Елизавета Левченко - Цвет неба
***
Какой чудный сон мне снится… Мое тело, как пушинка парит в невесомости.
Я не могу пошевелиться, словно неведомые оковы оплели его. Веки налились тяжестью и мне совсем не хотелось их поднимать. Уши чутко уловили размеренное хлопанье крыльев какой-то огромной птицы.
Перышко мазануло по кончику носа и я громогласно чихнула целых три раза подряд.
— Будь здорова.
— С-спасибо… — на автомате ответила я. Как-то не сразу дошло, кто и откуда это говорит.
"Это что еще такое? Я свой сон с посторонними не собираюсь делить. Уйти противный голос!"
— Почему сразу противный? — обиженно раздалось сверху.
Похоже, последнее я сказала вслух…
"Ну и пусть обижается. Мой сон, что хочу, то и творю!"
Захотелось скрестить руки на груди, но они натолкнулись на что-то твердое и очень теплое, мешающее дальнейшему скрещиванию. Я разомлела, пристроила руки поудобнее, чтобы погреться. Даже замерла.
Оковы сжались сильнее. Я очнулась, попыталась еще раз. Опять безрезультатно, точно также, как пытаться сдвинуть пятитонную статую.
Обозленная, я от души шибанула по оковам кулаком.
— За что? — возмутился голос. — И вообще, не вертись, итак не пушинка.
— Ах, вот как, я тяжелая? Ну спасибо…
"Да что за дурацкий голос… Да что ему надо? Всю прелесть сна испортил.
Так, стоп. С чего ему вдруг жаловаться на мой вес?"
Открыв глаза, пришлось часто заморгать от режущего ветра. Постепенно привыкала к темноте. Повернула голову на источник голоса и разглядела нечетко вырисовывающийся профиль. То есть вообще не вырисовывающийся. Лишь подернутые дымкой контуры на фоне черничного неба.
Чтобы убедиться в его реальности, подняла руку и провела пальцами по горячей щеке.
"Хм, горячий… Значит все-таки настоящий."
— О, чуть пониже, пожалуйста…
Пока я обалдевала от такого нахальства, рука решила посвоевольничать и совершенно самостоятельно скользнула вниз.
— Правее, правее. Ага… ууу… почеши…
Ногти несколько раз провели по коже.
— Ой, не надо, я же щекотки боюсь! — хихикнул он даже не отстраняясь.
"Нахал!"
Я очнулась и мигом, все той же рукой, залепила по морде пощечину.
— Эй! Я просто попросил почесать, что в этом преступного?
"Еще и издевается? За что?? Ну я ему сейчас покажу…"
От души дала две пощечины, вкладывая всю силу.
Руку сжали так, что выступили слезы.
Что обычно делают девчонки, если кто-то незнакомый с такой силой сжимает ей руку? Правильно, орет. Что я и сделала.
Дикий крик пронзил темноту. Я даже сама испугалась. Оковы, поддерживающие мою спину исчезли и я ухнула вниз, но его рука в последний момент успела схватить меня за лодыжку.
"Да как он смеет ко мне прикасаться??"
Я стала лягаться, каждый раз нога достигала цели. Но этот странный тип медленно, но верно, подтягивал мою тушку вверх.
Совсем не вовремя вернулось зрение и к безграничному ужасу, теперь стали различимы неспешно проплывающие кроны довольно на порядочном расстоянии от нас.
В голову ударила кровь и я перестала орать. Не до того было.
Тушку, наконец, перевернули и уложили на старое место.
Желания орать и пинаться больше не возникало. Почему-то больше хотелось спать.
Кончиками пальцев провела по лицу парня. Его губы дрогнули, когда я дотронулась до них. Перешла к волосам. Короткая неровная челка, встрепанные жесткие волосы…
Локоть щекотнуло несколько перьев. Ощущение их прикосновения ни с чем не спутаешь.
Огромные белые крылья размеренно разрывали полотно тьмы. Поддаваясь любопытству, полезла проверять свою догадку… У этого парня были крылья!! В смысле, эти крылья — его! Они росли прямо из его спины. Я даже пощупала это пернатое чудо, за что получила долю ворчания.
Ему, видите ли, я весь обзор закрыла…
Я продолжила изучение. Крыло у основания было толстое, я не могла ладонью обхватить, и покрыто нежными перышками, снизу длинными, а сверху более короткими. В рубашке были две продолговатые дыры, из которых и брали начало крылья. Я углубилась…
Парень дернулся всем телом и резко вильнул в сторону.
Ветки захлестали по телу. Мы что, врезались в дерево?
Парень охнул и разжал руки.
Я опять заорала. Меня бросало, как тряпичную куклу от одной ветки к другой, пока не нашлась такая, что не сломалась под моим весом. Дыхание выбило напрочь.
Парень, судя по звукам, некоторое время продолжал падение. Похоже, тоже приземлился и затих.
"А может он умер?"
Я осторожно перевернулась на пузо и самую малость склонила голову вниз. Ветка предательски хрустнула. Медленно вернулась в первоначальное положение. Да и все равно из-за листвы ничегошеньки видно…
"Самой мне отсюда не слезть…"
Самое странное, не было паники. Совсем. Только еще сильней захотелось спать.
Все-таки у меня странный организм.
Глаза слипались.
Сквозь прикрытые веки я наблюдала за мерным колыханием листиков на ветру.
Этот сон прямо как сказка… А как же иначе? Прекрасный город, снившийся и раньше, но как-то не так, ветер, который я так люблю, и этот парень с крыльями, как у птицы.
А может, я умерла и это мое вознаграждение? Но очень странное вознаграждение…
Я перевела взгляд на небо. Желтоватая луна вальяжно проплывала в бархатном темно-синем небе. Как же она красива… и как становиться спокойно на душе от ее серебристого света.
Легкий ветерок перебирал пряди и нежно ласкал кожу. Я опять стала смотреть на листочки. Только что я приметила их необычную форму, напоминающую разрезанный напополам веер. Гинкго! Дерево, исчезнувшее с лица земли около трехсот лет назад. Все это очень странно… я не могла его видеть, так откуда, в таких подробностях оно возникло в моем сне? Хотя, может и видела на какой-нибудь картинке. Это ведь сон! Здесь может происходить все, что угодно, ведь он отражение скрытых желаний и фантазий. Того, что человеку не хватает в реальности…
Значит ли это, что в моей жизни не хватает сказки?..
Я все глубже вслушивалась в едва уловимую песню ночного ветра. Она, как главная тема, которую дополняли все новые и новые отголоски. Шелестение листьев, глухой гул перебираемой им травы, и еще множество других вещей, которые слышать слышу, но разобрать, что это — не могу. Ухо слышит единую песнь.
… Мою колыбельную.
***
Назойливый лучик света старательно светил в глаз. Причем в один. С ворчанием перевернулась на другой бок. Стало еще хуже — лучиков стало двое и они, словно сговорившись, светили в оба глаза. Я зарылась поглубже в подушку, уж туда они не проберутся. Одно мучение заменилось другим — в щеку впился острый конец пера. Смахнув его, заодно почесала раззудевшую голову.
