племянница, не перечит, не жеманится… Сказочная принцесса?»
Звонок в дверь заставил вздрогнуть и разорвал цепь размышлений. Вета поставила пустую чашку в мойку и прильнула к глазку в тёмной прихожей. Стекло увеличило удостоверение участкового инспектора по Центральному району.
— Откройте, милиция! — раздалось из-за двери.
Девка оказалась полной дурищей, купившись на старый трюк, как и многие другие. Спрятав удостоверение в карман джинсов, Валентин дождался щелчка отпираемого замка и с силой рванул дверь на себя. Хозяйка закричала, пришлось ударить её в грудь, вталкивая внутрь. Не удержавшись на ногах, она растянулась в прихожей. Мужчина быстро шагнул в квартиру и уже потянул ручку, чтобы закрыться, как между створкой и металлическим косяком встал чей-то массивный ботинок. Подняв налитые кровью глаза, Валентин не поверил им: в тусклом свете лампочки на площадке стояли трое «серых», причём один из них поддерживал какого-то вонючего бомжа.
— Не переборщи, Олег, — услышал Валентин перед тем, как кулак лысого врезался ему в череп, взорвавшись целым каскадом красно-жёлтых звёзд.
Вета успела доползти до сумки, вытащить телефон и даже его разблокировать, когда кисть сдавила лопатообразная ладонь. Взвыв, она выронила мобильник и попыталась укусить железную клешню, но не тут-то было: кожу «серого» моментально покрыл какой-то стальной налёт, по которому зубы мерзко скрипнули.
— Спокойно, мадемуазель, — выдохнул седой, — мы, кажется, только что спасли Вас.
Вета лихорадочно пыталась выдернуть руку, но «ледяной» не отпускал. Он поднёс её пальцы к глазам и принялся отрывать пластырь. Ещё двое втиснулись в узкую прихожую, щёлкнув замком; один посадил на полку для обуви лохматого старика, второй, безуспешно тряс какого-то бесчувственного пьяного.
— Да что вам всем от меня надо?! — обозлилась Иветта, безуспешно силясь выскользнуть.
Вконец измучившись с пьяным и поняв, что толку от него пока не будет, лысый, опустил его на пол и глубоко вздохнул:
— Слушай, Иветта, может, пригласишь нас уже на кухню? Чаю предложишь? Пирогов? Или чем у тебя там так вкусно пахнет…
Девушка так удивилась, что на мгновение перестала вырываться.
— А иначе что?
— А иначе, — раздражённо отозвался толстогубый со сломанным носом, — я съем твою левую ногу, Олег — правую, а наш вечно голодный Бертран — всё остальное. Вишь, как вцепился…
— Слышал, людоед! — прошипела Вета, и седой от неожиданности выпустил её. — И пусть извинится! Нефиг в чужие мысли лезть!
Льдистые глаза Бертрана, казалось, раскалились добела. Гневный взгляд обжёг обоих спутников, требуя поддержки, но Олег устало вытер ладонью вспотевшую лысину и пристыдил:
— Мы пять дней не ели, командир. И симбионты тоже. Извинись, она не виновата, что этот придурок спёр конгрегатор.
— Извини, — скрипнул зубами кардинал. Желудок его предательски заурчал на весь коридор. — Нам нужна твоя еда и помощь.
— А что я получу взамен? — уперла девушка руки в боки.
— Жизнь!! — рявкнул Бертран. — Если она тебе ещё дорогá!
Вета хмыкнула, и «серые» расценили это, как приглашение. Мартин деловито прошёл на кухню, поддерживая старика, они заняли стулья у окна. Олег последовал за ними, волоча пьяного на себе. Он попросил скотч и, завернув руки за спину, обмотал толстым слоем их и лодыжки, усадив пленника на пол и оперев на стену; сам же занял единственный табурет. Бертран встал рядом с дверью, сердито сложив руки на груди.
— Если я вас накормлю, точно уйдёте? Раз и навсегда? — спросила Вета, расставляя фарфоровые чашки.
— Не обещаем, — пробасил Олег добродушно улыбаясь, — но в голову к тебе лезть точно больше не будем. Особенно если сама всё расскажешь.
— Отличная перспективка, — хмыкнула девушка, разливая чай.
Горячие ещё тосты исчезли в мгновение ока. Гости хватали их грязными руками и жадно заталкивали в голодные рты, мыча от удовольствия и не подозревая, насколько голодны. Даже Бертран не смог удержаться, отрывая от ломтя сочные куски. Первая чашка чаю сменяла вторую, третью, четвёртую и пятую, потом пришлось наполнять чайник заново и ставить на газ.
— Я ещё хочу! — капризно простонал старик, вылизывая пустую тарелку с крошками хлеба. — Вкуууууууусно!
Поддерживая хриплый возглас, мужчины с надеждой посмотрели на хозяйку. Вета вздохнула, достала из морозилки заначку на чёрный день — килограммовую упаковку пельменей, и водрузила на плиту кастрюльку с водой. Затем порезала целую булку, замочила её в оставшихся взбитых яйцах и абсолютно серьёзно предупредила, пригрозив шумовкой:
— Кто руки не вымоет, добавки не получит. Мне здесь микробы не нужны.
Олег, конечно, первым протиснулся к раковине и намылил тяжёлые руки. Вета заметила, что когда он улыбался, становился не таким уж и страшным — нос расплывался между щеками печёной картошкой, а лысина добродушно блестела под лампочкой. Старик тоскливо взмыкнул, когда Мартин подтолкнул его к крану с водой, но послушно потискал мыло и смыл пену. К тому времени, когда все расселись и Бертран вытирал ладони вафельным полотенцем, на сковороде дымился последний тост, благоухая ароматом свежей выпечки. Трапеза возобновилась с новой силой: хрустящие хлебцы разобрали за пару минут, но их вовремя сменила глубокая тарелка с дымящимися пельменями. Вета успела достать только майонез, кетчуп и вилки, и пока тянулась за плоскими блюдцами, весь килограмм был уже уничтожен.
— Ты не смотри, что мы столько слопали, — миролюбиво заметил Олег, сыто привалившись к стене. — Считай, что нас не четверо, а семеро.
С этими словами он довольно похлопал по круглому животу. Девушка непонимающе округлила глаза, Бертран погрозил коллеге из-за её спины кулаком.
Мартин отхлебнул из чашки, покосился на старика, задремавшего на столешнице, и кивнул Вете на пленника:
— Знаешь его?
Девушка наклонилась, чтобы рассмотреть лицо пьяного, Бертран поднял за волосы его бесчувственную голову. Показавшиеся белки глаз и короста шрама на щеке заставили хозяйку поморщиться.
— Не знаю. На остановке я его толкнула случайно, — неохотно делилась она, стягивая носок, чтобы достать крошку, колющую пятку. — Он часы выронил, а они разбились… И он так орал, так орал. Я хотела осколки собрать, только не получалось почему-то, только все пальцы изрезала…
— Всё ты врёшь, подлая сука. Это ты их разбила, — вдруг глухо донеслось из угла.
Вета вспыхнула. Валентин поднял голову и натолкнулся взглядом на её голую пятку. Девушка уже занесла руку для удара, как вдруг пленник посерьёзнел и грустно улыбнулся:
