Андрей Басирин - Убить Ланселота
– Ваше магичество! Стойте! Я…
За окном сверкнула молния. Жемчужина в пальцах Фортиссимо разлетелась облачком сияющей пыли.
Хоакин отнял руки от лица:
– Так, значит, сто лет?
Фея промолчала. Да вопрос и не требовал немедленного ответа. Сто лет, тут уж ничего не попишешь.
– А с разбойниками что?
– О, с ними все хорошо, – оживился огонечек. – Просто великолепно.
– Их стало больше?
– Да. В Деревуде нынче около трехсот стрелков, И время от времени приходят новые.
Хоакин с невольным уважением покосился на черную книгу. Ты бессмертен, Алан Квота Квинта-Ля, подумалось ему. Где-то в Деревуде бродит твоя инкарнация – чудак в плаще с цветными лентами и шляпе с пером. Китарок за плечами, а в голове – ветер и обрывки чужих песен.
– Хок, нам надо поговорить.
– Так говори. Я слушаю.
Маггара беспокойно закружилась перед лицом Хоакина. Ей было неуютно. Сцена эта повторялась из чиха в чих, и фея заранее знала все, что будет сказано. К счастью, Маленькому Народцу слово «безнадежность» незнакомо.
– Хоакин, тебе надо бежать отсюда.
– Куда?
– Не знаю. Ты должен снять проклятие.
– А стрелки? Как же я их брошу, Маггара? Я ведь не могу их предать.
Фея закусила губу. Фортиссимо все рассчитал великолепно. Хоакину не уйти из Деревуда: сперва его удержит любопытство, затем ответственность. К тому времени, как он поймет, в какой ловушке оказался, придет время нового чиха.
– Но ты же их не знаешь!
– Беглого Монаха, Романтическую Подругу, Верзилу?
Истессо перелистал книгу. Картинки, которые когда-то показывал ему Алан, изменились. Абстрактных персонажей сменили реальные люди. В разбойный септет входили Такуан, Дженни, Требушет. Возглавлял их сам Истессо.
– Хок, может быть, передумаешь? Уйдем отсюда, Хок!
– Нет.
– В Циркон? Ты же так хотел попасть в Циркон, Хок!
– Нет. Мне интересно: справлюсь ли я с капитанством?
Фея погрустнела.
– Ладно, упрямец, – передернула плечиками. – Оставайся здесь, раз так хочешь. Я же пойду спать.
Загремела крышка.
– Но имей в виду, – донеслось из чайника, – ты заедаешь мою молодость.
– Чего-о?
– Что слышал.
И вдруг запела:
Как вы нелепы, сударь, как нелепы!
Погрязли вы в унылой прозе быта.
Простушки милой в мерзостном вертепе
Угаснет юность – ах! – я всеми позабыта.
Стрелок не выдержал:
– От глупых шуток я устал! Маггара!
Но, сударь, вы мой идеал.
Недаром!
Послышался девичий смешок.
Мне простыни, подушки, идеала
Для сна и радости – увы! – недоставало.
– Вот чудачка, – рассмеялся Хоакин. – Может, все-таки одеяла, а не идеала?
Ответа не было. Свои поэтические излияния даже сама Маггара не всегда понимала. Хоакин бережно переставил чайник за занавеску. Сам же забрался с ногами на кровать и раскрыл черную книгу. Завтра ему многое предстояло переделать.
– Спокойной ночи, кроха.
– Спокойной ночи, – приглушенно донеслось из-за занавески. – И, Хок, знаешь что?
– Что?
– Я тебя люблю, мой бестолковый верзила.
Глава 3
КТО РАЗБОЙНИК, А КТО ПОГУЛЯТЬ ВЫШЕЛ
Утреннее солнце запуталось в ветвях сосен, и многоцветной радугой вспыхнули мириады росяных капелек. Трясогузка перепорхнула с ветки на ветку. С ее точки зрения, день начинался великолепно. Вот только прячущемуся в ветвях дозорному было не до красот природы.
– До соль ми, маэстро Джон! То есть, зверь возьми. К нам глиссирует карета.
Кусты волчьей ягоды зашевелились. Вынырнула нечесаная борода:
– Че?
– Препоясанный мечом. Знатная субдоминанта, говорю. Ограбим богатых, раздадим бедным… или как получится. Надо оповестить капитана.
– Че?
Над Деревудом неслись ликующие звуки. «Ту-ру-ру! Ту-ти-ру-ру! – выводил рожок. – Вас ограбят поутру!»
– О боги! – вскричал форейтор. – Никак разбойники?
На дорогу перед каретой спрыгнул голенастый человек. За его спиной торчали рукояти двух мечей. Приглядевшись, форейтор понял, что ошибся. Второй меч был грифом китарка.
– А ну стоять! – приказал Реми Дофадо.
– Тпру! – засуетился форейтор. – Тпру-у-у, окаянные!
Лошади замерли.
– Уже стоим, господин разбойник. Уже. – Форейтор выхватил куцую шпажонку, нацепил шляпу с пером и спрыгнул на тропинку. – А теперь выходи на бой, негодяй. Графа с графиней буду защищать, презрев собственную безопасность.
– Ну вот, милочка, – донеслось из окна кареты. – Умались. Я же говорил, что здесь водятся разбойники.
– Хоакин Истессо? Что ты говоришь, суслик? Да он просто душка!
Зазвенели шпаги. Мимо окна пронеслась щекастая физиономия форейтора.
– Требую надбавку, – успел выкрикнуть он. – Пять монет.
– Не давайте ему, – предупредил Реми. – Безобразная техника фехтования. Кто вам ставил руку, сударь?
– Мессир Туше. – Форейторские усики вновь ринулись в атаку. – Смею вас заверить, он лучший.
– Охотно верю. Ремиз!
Зазвенела сталь. Форейтор истошно заверещал:
– Йо-хо-хору! Йо-хо-хору!
– Не сдавайтесь, Том, – замахала из окошка графиня. – Даю шесть монет!
– Поздно, сударыня.
В окошко кареты просунулась радостная физиономия Дофадо. Одно из полей его шляпы было наполовину срублено шпагой и свисало подобно уху спаниеля.
– Добро пожаловать в Деревуд, господа. С этого мгновения вы наши гости.
– Право, это как-то неожиданно. – Граф брезгливо выпятил нижнюю губу. – Том, где ты, проходимец? Так-то ты защищаешь честь и имущество хозяина?
– Я здесь, ваша светлость, – простонал из кустов форейтор. – Негодяй тоже обучался у мессира Туше. О, какой позорный пинок моей репутации!
– Ничего, ничего. Не открывайтесь на выпаде, сударь. А теперь, ваши светлости, прошу следовать за мной. Капитан Истессо ждет вас.
Бум.
Бум-бум-бум.
– Капитан! Капитан Хок, проснитесь! Вставайте же наконец!
История повторялась. Хоакин спал сладким сном и в изголовье его лежала черная книга. Раскрыта она была на развороте с июньским календарем гостей Деревуда. Вчера Истессо убил полночи на то, чтобы заполнить таблицу. Маэстро Квинта-Ля недаром говорил о сезонной ограбляемости. Несколько формул, открытых им, позволяли с точностью рассчитать, кого встретят разбойники в тот или иной день.
За прошедшие сто лет формулы не ошиблись ни разу. Тем не менее клеточка, соответствующая сегодняшнему дню, была пуста. Разбойники не ждали никаких гостей.
