Александр Меньшов - Железом и кровью
— А этот, — тут я кивнул на жреца, — приглядывать за нами будет?
— Не исключено, — усмехнулся Брайан.
Лицо его было слишком красивым, чтобы излучать доброту.
— Мы можем с товарищем пошушукаться в сторонке?
— Валяйте.
Мы Первосветом вышли из палатки.
— Ну что? — спросил он меня первым.
Пунцовый цвет его щёк выдавал лёгкий стыд от того, что ему приходилось наблюдать. Сказывалось благопристойное воспитание.
— Тебе честно ответить?
— Да я и сам понял, что нам с тобой полная…
— Н-да, выхода нет. Попали!
— Надо соглашаться.
Мы вернулись назад.
— Ладно, но старшим буду я. И ещё: у Первосвета нет приличной амуниции.
— Это не проблема, — промурлыкал Брайан. — Он получит то, что пожелает.
— Хорошо, переходите к сути задания…
5
Наскоро перекусив, мы вышли из лагеря ещё затемно. Эльфы, как и обещали, предложили Первосвету, да и мне тоже, неплохую амуницию. Вот уж чего не думал, что мой напарник упустит свой шанс: он лишь безвкусно переоделся в потертые кожаные латы; от мечей вовсе отказался, говоря, что лучше копья оружия нет (правда, чуть подумав, он прихватил ещё сулицу и секиру).
Эльф держался стороной. Оно и понятно: и мы ведь тоже к нему, как говорится, не всей душой. А я вообще был уверен, что у него есть ещё одно задание, и, скорее всего, мы выступаем лишь как охрана.
Но удивляло ещё и другое: ни Селена, ни Брайан тоже не выказывали особого расположения к своему сородичу. Мне даже показалось, что они были даже несколько враждебны, хотя… чужая душа — потёмки. Тем более душа эльфов.
Двигались мы быстро: я шёл впереди, следом поставили молчаливого эльфа, а замыкал группу Первосвет. Переодетый, он выглядел более эффектно, чем в рубахе новобранца.
— У нас мечом владеть учили только знать, — говорил он мне ещё в лагере. — А я что?.. Конечно, кто-то из предков и был из рода Валиров, да когда то было. Нас считают седьмой водой на киселе. Да и бедные мы… почитай, только изба да такой себе надел у Малиновки. Это река в Темноводье. У меня тятенька где только не служил. Вот и научил копьём управляться, да чуток мечом. А топором-то дед покойный…
— Сколько же детей в семье? — спросил я.
— Пятеро: я да сестрицы. Значит: Дарья, Елизавета…
— Ты единственный сын?
— Угу. Но старший.
— Да, представляю себе это бабье царство.
Мы с Первосветом рассмеялись. И тут же я в лоб получил вопрос:
— А ты один в семье?
Всё ещё продолжая улыбаться, я чуть замешкался с ответом, и соврал: «Один». А так ли это?
На душе вдруг стало противно: отчего мне не хочется узнать про свою семью? А ведь не хочется! Совсем. Даже мыслей подобных не рождается. Неужто я не человек?
Березы стали попадаться реже. Всё больше дубов, а местами ещё и елей. Сразу как-то стало неуютно. Да и тихо: птичьи трели сменились на тревожные крики сорок.
Мы сделали небольшой привал в одной из ложбинок.
Первосвет скинул новые сапоги и встал босыми ногами на траву.
— У-у-х! Хорошо-то как! Никогда не любил такую тесную обувку.
— А в чем же у вас в Темноводье по лесу бегают?
Первосвет усмехнулся, но ничего не ответил.
— Слушай, друг, — обратился он к эльфу, по внешнему виду которого даже не было видно, что он только что брёл через лесные завалы, — а как тебя звать-то? А то, вроде, как бы вместе одно дело выполняем, а толком не познакомились.
Эльф несколько секунд раздумывал, а потом как-то надменно ответил:
— Бернар, — сделал ударение на первом слоге. — Бернар ди При.
Первосвет, казалось, удивился.
— Откуда ты?
— С Тенебры, — спокойно ответил эльф. Лицо его не выражало никаких эмоций.
Он вообще вел себя странно, как для эльфа. Может это от того, что он жрец? Или может он обет какой дал? Особенно бросалась в глаза отсутствие вычурности в одежде: на эльфе был простой черный балахон до самой земли, слегка расшитый символами Церкви Света, а в руках извилистый дубовый посох. Никаких тебе цяцек, накидок, громадных шапок и прочей лабуды. Всё просто и лаконично.
«Точно обет дал!» — решил я.
За всё время привала Бернар больше не проронил ни слова. Он как-то безучастно сидел в стороне, и даже отказался от предложенной фляги с водой.
Я не стал на этом акцентировать внимания, а сосредоточился на поиски следов группы Аманды. Чем дальше мы уходили, тем слабее они становились, а к полудню и вовсе пропали.
— Ну что, ребята, делать будем? — спросил я на вынужденном привале.
Никто не ответил.
«А куда бы я сам пошел, будь на их месте? — спросил сам себя. — Западнее — горы, восточнее — лес, впереди…»
Вдруг на пригорок перед нами вышла… пепельно-серая рысь. Она лениво осмотрела людей и присела на задние лапы.
Первосвет потянулся за копьём, но Бернар жестом его остановил.
Тут же следом на пригорок поднялась закутанная в шкуры фигура. Это был язычник… Вернее, язычница: скинув капюшон перед нами предстала девушка с шикарными каштановыми волосами, сплетенными в тугую длинную косу. На вид она была ещё совсем молоденькой.
Друидка сделала рукой какой-то непонятный жест, и её питомец отошел в сторону.
Вперед выступил Бернар. Он дружелюбно кивнул головой. Девушка тоже ответила кивком, но осталась стоять на месте.
— Кто вы? — тихо спросила она.
— Разведчики, — ответил Бернар, улыбаясь.
Девушка наклонила голову и о чём-то задумалась. Рысь, прилёгшая у куста, тут же подняла голову и внимательно уставилась на нас.
Я помню, как кто-то в лагере побрехивал, демонстрируя всезнайство, что у каждого друида есть «помощник» — бестелесный дух животного — медведя, кабана, рыси и прочего в том же ключе. Но глядя на данное создание почему-то начинаешь сомневаться в его бесплотности.
Хотя Орден Друидов настолько запутанное и непонятное явление, что появление слухов и всяких домыслов — вполне закономерный результат.
Девушка попрощалась с нами кивком головы. Рысь тут же вскочила на ноги и, следом за своей хозяйкой, скрылась в зарослях ореха.
— Что это было? — пробубнил Первосвет, присаживаясь на кочку, и натягивая сапоги.
— Язычники, — пожал плечами Бернар. Сказал он это так, словно извинялся за странное поведение друидки. — Однажды, в Железном порту, — вдруг продолжил он, — что на Зимнем берегу, на заставу напали хадаганцы. Мы практически не успели даже оказать никакого сопротивления, настолько всё было отлично спланировано. И уже когда, казалось, нам пришел конец, из тайги вернулись язычники. Они стремительно атаковали и в считанные минуты хадаганцы были повержены. Те, кто остались в живых, валялись на коленях и молили о пощаде, а медведи драли их как овец, пожирая живьём…
