Александр Меньшов - Железом и кровью
— И чего тебя на охоту потянуло? — спросил я, пытаясь отдышаться.
— Так еды в лагере не хватает, вот я… Помнишь, Пышки говорили…
— А я думал, тебя десятник послал.
— Да я… никак не могу… Понимаешь, из моего отряда я один-то и остался. А прибиться к кому всё как-то не выходит. Как тогда началось перед присягой-то…
— Стой! А ты меня там не видел?
— Тебя? Да… не помню. Я вообще-то и своих не особо запомнил. Там новобранцев было столько… — ответ Первосвета мне не совсем понравился. Я интуитивно почувствовал в его словах какую-то фальшь.
— Жаль.
— А что?
Признаваться, что у меня отшибло память, не хотелось. Да и что-то подсказывало мне, что этого не следовало бы делать.
— Ладно, заболтались мы. Давай за работу.
Вторую часть пути мы преодолели чуть быстрее, но уже у самого лагеря дорогу нам преградило несколько солдат, судя по всему, это были часовые.
— Стой! Кто такие? — выскочил вперёд маленький рыжий паренёк со свеженьким узором десятника на вороте.
— Свои, — буркнул я, останавливаясь.
— Какие такие «свои»? — он подошел ближе и занял позу что-то типа «руки в боки».
— Тебе чего, парень, заняться нечем? — выступил вперед Первосвет, всё еще держащий на плечах оленя.
— Э-э! Да ты не груби! Я здесь для того и поставлен…
— Послушай, десятник, — примирительно начал я, — пока мы тут пререкаемся — мясо портится.
Рыжий подошёл к моей добыче и присел на корточки.
— Так-с! — он почухал за ухом и вдруг выдал, указывая на тушу: — Это оставляй, а второго проноси.
— Что? — я даже сразу не понял.
К десятнику подступили солдаты и, судя, по их лицам — намерения у них были явно не дружественные.
Не знаю как, но я вдруг понял, что вижу натуру человека насквозь. Стоит только с ним чуть поговорить, понаблюдать за мимикой, жестами, и мой мозг сам выдаёт заключение. И эти знания меня больше всего смущали: откуда всё это, как я научился «видеть» людей?
Всего их было семеро и все, скорее всего, новобранцы. Голодные, молодые, сильные… Почему бы этим не воспользоваться?
— Этот олень поступает в распоряжение войска Лиги! — официальным тоном заявил рыжий, поднимаясь.
Я понял, что он совсем не шутит. Это был типичный образчик заносчивого, наглого и жестокого по своей природе человека. Едва заметные, но умело им скрываемые нотки эдакого превосходства над всеми, выдавали в нём благородное происхождение. Скорее всего, он и нашейник десятника, расписанный витиеватым узором, получил не за боевые заслуги.
От нервного напряжения у меня даже левое веко стало дёргаться.
— Ты уверен? — я чуть-чуть отступил, готовясь к драке. Назвать это схваткой, или битвой, просто язык не поворачивался.
— Абсолютно! — рыжий распрямил свои худые плечи.
А уверенный в себе, парниша! От такого всего ожидай.
Первосвет сбросил свою ношу.
Часовые тут же схватились за оружие. А я подумал вдруг, что неужели дело может зайти так далеко?
Разумным было бы отступить, но чувство собственного достоинства и справедливого гнева не давало этого сделать.
Уж лучше быть битым, чем струсить, — прошептало оно мне.
Первосвет закатал рукава. Никакого иного оружия, кроме кулаков, у него не было. А мои «ковырялки» для его ручищ, что ножички. Лицо Первосвета начало багроветь, да так, что я подумал: «А не хватит ли его сейчас удар?» Того и гляди пена изо рта пойдёт.
— Ты совсем, что ли, совесть потерял? — тихо прошипел я, обращаясь к десятнику.
Кажется, всё же мой вид его немного испугал.
— Вали давай, пока не дали! А то мы и второго можем забрать, — проговорил кто-то из-за спины рыжего.
И я пошёл ва-банк: одним прыжком преодолев разделяющее нас расстояние, а дальше… дальше, словно шоры на глаза опустились. А когда снова «поднялись» — десятник валялся на земле, сплёвывая кровь.
«Ни хрена себе! Ну даю!» — такого от себя и не ожидал. Вижу, много ещё интересного скрывается в глубинах моего «я».
Солдаты выхватили оружие, но как-то неуверенно стали топтаться на месте, словно ожидая приказа.
На крики сбежались люди.
— Что такое? Что за драка? — загалдели вокруг. — Говорят, те двое мясо хотели украсть! Держи их, сволочей. Морды им набить надо!
И тут я понял, что мы с Первосветом находимся в невыгодном свете: олени лежали у солдат, и со стороны выглядело так, что это они принесли мясо, а мы его хотим забрать.
— Всем стоять! — рявкнул Первосвет, да так, что некоторые икать начали.
— Что там? — из-за палаток вышло несколько ратников и среди них я узнал того парня, который растормошил меня в башне. — Какие люди! А я думаю, где это он пропал! Крысятничаете?
Все сказанное относилась явно к нам с Первосветом.
«Вот попали!» — я от досады аж сплюнул.
— Я тебе когда сказал явиться? — прорычал ратник. Тут я увидел, что у этого парня красуется свеженький нашейник сотника.
— Я не солдат. Присяги не принимал.
— Что-о-о? — он аж побагровел.
Ссорится ещё и с ним, было бы верхом глупости, но тут меня понесло. Я чувствовал, что сейчас снова упадут «шоры» и…
— Не надо так кричать! — как можно спокойнее произнёс я. — Мы идём с охоты. Несём в лагерь мясо для…
— Да мне насрать! Я тебе сказал…
Толпа вдруг расступилась и вперёд вышла Селена с группкой вооруженных эльфов.
— Гюрята, что здесь происходит? — надменно спросила она.
— Дезертиров поймали. Хотели мясо… — начал было говорить рыжий десятник.
— Я не тебя спросила.
— Извините, госпожа Селена, — пробормотал тот, вытирая расквашенный нос.
— Эти двое, — начал сотник, указывая на нас, — самовольно покинули лагерь. При этом полностью игнорируют воинский устав…
— Они солдаты?
— Они новобранцы.
— Присягу дали?
— Ну-у… фактически не успели… вы же сами помните, что случилось в Красной зале…
— Да или нет? — сейчас Селена совсем не походила на ту милую барышню-болтушку, которая меня встретила в руинах.
Интересно, она меня узнала?
Смотрела Селена прямо на меня, словно ожидала, будто отвечать буду я. Взгляд её зеленых глаз был настолько пронзительным, а поза так выразительно, что, пожалуй, не будь я на взводе, то «отступил» бы.
— Нет, — глухо ответил Гюрята.
— Замечательно. А теперь вы, молодой человек: откуда, куда, зачем?
— Мы с товарищем идём с охоты. Несли Пышкам оленину, чтобы те смогли…
— Это Пышки вас просили?
— Нет. Просто мы посчитали…
— Замечательно! — Селена оглядела всех, отчего в воздухе повисла такая пронзительная тишина, что слышно было только далёкое пение иволги, а люди, как будто онемели и превратились в неподвижные статуи. — Гюрята, пусть твои бойцы отнесут мясо Пышкам, и проследи, чтобы его всё туда доставили. Всё, слышал? Ну а вы, двое, следуйте за мной.
