Павел Корнев - Без гнева и пристрастия
— А что тогда непонятного?
— Тело хозяина обнаружили в чемодане. Его задушили и засунули в чемодан.
Я снова налил. Выпил и вздохнул:
— Кошмар.
— Непонятно, кто стрелял. Непонятно в кого. Внутри разгром, на улице обнаружены следы крови. И никаких свидетелей.
— От меня ты чего хочешь? — спросил я, поскольку именно это должен был сейчас спросить.
Филипп вытащил из кармана два бумажных пакета для улик и протянул:
— А вот посмотри.
Я заглянул внутрь — в одном обнаружил укороченную гильзу пятидесятого калибра, во втором — винтовочную пулю с обрезанным кончиком.
— Узнаешь? — буркнул инспектор криминальной полиции.
— Узнаю, — подтвердил я.
— Виктор, подобные боеприпасы попадали в поле нашего зрения только один раз, — ожидаемо заявил Раевски. — Не так давно ты застрелил гангстера…
— Было дело.
— …и написал в отчете, что приобрел «двуствольный пистолет неизвестной конструкции» у неустановленного лица.
— Ну, — вздохнул я. — Теперь это никому уже не повредит. Тем более и оружия этого у меня уже нет… Грешен — соврал. Да, пистолет был куплен в ювелирном салоне. Но это между нами. Неофициально. Хорошо, Филипп?
— Хозяин приторговывал оружием? — нахмурился инспектор.
— Нет, — уверил я Филиппа. — Такое я покрывать бы не стал. Старик торговал редкими вещицами. Редкими и очень дорогими. Знаешь, сколько стоит подобная игрушка?
— Да уж догадываюсь, — вздохнул Раевски, забирая у меня пакеты с уликами. — Больше ничего не хочешь сказать?
— Нет.
— Тогда нет повода отражать это в отчете. Но если понадобится дополнительная информация…
— Всегда к твоим услугам, — пообещал я и прищелкнул пальцами. — Кстати! Что насчет машины?
— Виктор! — развел руками Раевски. — Побойся бога! Твоего водителя подстрелили, дело Шарлотты Ли свалили на нас, и не удивлюсь, если ты и покойника в пакгаузах нам сбагришь!
— Не сбагрю.
— А вот не уверен!
— Слушай, Филипп, у нас был уговор. Убийство племянницы члена городского совета будет раскрыто до конца недели, и вся слава достанется тебе.
— Думаешь, до конца недели?
— Без вариантов, — уверенно заявил я.
— Ничем не могу помочь, — после недолгих раздумий отрезал Раевски, надевая шляпу. — Свободных людей нет.
— Водителя мне Ян выделит, нужна только машина.
— Ох, Виктор! — вздохнул инспектор. — Ты и мертвого уговоришь! Черт с тобой, распоряжусь.
— Прямо сейчас.
Инспектор покачал головой, позвонил в гараж и отправился к шефу. Я уселся за стол, сделал звонок в больницу Святой Катерины, затем набрал Алекса Брига и договорился с ним о встрече. Оделся, запер за собой дверь и спустился вниз.
На улице начинался дождь.
В водители Ян Навин назначил седого сержанта лет пятидесяти на вид. Тот ждал меня на парковке в новенькой, с иголочки, униформе, на фоне которой сразу бросалась в глаза потертая кобура с торчавшей из нее рукоятью не менее побитого жизнью револьвера.
— Сюда, комиссар! — указал сержант на патрульный автомобиль с номером «сто семь» на передней дверце.
Я подошел к водителю и выставил перед собой указательный палец, пытаясь припомнить, при каких обстоятельствах мы встречались раньше.
— Штурмовой дивизион! — сообразил наконец.
— Так точно, — подтвердил сержант. — По возрасту, думал, придется в регулировщики идти, да нет — баранку крутить взяли.
— Вот и замечательно, — порадовался я за седого и забрался на пассажирское сиденье. — В «Грант».
— Знаю такой, — кивнул сержант, завел движок и выехал с парковки на проезжую часть.
Потихоньку накрапывал мелкий дождик, размеренно елозили по ветровому стеклу щетки, проносились мимо тусклые силуэты домов. Светлыми пятнами выделялись лишь фары встречных автомобилей, а в остальном — беспросветная серость. На миг даже почудилось, будто город заполонило безвременье; бесцветное, понемногу растворяющее в себе окружающую действительность.
Но нет, обычный день для города, метко названного отцами-основателями Осень.
— Сейчас вернусь, — предупредил я сержанта, выбираясь под сыпавшийся с неба дождь. Взбежал на крыльцо ресторана, прошел в холл и стряхнул со шляпы мелкие капли воды.
— Комиссар! — заученно улыбнулся мне метрдотель. — Господин Бриг ожидает вас. Будете завтракать?
— Нет, пожалуй, — отказался я, но сразу передумал и принялся расстегивать плащ. — Кофе, тосты и джем, пожалуйста. И пару пончиков с собой. У вас ведь есть пончики?
— Распоряжусь. Господин Бриг ждет вас на втором этаже.
Я сдал плащ в гардероб и зашагал к лестнице.
Вопреки обыкновению, Алекс расположился не в отдельном кабинете, а за столиком в дальнем конце зала у высоченного панорамного окна. Вид открывался отсюда сегодня на редкость унылый: мокрый асфальт, низкие облака над крышами домов, юркие силуэты мчащих по дороге автомобилей, редкие пятна цветных зонтов, сквер с пожухлыми газонами и облетевшими деревьями.
Зима! Зима в городе Осень…
— Доброе утро, Виктор, — поздоровался со мной Алекс, задумчиво разглядывая спагетти. Отпил красного вина и поинтересовался: — У тебя уже есть имя? Одно правильное имя?
Я уселся напротив медиатора и закурил. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и кивнул:
— Есть имя, но нет прямых улик.
— Рассказывай, — потребовал Бриг, с отвращением отодвигая от себя тарелку.
— Сначала ты, — потребовал я. — Что с делом врачей?
— Это подождет.
— Вот уж не думаю.
Алекс невесело усмехнулся и произнес:
— Ничего интересного. Обычная история человеческой глупости и борьбы за власть.
— Подробности, пожалуйста.
— Все дело в профсоюзах, — поморщился медиатор. — В городе Ангелов они набрали такую власть, что диктуют свои условия мэрии. Вот в чью-то светлую голову и пришла мысль подрезать им крылья.
— Звучит логично, — прищурился я, стряхивая пепел.
— Да, но вместо того чтобы найти повод и отправить за решетку самых одиозных профсоюзных бонз, решили ударить по нижнему звену. Кто безропотно идет на все акции протеста и сутками напролет пикетирует?
— Тронутые?
— Именно. Официально исследования велись с целью вернуть тронутых к нормальной жизни, но истинной задачей было получить контроль над их сознанием. Вот так.
— И что в итоге? Исследования увенчались успехом?
— Не знаю, — признался Бриг. — Когда профсоюзы пронюхали об этом и через лояльных газетчиков подняли шум, полиция перестала закрывать глаза на похищения и шитые белыми нитками несчастные случаи. Кто-то из рядовых исполнителей заговорил, и… результат тебе известен.
