Ника Ветрова - Пособие по выживанию
— Сколько? — потрясенно переспросила я.
— Нет, ну если вам неинтересно… — обиженно начал гоблин.
— Нет-нет, что вы, мне очень интересно, — заверила его я. — Но нет ли у вас… хотя бы так, чтобы был всего один том, а? Мне триста физически не унести.
Гендиор окинул меня печальным взглядом, тяжело вздохнул, снова вздохнул, махнул рукой и сказал:
— Пошли, несчастье.
Таким образом, лавку предприимчивого гоблина я покидала, держа в руках скромненький томик под названием «Как выжить в магической академии. Краткий справочник». По крайней мере, думала я, будет чем заняться в путешествии. Но так как Горыча не наблюдалось у скамейки, я села, устроилась удобнее и раскрыла первую страницу.
После недолгого вступления на тему «Магические академии — это очень модно и круто» открыла сам текст и прочла:
«Правило первое — покори воображение ректора!»
Закрыла книгу, почему-то огляделась по сторонам, заметила бригаду Скорой смерти, собирающую подраненных Емелей чертей, и снова открыла справочник.
«Способы покорения ректора.
Способ первый: прокляни ректора.
Порядок действий: произнеси трудно-выговариваемое проклятие неизвестного тебе свойства — и все, с этого момента ректор гарантированно влюбится, а проклятие стопудово будет вызывающим Вечную Страсть. Помни, дитя, закон подлости на твоей стороне!
Плюсы: на экзамены можно забить, ректор — мужик свойский, на преподов надавит.
Минусы: нравится — не нравится, будешь женой, красавица.
Меры предосторожности: не использовать со стариками, у них сердце слабое».
— Стаська, — раздалось надо мной, — хватит читать, в дороге время будет, пошли уже.
Подняла рассредоточенный взгляд на Горыча, кивнула и поняла — не, в дороге я спать стану. Спать, спать и еще раз спать, потому что вообще не выспалась.
Печка дымила и гудела, готовая сорваться в путь, едва Емеля уберет два кирпича, удерживающие ее на месте. Горыч помог забраться наверх, поближе к дымоходу, устроил на подушках и старинном, активно попробованном молью ковре, и я, прижав книжку к груди, начала проваливаться в сон.
— Удачи тебе, Стаська, — сказал дракон, и обе головы поочередно осторожно поцеловали мою макушку.
Я только улыбнулась, сонно махнула рукой и провалилась в сновидение.
Впереди меня ждали черти, кикиморы, водяные, лешие, сатиры, нимфы и все остальные отщепенцы нашего мира, но им я была рада, а вот некоторых не ждала вовсе.
* * *Головокружительный полет, ощущение подступающей тошноты и черные глаза, пристально вглядывающиеся в меня. Но это были мелочи, потому что оказалась я в скальном доме Филимона, а он сам, с видом абсолютной невозмутимости, сидел в своем любимом кресле и пил пиво из кружки, стилизованной под трехлитровую бочку.
А перед ним возвышался взбешенный лорд Тиаранг, держа в судорожно сжатом кулаке алую ночную сорочку, бывшую моей одеждой прошлой ночью. Но взбешенным ректор АБМ был до моего появления, а как только я оказалась рядом, растянул губы в хищной улыбке и произнес:
— Доброе утро, Стасенька.
И невозмутимость Фила как рукой сняло. Меня он не видел, не мог, я была зрима лишь для вызвавшего, но это не помешало световому дракону мгновенно сориентироваться и дать совет:
— Поцелуй его. И удачи тебе, Стасенок, прости, что утром не провел, сама понимаешь — гостей ждал.
Никого не целуя, я стояла и дико переживала за Филимона. Дракон, видимо, и это понял, а потому добавил:
— Я редкое существо, Стась, редкое и охраняемое законом, действуй давай.
Целовать не пришлось — миг, и я села на печи, растирая лицо.
— Чегой-то не спится? — басовито спросил Емеля.
— Сон дурной приснился, — ответила я, падая обратно на подушку.
Мы уже ехали по лесу, над головой мелькали ветви деревьев, сквозь них виднелись голубые лоскутки неба. Пахло травой. Какая-то пчелка, решив прокатиться зайцем, уселась мне на руку, потом и улеглась ко всему прочему, и сгонять ее стало жалко.
— Ты спи-спи, у меня сегодня товар контрабандный, так что ночью по чертовым путям пойдем.
Сердце ёкнуло.
Стряхнув пчелку, села и осторожно спросила:
— Чего?
Обернувшись, мужик улыбнулся во весь щербатый рот и кивнул — да, мол, все так и есть.
— Ем… Ем… Емелюшка, — испугалась я, — а что за товар-то?
— Рыбешка всякая мелкая, там, у печи бултыхается, черти заказали.
Черти… рыбки… Рыбки и черти… Рыбки!
— Емеля, какие рыбки?! — уже подозревая худшее, заорала я.
— Знамо дело — золотые, — беззаботно ответил рыбак. — Мелкие, жрать с них нечего. То ли дело щуку бы волшебную поймать…
Хватаю ртом воздух!
Это же редкие золотые исполняющие желания рыбки! Да они у нас в Золотую книгу занесены! А я и вовсе ведьма-хранительница, специализация у Керимской школы такая, мы за волшебных созданий готовы грудью встать до последнего вздоха, мы…
— Емельян Иваныч, — мило улыбнулась обернувшемуся рыбаку, — мне бы к речке, родненький.
— По нужде? — решил уточнить тот.
— Еще как по нужде, — со вздохом согласилась я, надеясь, что не прожгу дырки ненависти в его широкой спине.
Это надо же! Рыбок! Золотых! Чертям! Ненавижу чертей!
Речка на нашем пути появилась спустя часа два — судоходная, полноводная Калина, на которой, по слухам, душегубы-разбойники промышляют. Емельян по моей просьбе съехал к самому пологому берегу, чуть ли не до воды, чтобы печка меня от дороги закрывала. Я, кряхтя, спустилась, тело занемело в дороге, и попросила возницу отойти, не мешать. Добродушный Емельян Иваныч, напевая что-то веселое про «Разойдись, душа, разбегись, топор, да лети ворога головушка», ушел к дороге, и там его широкий бас растекся по равнине, я же…
Я же юркнула к печи, отворила заслонку и заскрежетала зубами — рыбок было не менее двух десятков! Спеленатые так, чтобы ротики не шевелились, перепуганные, в одной тесной бочке! Да и про то, что там рыбки, я догадалась только по едва заметному сиянию самой бочки… Гады! Гады, как есть гады! Уроды просто. А к бочке еще и сургучом послание прикручено. Сорвала, прочитала: «Уважаемому генералу Таганрайну для лучшей ухи в честь дня рождения». Золотых рыбок — и на уху?!
Ну все, после такого ведьма стала злая!
Вообще, колдую я плохо и магия дается мне ох как не просто, но не надо было злить ведьму!
Потянулась к бочке мысленно, подняла всю воду махом, словно зачерпнула невидимым ковшом, поднесла к реке, а затем руками, потому что тут магией никак, торопливо поснимала тонкую паутинку медной проволоки с несчастных рыбок. Они даже говорить не могли! У некоторых кровь по губам текла! Ненавижу чертей!
