Стивен Браст - Иорич
— Я тоже. То есть, благодарю, ваше величество.
— С кем вы встречались по прибытии в город?
— С Морроланом, больше ни с кем.
— Он, э, сказал что-нибудь?
— Вы имеете в виду какие-либо неверноподданнические высказывания в адрес суверена? Нет.
— Я могу повесить Державу над вами и велеть повторить это.
— Должно быть очень приятно — иметь такую возможность всякий раз, когда захочется, ваше величество.
— Далеко не столь приятно, как вам кажется.
Я кашлянул.
— Со всем уважением, ваше вели…
— Оставьте уважение при себе. В чем дело?
— Трудно ожидать от кого-либо в моем положении сочувствия к кому-либо в вашем.
— Сочувствия я и не жду, — отозвались ее величество.
— Полагаю, что нет.
— И вы знаете, кто виновен в ваших затруднениях.
— Да. А можно ли сказать то же самое о вас?
— Только углубившись в глубокую метафизику, на что у меня сейчас не хватит терпения.
Я чуть улыбнулся.
— Могу себе представить, как ваше величество, сидя в библиотеке Черного замка, яростно ругается о метафизике с Морроланом.
— Я тоже могу, — легкой улыбкой ответила она.
Половину этого разговора я беседовал с Зерикой, а половину — с императрицей. И поди пойми, кто есть кто.
— Должно быть, это трудно, — проговорил я.
— Я же сказала, что не жду сочувствия.
— Простите.
Она вздохнула.
— Да, трудно. Выбирая, бросить за решетку друга, или допустить насилие в… — Она прервалась и покачала головой. — Что ж, я знала, на что иду, когда взяла Державу.
Никто из нас не упомянул, что когда она брала Державу, больше никого, способного на это, просто не было. Я произнес:
— И все же я по-прежнему к услугам вашего величества.
— На самом деле?
— Да.
— И пока это не заставляет вас идти против друзей, как всегда? — сморщась, проговорила она.
— Да, — подтвердил я, делая вид, что не замечаю, как ей больно.
— Боюсь, — сказала она, — это тот самый случай, когда вам придется выбирать, кому помочь.
— Ха. Выбирать между друзьями и Империей? Простите, но тут и думать не о чем. Не можете ли вы просветить меня хотя бы в плане того, что происходит, чтобы я по крайней мере понял, почему должно быть именно так?
Минуту спустя она проговорила:
— Вы в курсе, Влад, что исходя из лучших наших источников, самое малое пять из исходных шестнадцати племен практиковали человеческие жертвоприношения?
— Я понятия не имел…
— И многие предполагают, что поскольку у нас есть свидетельства о пяти, вполне резонно предположить то же самое и об остальных одиннадцати.
Не знаю, правы ли они, но не могу и доказать, что они ошибаются.
Я кашлянул, словно мог что-либо ответить на это. Императрица ожидающе смотрела на меня, и пришлось быстро что-то придумать.
— Э, а как они выбирали везунчика?
— По-разному в каждом племени. Взятые в плен в бою, избранные за особые заслуги, в качестве наказания, за вознаграждение, по жребию.
— И когда это прекратилось?
— Когда образовалась Империя. Это было объявлено незаконным. Первым имперским эдиктом.
— Доброе деяние вашего предка. Хорошее начало.
— Ничего доброго тут нет. Просто она говорила с богами и знала, что богам все равно, или они против. Так что зовите это практичностью. Я начала этот разговор, потому что… — Тут она остановилась и посмотрела куда-то в пространство, а Держава над ее головой пульсировала голубым. — Простите, но мне пора идти управлять Империей.
Я встал.
— Спасибо, что согласились меня повидать.
И изобразил максимально уважительный поклон; вроде бы я в этом неплох.
— Всегда с удовольствием, граф Сурке.
Я сделал несколько шагов спиной вперед (сколько именно полагалось — я не знал), затем повернулся, собираясь уходить, и тут она добавила:
— Да, Влад, и большое вам спасибо.
— За что?
— За инструкции по изготовлению бумаги. Мне сказали, они очень ценные.
— Ах да. Я и забыл… а как вы узнали, что они от меня?
Она улыбнулась.
— До сих пор я и не знала.
Упоминание о производстве бумаги вернуло к жизни сложную смесь воспоминаний и обрывков воспоминаний, погружаться в которые здесь и сейчас мне совершенно не хотелось [4]; но с ее стороны очень любезно упомянуть это. Я улыбнулся ей через плечо сугубо по-дружески и покинул покои.
3
В: Пожалуйста, назовите ваше имя, Дом и место проживания.
О: Дорнин э'Ланья, Дом Дракона, Кирпичники.
В: Звание и должность?
О: Сержант армии Империи, Вторая Армия, Четвертый Легион, Рота «Г».
В: Какие приказы вы получили во второй день в месяц лиорна сего года?
А: Нам было велено сопровождать продовольственный обоз из Нореста к Меч-скале. В тот день мы проезжали через Тирму в герцогстве Карвер.
В: И что вы слышали касательно Тирмы?
О: Мы знали, что восстало все герцогство.
Императрица: Вы знали это по слухам, или имели официальное извещение?
О: Все об этом знали, ваше величество.
В: Отвечайте на вопрос ее величества, сержант.
О: Официального извещения не поступало.
(Держава показывает: ложь.)
В: Не хотите ли изменить свой ответ, сержант Дорнин?
О: Нет, ваша честь. Таков мой ответ.
В: Случилось ли что-либо необычное за день до прибытия в Тирму?
О: Обычные сложности с обозными повозками, но никаких нападений или чего-то подобного.
В: Опишите, что произошло, когда вы прибыли в Тирму.
О: Нас встретила толпа, которая пыталась отбить повозки, и мы защищались.
В: Имели ли в Тирме место столкновеня или акты насилия, в которых бы участвовали вы или ваши подчиненные, и которые не были бы обусловлены вашей защитой от нападения со стороны?
О: Нет.
(Держава показывает: ложь.)
В: Не хотите ли изменить свой ответ?
О: Нет.
В: Вам известно, какому наказанию подвергается солгавший под Державой?
О: Известно.
Я спустился по короткой лестнице, прошел по галерее и остановился, пытаясь вспомнить имя, которое мне сообщили ранее.
«Дельвик.»
«Да, знаю.»
«Угу, конечно.»
«Ну ладно, я почти вспомнил.»
«Угу, конечно.»
«Заткнись.»
Я добрался до места, где по-прежнему стоял Харнвуд. Он улыбнулся так, словно рад был меня увидеть, а я поклонился так изящно, как только сумел — не то чтобы он позволил себе заметить, будто я в чем-то ошибся, — и спросил:
— Простите, вы знаете лорда Дельвика?
— Разумеется, сударь. Проводить вас к нему?
— Если будете столь любезны.
