Джим Батчер - Лики смерти
– Ты все сделаешь как надо, – утешила его Мёрфи. – Техника в его присутствии всегда сходит с ума.
Потолок завертелся у меня перед глазами. Потом я увидел Майкла. Он стоял, положив руку мне на лоб.
– Спокойно, Гарри. Уже почти все.
«Вот класс, – подумал я. – Даже для того, чтобы провалиться в ад, мне требуется вооруженный эскорт».
Когда я снова очнулся, я лежал в маленькой спальне. Коробки, ящики и рулоны ткани громоздились почти до потолка, и я улыбнулся, узнав это место. Гостевая комната в доме у Карпентеров.
На полу рядом с кроватью стояли Майкловы доспехи. Я отчетливо видел четыре аккуратные дырочки в местах, где пули прошили металл. Я сел. Плечо отозвалось острой болью, и я, осторожно ощупав его, обнаружил, что оно перевязано.
Что-то зашуршало у двери. Пара маленьких серо-голубых глаз настороженно смотрела на меня в щель. Маленький Гарри Карпентер.
– Привет, – окликнул я его.
Он с готовностью помахал в ответ пухлыми пальчиками.
– Меня зовут Гарри, – представился я. Он задумчиво нахмурился.
– Галли, – повторил он.
– Молодец, парень.
Он убежал. Минуту спустя он вернулся, подняв руку и держа за кончики пальцев отца. Майкл вошел в комнату и улыбнулся мне. На нем были джинсы, чистая белая футболка; на руке выше локтя белела повязка. Порез на щеке почти зажил, и вообще вид у него был отдохнувший и посвежевший.
– Добрый день, – сказал он. Я устало улыбнулся в ответ.
– Значит, вера хранит, да?
Майкл наклонился и перевернул доспехи. Внутри металлическая скорлупа оказалась подбита каким-то материалом кремового цвета. Он отогнул подкладку, демонстрируя несколько слоев пулестойкого пластика с керамическими прослойками.
– Моя вера хранит меня. А мой кевлар помогает ей в этом.
Я немного посмеялся.
– Это Черити заставила вас смастерить?
Майкл поднял маленького Гарри с пола и посадил себе на плечи.
– Она сама сделала. Сказала, что не собирается тратить столько сил и времени на изготовление доспехов, чтобы потом меня убили из пистолета.
– Так это она сделала панцирь? – не поверил я своим ушам.
Майкл кивнул:
– Все мои доспехи – ее рук дело. Она же мотоциклетный механик по профессии.
Плечо вдруг как-то сразу разболелось, и я пропустил следующую фразу мимо ушей.
– Извините. Вы что-то еще сказали?
– Я сказал, вам пора принять лекарство. Или сначала хотите поесть?
– Попробую.
Мне принесли суп. Это совсем лишило меня сил. Я принял викодин и уснул мертвым сном.
За следующие пару дней я из разговоров с Майклом и – на второй день – с Саней восстановил картину событий.
Верзила-русский выбрался из этой истории более или менее благополучно. Марконе, вытащив нас с Майклом из воды, позвонил Мёрфи и сказал, где нас искать. Собственно, звонок застал ее уже в пути, так что на место она прибыла через несколько минут.
Машинистов локомотива, как выяснилось позже, убили. Троих безъязыких мордоворотов, которых мы оглушили и сковали наручниками, полиция обнаружила уже мертвыми: очнувшись, они разгрызли капсулы с ядом. Мёрфи отвезла нас к Баттерсу, потому что, узнай Рудольф со товарищи про мое ранение, уж они нашли бы способ превратить мою жизнь в ад.
– Я, должно быть, рехнулась временно, – заявила Мёрфи, навестив меня на второй день. – Ей-богу, Дрезден, если из-за этой истории кто-нибудь возьмет меня за задницу, я с тебя живого шкуру сниму.
– Мы дрались за правое дело, Мёрф, – только и ответил я.
Она закатила глаза.
– Я видела тело в аэропорту, – сказала она немного погодя. – Ты был с ним знаком, Гарри?
Я выглянул в окно. Трое Майкловых младшеньких играли во дворе под присмотром терпеливой Молли.
– Это был друг. А на его месте должен был оказаться я.
Мёрфи поежилась:
– Мне очень жаль, Гарри. Извини. А те, кто это сделал... Они ушли от тебя?
Я посмотрел на нее.
– Это я от них ушел. Боюсь, максимум, что мне удалось, – это немного огорчить их.
– Что будет, когда они вернутся?
– Не знаю, – сказал я.
– Неправильный ответ, – буркнула Мёрфи. – А правильный – ты не знаешь точно, но в любом случае позвонишь Мёрфи, прежде чем соваться туда своей дурацкой башкой. Когда я рядом, тебя меньше калечат.
– Что верно, то верно. – Я накрыл ее руку ладонью. – Спасибо, Мёрф.
– Не тошни меня, Дрезден, – сказала она. – Да, чтоб ты знал. Рудольф ушел из ОСР. Тому окружному прокурору, на которого он подрабатывал, нравится его подхалимаж.
– Рудольф – Дерьмоносый Олень, – кивнул я. Мёрфи улыбнулась в ответ.
– По крайней мере он больше не моя головная боль. Пусть теперь внутренний контроль с ним мучается.
– Рудольф в отделе внутреннего контроля? Тоже не подарок.
– Всякому монстру свое время.
На четвертый день Черити осмотрела мою рану и сказала Майклу, что я могу выходить. Все это время она практически не разговаривала со мной, что я расценил как прогресс – в сравнении с прошлыми моими посещениями. После обеда ко мне зашли Майкл и Саня. Майкл держал в руках старую трость Широ.
– Нам вернули мечи, – сообщил Майкл. – А это вам.
– Но вы гораздо лучше знаете, что делать с этой штукой, чем я.
– Широ хотел, чтобы он оставался у вас, – возразил Майкл. – Да, и еще вам письмо.
– Мне? Что?
Майкл протянул мне конверт вместе с тростью. Я взял то и другое и, нахмурившись, уставился на конверт. Адрес был выписан красивым каллиграфическим почерком.
– Гарри Дрездену... А адрес-то ваш, Майкл. Отправлено... две недели назад.
Майкл пожал плечами.
Я распечатал конверт. Внутри обнаружились два бумажных листка. Один представлял собой ксерокс медицинского диагноза. Второй был исписан красивым почерком – таким же, как на конверте.
Дорогой м-р Дрезден, когда вы будете читать это письмо, меня уже не будет в живых. Детали мне неизвестны, но я знаю, что в следующие несколько дней должен произойти ряд событий. Я пишу вам сейчас, поскольку шанса изложить это при встрече может и не представиться.
Дорога, которой вы следуете, часто темна. Временами вы лишены душевного покоя, который дарован нам как рыцарям Креста. Мы бьемся с силами тьмы. Мы живем в черно-белом мире, тогда как вам приходится иметь дело с миром серого. Искать дорогу в таком месте труднее.
Верьте своему сердцу. Вы достойный человек. Бог живет в сердцах таких людей, как вы.
Прилагаю к письму диагноз, поставленный мне врачами. Моя семья знает о нем, хотя я не ставил об этом в известность ни Майкла, ни Саню. Надеюсь, это послужит вам некоторым утешением в свете предстоящего мне выбора. Не тратьте на меня слез. Я люблю свою работу. Все мы рано или поздно умрем. Нет лучшей смерти, чем та, которая помогает чему-то, что любишь.
