Евгений Цепенюк - КУДА ГЛАЗА НЕ ГЛЯДЕЛИ
– Если бы перед нами была пиратская или же разбойничья карта, - принялся рассуждать Пеон, - я бы предположил, что под крестом зарыто сокровище. Слушай, а почему бы нам…
– Нет, - отрезал Ястреб. - Мы с тобой, как запланировали, доезжаем до Новопоглядска, и там я продаю эту замечательную картинку одному знакомому антиквару.
– Но почему?!
– Потому что я же сказал: там - чудище. Очень страшное и опасное. Поэтому я тебя туда с собой не потащу и одного не пущу. Жалко мне тебя. Нравишься ты мне потому что.
– Неужели напоминаю тебя в молодости? - съязвил Пеон.
Ястреб окинул Пеона критическим взглядом.
– Совершенно ничем не напоминаешь. Этим, наверное, и нравишься.
Озадачившись ненадолго, следует ли понимать высказанное Ястребом как комплимент или же совсем наоборот, Пеон чуть было не упустил из виду потенциальное сокровище. Но таки не упустил, ведь где сокровище - там и потенциальное приключение.
– А всё-таки я думаю… - начал было он, но Ястреб вновь не соизволил хотя бы дослушать.
– Думать - это, конечно, дело хорошее, но и злоупотреблять им не следует. А то получится, как у неправильного великана. Правильные великаны, чтоб ты знал, своего ума вообще не имеют, а живут строго по правилам. На все три случая жизни: во-первых, хватай всё, что плохо бежит, во-вторых, старый друг пищеварения не испортит и, в-третьих, люби еду только по прямому назначению. Кто эти правила выдумал - неизвестно, но для самих великанов уж слишком мудрёно сформулировано. Первые-то два они ещё понимают интуитивно, а вот третье доходит уже не до всех. Вот и получается порой, что от родительской глупости рождается ребёнок с лишними извилинами. Проявляется это не сразу: живёт себе такой урод до поры до времени, всем доволен и счастлив, а потом вдруг - бац! И всё: был ты правильным великаном, а стал никто, и звать тебя никак.
Ладно ещё, если забьёт себе голову смыслом жизни, - великанам это набивать брюхо не мешает. Д вот был, к примеру, такой Забей - так его прямо на охоте озадачило: кого из оглушённых дубиной человечков сожрать первым. Того, который побольше, или же того, который пожирнее? Даже нам с тобой понятно, что начинать надо с того, который поближе, а Забей вот задумался и с непривычки думал так долго и так крепко, что человечки успели очнуться, Один сразу убежал, а второй оказался доктором, да не каким-нибудь педиатром, а могущественным диетологом. И наложил он на Забея самую несовместимую с жизнью диету из своего арсенала - драконовскую. Это значит: есть ничего нельзя, кроме девственниц в самом собственном соку.
Поначалу Забей даже обрадовался - как если бы ребёнку прописали питаться одним шоколадом. Но местные жители и особенно жительницы, быстро смекнули что к чему, и вскоре во всей округе не осталось ни одной половозрелой девственницы. За одним-единственным исключением: учительница из местной школы заявила, что предпочитает быть съеденной (род свой она производила от эльфов, но, по-моему, без великанов тут не обошлось). И вот в один прекрасный день Забей, повалив частокол, ворвался в деревню, вломился в школу и сожрал училку прямо за кафедрой. Под аплодисменты класса вытер пасть журналом, рыгнул довольно - и тут же на месте издох. Острое отравление желчью… Ну что, мораль ясна?
– Мораль-то ясна, - усмехнулся Пеон, - неясно только, куда подевался твой вездесущий Полено? Дай-ка я угадаю… он был тем самым диетологом?
– А вот и неправильно.
– Директором школы?
– Я, как ты выразился, в молодости, - заметил Ястреб не без ехидства, - был гораздо сообразительнее.
– Неужели в этой истории для него не нашлось подходящей роли?!
– Ну почему же, нашлось. Только не в самой истории, а, так сказать, в эпилоге. Полено в то время работал в городском музее. Чучельщиком.
Архитектура города Новопоглядска не изумляла, как ажурные дворцы древнего Гардограда, и не поражала, как жилые параллелепипеды Имска. Она приводила в недоумение. Здания выглядели или так, словно бы кто-то очень большой, зубастый и голодный прошёлся по улицам, откусывая отовсюду арки, портики, балконы и галереи, а порой так оттяпывая сразу по полдома, или же так, словно бы этот кто-то, оказавшийся ко всему ещё и дурно воспитанным, изверг проглоченное беспорядочной кучей. При этом даже лачуги бедняков здесь были сложены из белого камня.
Ястреб объяснил: раньше город назывался просто Поглядск, в честь того плотника, который первым придумал пропитать древесину красной сосны особым составом. Получился замечательный строительный материал: лёгкий, прочный, негорючий. А главное, очень дешёвый до пропитки и дорогой - после. Потому как растет красная сосна только в Дремотном лесу и более нигде. Бывший посёлок лесорубов стремительно разбогател и разросся - и, само собой, для себя поглядцы строили только из красной сосны. Красивейший у них получился город: великий эстет Соловейчик даже поставил рассветный вид с балкона графского дома на восьмое место в своём списке зрелищ, которыми хотя бы раз в жизни обязан насладиться каждый ценитель прекрасного.
Но потом Безумный император провозгласил новую эпоху - «Борьбы с пожарной опасностью», и начать было решено, разумеется, с самого деревянного города. Робкие попытки объяснить, что как раз именно это дерево не горит, не увенчались успехом: император не любил вникать в частности. Поглядск сровняли с землей, а затем возвели заново, но уже из камня (а заодно уж и переименовали). Стройматериал приходилось возить аж из-под Стрелецка, рабочих так вообще сгоняли со всего Призаморья, и многие из них не выдержали ударных условий труда - но ради блага своей родины император готов был уморить хоть всех её граждан.
После развала империи стрельчане наконец-то смогли заломить за свой камень реальную цену, а новопоглядцы, тоже вздохнув с облегчением, послали стрельчан куда подальше. Но тут на них свалилась новая напасть: в Дремотном лесу поселилось нечто ужасное. После того как в чаще без следа сгинули три десятка лесорубов и все посланные за ними спасательные экспедиции, а следом, уже по собственной инициативе, несчётное количество отважных героев, единственным доступным источником материала для строительства новых домов в Новопоглядске остались старые дома. Вот почему город выглядит так, словно пожирает сам себя и собой же испражняется…
– Но на сегодняшний день проблема стоит не так уж и остро, потому что всё равно население уменьшается, - с оптимизмом висельника заключил Ястреб. Они с Пеоном как раз доехали почти до самого центра. - А теперь мне налево, а тебе со мной нельзя. Уж извини, но мой знакомый антиквар незнакомцев очень не любит - такой уж он нелюдимый человек.
