Андрей Басирин - Убить Ланселота
– Улавливаю! – с жаром подхватил Кроха. – Улавливаю. Ты гениален, мой друг. Значит, Катарина – жертва несправедливости…
– …а жестокий отец принуждает ее выйти замуж за негодяя. Проницательность, Кроха!
– …естественно, благородный разбойник с перевязанной щекой…
– …спасает девушку из беды…
Они довольно расхохотались. Истессо недоумевающе переводил взгляд с одного на другого. Пока что он не понял ни слова. Он собирался потребовать разъяснений, но Кроха его опередил:
– Хок, – сказал он, – без тебя мы не справимся. Нас слишком мало. Чтобы создать легенду о вольных стрелках, требуется семь человек. С тобой нас четверо. В Деревне мы найдем еще троих. Нам надо, чтобы они хоть какое-то время действовали в соответствии со своими ролями.
– А потом?
– Легенда – это иной взгляд на вещи, нечто вроде тантра. В жизни ведь никто не говорит ямбом. Но стоит начать – и удержаться невозможно. Лицедейство охватит всю Тримегистию.
– Не очень верится. И вообще вся эта ваша затея шита белыми нитками.
– Я тоже не верил, пока Алан меня не убедил.
– Как?
– Сам увидишь. И все поймешь.
Квота Квинта-Ля торжественно объявил:
– Тебе ведь предстоит в оркестре нашем сыграть – о, вдумайся! – первейшей скрипкой. Мы разыграем в строгости по нотам легенду о Разбойнике и Деве. Нашлись всем роли. Примет всяк участье. И сам того подчас не прозревая…
– …явит Вселенной славу Деревуда! – неожиданно докончили Кроха и Хоакин. Бородач мученически выпучил глаза: ну что, убедился?
Истессо боролся изо всех сил. Но слова сами ложились в стихотворный ритм.
– Скажи: о что же предстоит мне сделать?
– Пустяк: на протяжении забавы ты Корина заменишь, капитана. На случай, если гость придет незваный или виконт заглянет ненароком. Нельзя оставить гостя без вниманья.
– Интригу вашу что-то не постиг я. – Хоакин сделал усилие, стремясь высвободиться из цепких объятий ямба. – Скажи, как связана она…
– Увы не знаю. Пусть Катарина – дева из деревни – сыграет партию Подруги Капитана. А Беглого Монаха мы уж как-то найдем, отыщем, пригласим, добудем. Интриговать мы сможем так недолго, но обмануть реальность нам по силам.
Алан сунул студенту книгу в черной обложке:
– Ну? Теперь веришь? – без всякого ямба спросил он.
– Ох! Теперь верю. – Избавившись от стихоплетства, Хоакин почувствовал себя лучше. – Значит, я буду ждать вас здесь?
– Народные легенды очень противоречивы, – извиняющимся тоном заметил бородач. – И следовать им приходится буквально.
– Ничего особенного от тебя не потребуется. Неподалеку есть отшельничья хижина…
– …лук и стрелы мы тебе оставим…
– …а припасы Кроха принесет после полудня…
– …но главное – не попадись на глаза егерю…
– …и веди себя понапористее. Ты – деревудский стрелок как-никак. Герой леса!
– В общем, – подытожили разбойники, – идем смотреть хижину.
В небе погасла последняя утренняя звезда. Синеватый дымок курился над кострищем. Начиналась новая жизнь – полная чудес, тайн и приключений.
Хижина, в которую Хоакина привели разбойники, уборки не знала бог весть с каких времен. Истессо вооружился веником и набрал в ручье воды. Через какой-то час избушку было не узнать: стол и лежанка сияли чистотой, сундук приосанился, заблестел, даже земляной пол выглядел опрятным. Шкуры и ветхие одеяла, оставшиеся от предыдущего хозяина, пришлось выбросить. Лук и колчан нашли свое место за шкафом, сумка с пожитками примостилась под столом.
Закончив уборку, Хоакин свернулся калачиком на лежанке. Несмотря на май, в лачуге было зябко. Спать не хотелось, и Хоакин взялся за чтение.
Алан Квота Квинта-Ля неправильно выбрал жизненное поприще. Вот кому бы учиться в академии! Не владея даже азами магической науки, он предвосхитил Мифургию – создание мифической реальности.
Во всех легендах о благородных разбойниках действуют одни и те же персонажи: Мэриэн, Малютка Джон, брат Тук. Люди им верят и любят. Люди обожают, когда можно сказать: «Вот под этим дубом Малютка Джон и Робин Гуд дрались на дубинках. А там Робин поцеловал Мэриэн». В их словах история и мифы сближаются, становятся неразличимы.
А если пойти дальше? Создать тень легенды, осязаемый каркас? Дать первый толчок к созданию новой реальности?
Есть разбойничий лес, и он пустует? Не беда! Заселим его актерами. Легенда приведет в нужное место принцесс и виконтов, монахов и бастардов. Главное – создать миф. Создать правильно, без ошибок. И тогда…
Хоакин прикрыл веки. Перед закрытыми глазами мелькали цветные точки, линии, звездочки. В голове приятно шумело.
«Как удачно я сбежал из Града Града, – подумал он. – Тут интереснее. А главное – тут я совершенно свободен».
С этой мыслью он и заснул. А разбудило его…
Бум!
Бум-бум-бум!
– Эй, в избушке! Отшельник! Дрыхнешь, что ли?
Дверь затряслась под громовыми ударами. Хоакин одурело помотал головой, пытаясь сообразить, где он и что происходит.
– А?… Что?… Кто там?…
– Отодвигай щеколду, старый хрен. Днесь у тебя усталый пилигрим пристанища взыскует и совета!
Полуденное солнце врывалось в избушку горячими лучами, расцвечивая стены золотистыми панно. Хоакин взъерошил волосы. Ну и дела! Какое пристанище?… Какие советы?…
Он плеснул себе в лицо воды из ведра. Сонная одурь отступила. Как бы там ни было, что бы ни случилось, а гостя надо встречать. Разбойничьи традиции того требуют.
Коварства мерзкого… —
доносилось тем временем с улицы,
…предвидеть я не мог.
Предательства не ждал ни сном ни духом:
Так что же? Сострадания иль слуха
Лишает святости незримый ореол?
– Сейчас, сейчас. Уже я открываю.
Засов заклинило, так что пришлось изрядно повозиться. Открыв дверь, Хоакин обнаружил за порогом коротышку в линялом парчовом балахоне. Лицо его казалось подозрительно знакомым.
«На ректора нашего похож, – подумал Истессо. – Или на инспектора, столичную пташку».
– Прошу прощения, – поинтересовался он. – С кем имею честь?
– Брат Шарло д'Этан, – представился коротышка. – Пилигрим божьей милостью, святой странник.
– Очень приятно. А я – Хоакин.
– Святой Хоакин?
– Без святых. Я вообще-то на самом деле не отшельник…
Хоку очень хотелось добавить «а маг», но он вовремя сдержался. В академии он хорошо если паре-тройке трюков выучился.
– Это нам без разницы, – ответил незнакомец. – Войти можно? Очень я утомился, путешествуя всю ночь. Отдыха жажду.
