Алан Флауэр - Симон маг
– Все знают всё, – очень серьезно ответил маг, – они просто забывают. Вот что я написал бы на небе, если бы был богом.
За лимонной рощей на холме и белой виллой, окруженной виноградниками, открывался вид на римские стены.
Горшечнику они оставили волшебную лепешку и кувшин с вечным вином. Лепешку съел мальчик, забывшись, всю целиком в тот же день. А вот бездонный кувшин радовал приятелей отца до конца года, пока не разбился и в склеенном из осколков виде перестал быть чудесным и рождать вино. Наоборот, теперь, что ни налей в него, все куда-то сразу исчезало, и склеенный кувшин в семье гончара спрятали подальше.
Вечный город
– В этом городе мне трудно привыкнуть, – шутил Симон. – Всех греческих богов назвали новыми именами: Зевса – Юпитером, Афину – Минервой, Афродиту – Венерой, а Диониса – Вакхом.
Они шли в толчее людей под ногами гигантской золотой статуи Аполлона, мимо Храма Судьбы, который складывали рабы из бесценного прозрачного камня. Золотой бог и прозрачный храм ослепительно отражались в мягком зеркале круглого озера, где качались у берега прогулочные разноцветные кораблики с изогнутыми носами в виде лебедей, крокодилов и китов. Поклонились неугасимым огням у круглого храма Весты, откуда слышалось усыпляющее девичье пение. Пересекли рыночную площадь, там солдаты раздавали сегодня голодным бесплатный хлеб, и толпа кричала, расхватывая лепешки и потрясая ими над головой: «Пусть наш император живет вечно!»
Симон говорил, указывая на статую волчицы, о двух малышах, плывших в корзине по реке. Добрая волчица выловила их и не дала погибнуть, кормила молоком и катала на спине, а потом отнесла пастуху и сменяла детей на овцу из его стада. Когда братья выросли, они встретили бежавшего из далекой Трои принца Энея, породнили племена, жившие рядом на семи холмах, и основали этот вечный город.
Но сегодня Елена не очень внимательно слушала. Она и сама откуда-то все это знала и могла бы рассказать. Сама могла прочесть, что написано на привезенном из-за моря египетском обелиске у ипподрома. Сама понимала, чьи все эти статуи и кому посвящены храмы. Симон научил ее, как вспомнить все, что тебе нужно. И еще она чувствовала, что маг ведет ее куда-то, что в Риме их ждет нечто очень важное, что ни на одной из этих многоголосых улиц они не будут жить, ведь в вечном городе им приготовлено другое и особенное место. Будущее пока не было для нее столь же ясно, как прошлое.
Симон приблизился к двум грозным легионерам, охранявшим мостик через ров, ведущий в аллею к императорскому дворцу.
– Нужно сообщить императору, – почтительно склонился маг перед легионерами, – что к нему явился тот, кого он никогда не ждал, тот, кто откроет ему тайный смысл всякой вещи, тот, кто ответит на все вопросы правителя, и тот, кто предскажет его будущее на сколько угодно лет вперед.
Один охранник расхохотался, а второй, наоборот, сделал суровое лицо.
– И где все эти четверо? – переспросил веселый. – Тот, кого не ждали, с ним под руку предсказатель, за ними следом насквозь видящий вещи и их приятель, знающий все ответы, правильно я их запомнил? Нужно доложить императору? Ты умеешь предсказывать? Я тоже умею, послушай мое предсказание. Если через минуту ты не исчезнешь с наших глаз, то будешь прямо в одежде купаться во рву под этим мостом.
– Ты весел, потому что вчера в таверне выиграл деньги, подбрасывая монету, – прервал его Симон, – но так бывает не всегда. Чаще ты проигрываешь и берешь в долг, в какие бы игры ни играл. Я научу тебя, что делать с монетой, чтобы она всегда становилась на ребро и приносила тебе выигрыш.
Солдат перестал смеяться и пристально посмотрел на мага.
– Ты мог быть там вчера и все видеть, – недоверчиво сказал он, вынимая из-под кожаных лат мелкую монету в одну унцию и подбрасывая ее вверх.
– Ты сам не веришь своим словам, – отвечал маг, – в таверне вас было четверо, и у тебя хорошая память на лица, мое ты видишь впервые.
Монета взлетела над их головами, трижды перевернулась, вспыхнула в солнечных лучах и воткнулась в песок ребром.
– Я знал одного обманщика, – вспомнил легионер, нагибаясь за своей унцией, – он прятал внутри игральных костей свинец, чтобы всегда выпадали нужные ему числа, и поплатился за это жизнью, когда мы его раскрыли. Это было в Галлии. Но как ты делаешь это?
Монета снова взлетела в воздух и приземлилась в этот раз на камень. Она уверенно стояла на ребре, как будто так ей было удобнее всего.
– Я просто говорю про себя одно египетское слово, тайное имя металла, из которого плавят деньги, – пояснил маг, – и, услышав свое истинное имя, металл подчиняется моей воле. Я скажу эти слова и тебе. Главное успеть назвать имя и отдать приказ, пока монета еще в воздухе. Но это знание не сделает тебя богачом. Монета будет слушаться лишь трижды в день, а в этой детской игре не ставят больших денег.
– Если это не обман, – удивленно ответил воин, – я могу на спор выигрывать деньги каждый вечер. А когда в таверне никто уже не захочет со мной играть, пойду в следующую. Один Юпитер знает, сколько этих веселых мест по всему Риму.
– А когда тебя будет знать весь город как солдата с дрессированной монеткой, – продолжил маг, – я скажу тебе, как заранее угадать цвет плаща наездника колесницы, которая придет на скачках первой. Но это будет не скоро, примерно через год, и тогда я уже буду жить в этом дворце, дорогу к которому вы охраняете.
Легионер, вспомнив, что он на службе, подобрался, схватил копье, приставленное к перилам моста, проверил короткий меч на поясе и попытался суровым голосом сказать:
– Ступай отсюда, обманщик. У императора хватает фокусников и шутов. К тому же, когда они надоедают ему, он приказывает сбрасывать их вон с той высокой Тарпейской скалы.
Второй легионер почти не слушал их разговора. Он все время исподлобья смотрел на Елену, севшую поодаль, под деревьями, у мраморного фонтанчика в виде Нептуньей головы. Вообще-то охране запрещалось разговаривать с посторонними, если это не были слуги императора из дворца или военные.
– Твой друг печален, – заметил маг, по-прежнему обращаясь к любителю игр, – оттого, что его сестра потеряла зрение в праздник Весты по никому не понятной причине. Теперь Евмахия живет в полной темноте, лекари только пожимают плечами, и вряд ли кто-то захочет взять слепую в жены, тем более что за нее не дают богатого приданого. Твой напарник опасается, что ему придется ухаживать за ней и водить ее за руку по городу весь остаток жизни.
Угрюмый легионер поднял взгляд на Симона и сделал шаг ему навстречу:
– Ее укусила змея, – тяжелым гулким голосом подтвердил он, – хотя моя семья подозревала, что это колдовство.
