Робин Мак-Кинли - Красавица
Он посмотрел на дерево, под которым мы стояли, и вздохнул.
– Возможно, я слишком осторожничаю, но уж лучше так, чем быть безрассудным. – Он замолчал и потер рукой подбородок, изучая меня. – Ты когда-нибудь задумывалась о том, почему наш дом – единственный на этом конце города, на целую четверть мили вдалеке от соседнего дома? И почему мы берем воду для питья из колодца на холме, когда прямо рядом с домом протекает отличный ручей?
Я уставилась на него, не ожидая чего-то загадочного. Истории о северных краях, рассказанные в Городе, уже поблекли, когда мы сами стали сельскими жителями, и никакие гоблины нас не беспокоили.
– Не особенно, – ответила я. – Полагаю, я считала, что город вырос там, где он есть, а первый кузнец просто любил уединение; и возможно, что вода в ручье испорчена, хотя достаточно хороша для того, чтобы закаливать железо.
– Все не так просто, – произнес Жэр, выглядя немного пристыженным. – Говорят, что этот лес проклят. Нет, не проклят – заколдован. Ручей вытекает из леса, как видишь, так что скорей всего, он тоже заколдован, если все это правда. Первый кузнец – что ж, говорят разное. Возможно, он был колдун. Хороший был кузнец, но однажды он исчез. Это он выстроил дом: утверждал, что любит лес, а кузнице нужен рядом ручей, поскольку почти все в городе берут воду в колодце. Второй кузнец (тот, что уехал два года назад) выкопал колодец, которым мы теперь пользуемся, чтобы вода не околдовала его; но ему не понравились звуки, что лес выдавал после наступления темноты. Что ж, бывают странные звуки в лесу ночью. В любом случае, и он уехал. И стало сложно найти кого-то еще. Поэтому нам так дешево досталось это место: довольно прилично для тех денег, что у нас были.
– Никогда ни о чем таком не слышала, – заметила я. – Ты уверен, что не придумал это, чтобы заставить меня повиноваться? Это не сработает, знаешь ли – только разозлит меня.
Он ухмыльнулся.
– О, я знаю твой характер, Красавица, не волнуйся. И я говорю чистую правду – у тебя такой склад ума, что ты предпочитаешь все знать. – Он произнес это, усмехаясь: я всегда приставала к нему, чтобы он объяснял, что делает и зачем, когда помогала в кузнице; со временем, он привык к моему присутствию, а я научилась делать уголь и могла подковать лошадь, если лошадь не чинила препятствий.
– Я также хочу попросить тебя не рассказывать об этом семье: твой отец уже кое-что знает, но сестры в неведении. Когда-нибудь это всплывет, полагаю, но лучше пусть мы поживем здесь еще немного и прежде устроимся. Здесь удобно, мы хорошо живем; будет жаль, если глупые россказни нас испугают. – В его голосе звучала тихая мольба и это меня удивило. – Я просто пытаюсь быть... осторожным.
– Глупые россказни, – повторила я. – Не слышала об этом ничего, кроме того, что рассказал ты.
– Конечно же, нет. Подумай только. Синему Холму был нужен кузнец: теперь он у них есть, осмелюсь сказать, даже очень умелый, и они не хотят его отпугнуть. Кроме того, если этот лес и вправду заколдован – ничего не происходило уже в течение сотен лет и, возможно, ничего нет, может, он был заколдован, или все еще заколдован, но если мы его не потревожим, он не причинит нам вреда. И на самом деле, горожане от нас ничего не скрывают: я ведь сам из этих краев, ты знаешь, и Мелинда напомнила мне о происхождении этого места, когда написала мне о нем. – Он замолчал.
– Так что же произошло тогда, почти сто лет назад? – спросила я.
День уже угасал и последние лучи уходящего солнца освещали окрашенные осенью до насыщенных оттенков деревья и превращали мышиный цвет дома в медно-красный. Сквозь кухонное окно я могла видеть фигуру в фартуке, стоящую у огня. Жэр взял Великодушного за поводья и повел его вперед, шагая по краю леса, но не приближаясь к дому.
– Что ж, – наконец произнес он и вновь взглянул на меня с робкой улыбкой. – Ты будешь смеяться и я не буду винить тебя за это. Я здесь вырос, а сказки, которые ты слышишь с младенчества, остаются с тобой, желаешь ты того или нет. Говорят, что есть замок посреди дикого сада в самом центре этого леса; и если ты когда-нибудь затеряешься на краю опушки и не будет видно ничего, кроме больших и темных деревьев вокруг, тебя притянет к этому замку; а в замке живет чудовище. Когда-то оно было человеком, говорится в некоторых сказках, и его превратили в ужасное чудовище за его злые деяния; некоторые говорят, что он так родился – как наказание своим родителям, королю и королеве одной славной страны, которые заботились только о своих удовольствиях.
– Словно Минотавр, – прошептала я.
– Кто-кто?
– Минотавр. Из старинной греческой легенды. Как выглядит монстр?
– Никто не знает. Моя мать заставляла меня слушаться историями о медведе с когтями в фут[5] длиной; мать моего лучшего друга добивалась послушания с помощью огромного вепря, который мог придти и унести его на своих огромных клыках. А первый владелец трактира в этих краях утверждал, что это был грифон. Кем бы оно ни было, у него был жуткий аппетит. В истории говорится, что ни один охотник не найдет добычи в лесу; и ты знаешь, как странно, что в нашем саду нет ни кроликов, ни сурков – и это само по себе необъяснимо. Ты не увидишь оленей и никто, со времен детства самых старейших из горожан, не приносил добычу из леса. Здесь нет даже белок, а ведь они живут в любом месте.
Солнце почти закатилось: огонь из камина отливал теплыми бликами сквозь окна, оставляя золотистые отпечатки на земле в саду. Отец вошел, насвистывая, в гостиную с результатами моих трудов в этот день, и положил их на поленницу. Он задержался у двери и прокричал нам:
– Ты идешь обратно в кузницу, Жэр? Я еще не закрывал ее.
– Да, – отозвался Жэр. Отец отправился в дом.
– А теперь, я хочу, чтобы ты дала клятвенное обещание, – попросил Жэр. – Во-первых, ты не будешь пугать этими рассказами своих сестер, которые я по глупости, кажется, открыл тебе. А во-вторых, ты будешь держаться подальше от этого леса.
Я сердито уставилась на землю. Мне не нравились обещания, потому что моя совесть заставляла меня их сдерживать.
– Я ничего не расскажу сестрам, – ответила я и выдержала паузу. – Если магия опасна, то и для тебя тоже, и я буду держаться подальше, если ты сделаешь также.
Жэру это не понравилось, но затем он внезапно улыбнулся.
– Мне иногда кажется, что ты и сама наполовину колдунья, так что лес, возможно, не будет тебя тревожить. Ладно, я обещаю. А ты?
– Да, – ответила я, и пошла разгружать телегу и ставить Великодушного в конюшню. Жэр все еще был в кузнице, когда я закончила. Он поднял взгляд, когда я вошла.
