Тимур Литовченко - Власть молнии
— Что случилось? — всполошился Пеменхат. — Что с тобой?
Но как мог Карсидар объяснить ему это, когда и сам толком не понимал, что с ним произошло. Это было глупо: вспышка чёрного света, мгновенный туман сознания и — какой-то намёк…
— Нет, ничего. Пустяк, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — А ты уж и перепугался. Но успокойся, со мной такое иногда случается, не стоит обращать внимания.
— Ничего себе «успокойся»! Ничего себе «иногда случается»! — принялся выговаривать ему Пеменхат. — Да это вроде паралича, насколько я понимаю. А ну как произойдёт это в самый разгар драки… И как только доблестный мастер Карсидар до сих пор жив, несмотря на такие приступы?
— Жив, как видишь, — задумчиво проговорил Карсидар. — И могу тебя заверить: не знаю откуда, но мне абсолютно точно известно, что в минуту опасности приступа у меня быть не может. Наоборот, случаются они в спокойной обстановке, когда я думаю о чём-нибудь, например о…
Карсидар не договорил, потому как в тот самый миг сознание его вновь помутилось на несколько секунд, и он почувствовал неясный запрет.
— Опять? — осторожно спросил Пеменхат.
Карсидар кивнул и так же осторожно заметил:
— Поэтому давай оставим в покое мою причуду. Всё равно я ничего не смогу объяснить тебе.
Он опасливо тронул серьгу, потрепал пальцем мочку уха и слегка наклонил голову, точно прислушиваясь к собственным ощущениям.
— Кстати, интересная штучка, — заметил Пеменхат. — Ни у кого прежде я таких серёжек не встречал. Откуда она у тебя?
Карсидар собрался ответить — и удивительный приступ случился у него третий раз подряд! Причём теперь вдобавок ко всему было очень больно в мозгу. Он даже зажмурился от невыносимой боли. Когда же очнулся, обнаружил, что лежит на полу, а Пеменхат заботливо растирает ему виски холодной водой с уксусом.
— Ты не умер! — обрадовался старик, едва Карсидар проявил первые признаки жизни. — А я уж и не надеялся… Вот было бы несчастье! И так неожиданно…
— Говорю тебе, не обращай внимания, — проворчал Карсидар, с усилием поднимаясь и заползая на ближайший стул. — Зато теперь ты ясно видишь: я объясняться ни с кем не должен. В Ральярг идти надо, и всё тут! Я не понимаю причины этого, но знаю…
— Ладно, это твоё дело, в конце концов. Тебе решать, куда идти, — миролюбиво сказал Пеменхат, отодвигая миску с уксусом. — Но признайся честно, неужели тебе достоверно известно, что в эту проклятую страну вместе с тобой и колдуном-гандзаком непременно должен тащиться старый, толстый и вконец обленившийся трактирщик? И вообще, при чём здесь я?
Карсидар улыбнулся:
— Ты прав, достоверно мне это неизвестно…
— Вот видишь! — возликовал Пеменхат.
— Но поскольку ты согласен, что в странном месте могут сгодиться странные вещи, как раз тебя-то я и должен прихватить в первую очередь.
— Меня?! Почему меня? Что во мне такого необыкновенного?
Трудно было сказать, был Пеменхат удивлён или рассержен тем, что Карсидар нашёл в нем нечто необычное.
— А твой почтенный возраст, почтеннейший Пем! Не спорю, пока что он не вошёл в поговорку, однако скажи: можешь ли ты припомнить имя хотя бы одного мастера, дожившего до твоих лет?
Пеменхат потерянно молчал.
— И вот скажи мне, — гнул своё Карсидар, — не безобразие ли, что умудрённый опытом легендарный Пеменхат коротает свои дни в каком-то вонючем трактирчике, считая перепавшие ему гроши, вместо того, чтобы пуститься в очередную лихую авантюру? Тем более, условия-то какие! Это не обычная экспедиция наёмников, это вольное путешествие, организованное одним из мастеров для всеобщего удовольствия честной компании. Часто ли выпадает такое? Ведь если разобраться, баллады воспевают то, чего нет и не было никогда: вольных странников. Мы никакие не странники, дорогой Пем. Мы вечные наёмники! Того убрать, этого поддержать, то охранять и сохранить, это сопроводить… Тьфу, какая мелочность и мерзость! Мы размениваем себя по мелочам, старик. Это святая правда, просто нам недосуг задумываться над истинным положением дел. Нам некогда, ведь кругом свистят стрелы, лязгают мечи и прячутся в засадах враги. Но здесь мудрость!
— Да, и ты мудр, несмотря на молодость, — тут Пеменхат погрозил Карсидару пальцем и воскликнул:
— Но ведь меня не проведёшь! Ты соблазняешь меня мыслью о вольном приключении? Что ж, ты прав. Нам обоим знакомо это чувство. Мелочность и никчемность нашей работы угнетает, зависимость от нанимателей тяготит. А так хочется быть свободным и делать то, что считаешь нужным делать именно ты, а не какой-нибудь благородный выскочка!
— То-то и оно, старина, — горячо поддержал его Карсидар. — То-то и оно! Не знаю, удалось бы мне подобрать лучшие слова, чтобы уговорить другого ехать со мной, но…
— Но не обольщайся, — перебил его Пеменхат. — Себя-то я не собираюсь уговаривать. Вопрос в том, желает ли упомянутый старый трактирщик тащиться за тридевять земель на верную погибель.
Старик развёл руками, причмокнул и заключил:
— Увы, нет. Для тебя, досточтимый мастер — увы! Старый трактирщик желает мирно провести остаток жизни в собственном заведении, время от времени исполняя дружеские просьбы высокородного Торренкуля. Не гожусь я больше для путешествий. Вот так.
— Посмотри мне в глаза, Пем, — проникновенным голосом попросил Карсидар. — Посмотри мне в глаза и скажи откровенно: неужели ты действительно считаешь себя таким старым и никчемным? И неужели смиришься когда-нибудь с тем, что тебе представлялся последний в жизни шанс поразвлечься, а ты его не использовал? Скажи это, глядя мне в глаза. И всё.
Как и ожидал Карсидар, старик не посмел посмотреть ему в глаза, а спросил без видимой связи с предыдущим:
— Но поскольку расходы по путешествию несут сами участники, дозволено ли мне поинтересоваться: средства на дорогу есть?
— Думаю, на первое время этого хватит, — сказал Карсидар, вытаскивая из-за пазухи небольшой мешочек, в котором весело звякнули монеты. — А потом заработаем, если кончатся.
— Не нам хватит, а тебе, — мягко поправил его Пеменхат. — Заметь, я ещё не дал своего согласия.
— Но и не отказал. — Карсидар был неумолим. — И в глаза мне даже не посмотрел.
— Однако же…
— Так неужели мастер Пеменхат лишит нас удовольствия…
— Почтенный Пеменхат! Повторяю: почтенный. И связываться с тобой почтенный старый трактирщик не желает, имей в виду.
Пеменхат заупрямился. Поняв это, Карсидар решил не настаивать и ловко вышел из положения, заметив с самым невинным видом:
