Проклятие пикси (СИ) - Берестова Елизавета

— И что? — чародейка уже отчаялась добраться до конца истории.

— Хозяйка его спрашивает, где в такой-то час он видел девицу Гото? Молодой господин подтвердил мои слова о верхнем этаже и медных ручках. Так и сказал, — не без гордости заявила горничная, — что видал меня, когда собирался через кухню чёрным ходом выйти. Вот. Хотя он и щиплется, а на невинную девушку не стал зазря напраслину возводить.

— Рада за тебя, — Эрика уже начинала кипеть на словоотливую горничную, — что было дальше?

— Дальше? — привычка переспрашивать начинала порядком раздражать. И чародейка подумала, что неприязнь компаньонки к конопатой Хане отнюдь не беспочвенна, — хозяйка сразу отослала всех нас прочь, а про деньги больше не вспоминала. Я думаю, — с многозначительным видом проговорила горничная, — хозяйка в тот раз сама обсчиталась и положила в конверт меньше денег. Она ведь немолода уже, а, может, отвлёк кто...

— Думает она, — про себя возмутилась Рика, — полагает! Да тут козе понятно, деньги взял Гектор, когда через кухню проходил, а его мачеха сообразила, в чей карман перекочевали три сотни, и решила замять разбирательство. Хотя, — круглая физиономия Ханы выглядела хитроватой, — ты вполне могла незаметно спуститься на кухню, взять деньги и вернуться к полированию дверных ручек. А потом удобно подвернулся пасынок графини, который в любом случае стал бы всё отрицать. Впрочем, коронеру Кленовой короны нет никакого дела до пропавших господских денег, кто бы там их не взял.

— Что ты можешь сказать по поводу пикси? — строго спросила чародейка.

— Пикси? — ожидаемо переспросила Хана.

— Да, пикси. — Уже со злостью повторила чародейка, — есть в доме маленький народец или нет?

— Есть, конечно, есть, — без малейших колебаний заявила Хана, — это здесь, в столице, некоторые, считающие себя особо умными, полагают пикси ерундой. У нас, вернее у них, в деревне всё по-другому: из-за кого молоко ни с того ни с сего скисает, засухи, неурожаи? А заморозки в середине мая кто устраивает? Маленький вредный народец! Я уж не говорю про икоту, чесотку и чирьяки, — горничная самозабвенно загибала пальцы, перечисляя злодеяния пикси.

Но Рика остановила её.

— Меня интересует, здесь, в доме графини Сакэда ты лично видела пикси или их следы?

— Сама-то я не видала, но вот хозяйка и видела, и слышала! Они призывали её, говорили, что забрали её разнесчастного мужа, а теперь вот и за ней пришли. Боги милостивые, спасите и защитите меня! — девушка сделала отвращающий жест...

— Понятно, — чародейка встала, — пойдёмте к кухарке.

Кухня находилась на первом этаже и оказалась весьма просторной и хорошо оборудованной: современная плита, водопроводный кран, магический светильник под потолком и обитый металлом холодильный шкаф.

Связки лука, чеснока и жгучего перца указывали на всю серьёзность подготовки к зиме. Под потолком вялилась хурма. Вдоль стены в армейском порядке сверкали чистотой сковородки и кастрюли. Каждая вещь находилась на своём месте, и место это казалось единственно правильным из всех возможных. Пахло тушёной свининой, чесноком и имбирём.

Посреди всего этого кухонного изобилия царствовала крепкая женщина, перешагнувшая рубеж среднего возраста: темноволосая, румяная в бежевом переднике с засученными по локоть рукавами.

Она месила тесто.

— Госпожа Монси, — обратилась к ней компаньонка графини. Мия Такеру поджидала коронера у комнаты горничной и вызвалась проводить на кухню и представить по всем правилам, — в доме работает чародейка, коронер Службы дневной безопасности и ночного покоя, мистрис Таками. Госпожа графиня велит вам полностью честно и прямо ответить на все вопросы королевского коронера.

Кухарка сдула со лба выбившуюся прядку волос, бросила недружелюбный взгляд в сторону Мии и кивнула. После того, как компаньонка неспешно удалилась, она ополоснула руки, вытерла их полотенцем, обернулась к Эрике и с сомнением в голосе поинтересовалась:

— Ты что ль королевский коронер?

— Я, — подтвердила чародейка, не понимая, почему её об этом спрашивают.

— И давно служишь?

— Неделю.

Кухарка вздохнула и проговорила:

— Что ж это ты, дочка, так вырядилась? Форменной одёжки для тебя по размеру что ли не нашлось?

Тон кухарки, заботливо-ворчливый, сразу напомнил Рике старшую сестру отца. Она умерла в прошлом году от зимней лихорадки. Напомнил настолько, что совершенно расхотелось задирать нос и грубить.

— Дело не в форме, — ответила девушка, — я — некромант. Наш род много столетий служит богу смерти Эрару, я посвящена ему с пяти лет.

— Тогда понятно, — кивнула кухарка, — мы не выбираем, кем родиться. Я — Сэра Монси, моя мать служила роду Сакэда, да и бабушка тоже. А ты можешь звать меня просто тётушкой Сэрой. И чего это Службе дневной безопасности понадобилось в нашем доме? Вас ведь зовут, когда убили кого или обокрали.

— Не всегда, — к чародейке начал возвращаться её привычный тон, — наша работа — не только расследовать, но и предотвращать преступления обычного и магического свойства.

— Выходит, всё из-за пикси. Понятно

— Вы сами-то что думаете? Верите, будто в доме балуют маленькие человечки со стрекозиными крылышками?

Кошачий череп, мирно сидевший в кармане, проснулся и вылетел на свободу.

— Чего только не навидаешься на белом свете, — Сэра проводила фамильяра глазами, — но к ситуации в доме у меня отношение двойственное.

— Как это?

— А так: даже не знаю, что и думать, — женщина поставила перед Рикой, присевшей у стола, чашку чая, — с одной стороны, я знаю леди Элеонор с самого её замужества, лет двадцать пять будет. Все эти годы она проявляла себя как женщина разумная и уравновешенная, чего нельзя сказать о покойном графе. Сэр Чарльз с юности чудить был склонен. Матушка моя, покойница, рассказывала, что молодой барин (он тогда ещё в отроческих годах ходил) заявлял, будто возьмёт в жёны только девицу эльфийских кровей. Мол, предок наш отыскал связь с Неблагим двором, вот и я найду! Поискал — поискал, да и бросил. Стал как все нормальные люди влюбляться, а потом женился. Первая супруга родами умерла. Это матушка сэра Гектора. Потом граф на леди Элеонор женился. Она тогда такой красавицей была, никакие эльфы не нужны. Но тоской по неведомой и всяческой небывальщине граф до самой кончины маялся.

— Получается, ваша хозяйка никогда потусторонним не интересовалась? — Рика заметила, как Тама подлетела к подносу с фарфоровыми чашками и закружилась над ним.

— Я не знаю, чем госпожа графиня интересуется, — Сэра Монси подлила себе чаю, — а насчёт волшебного народца скажу так: что там было в стародавние времена, не знаю. Могу лишь заметить, предания и сказания — они на то предания и есть, потому как люди не могут точно сказать, что в них правда, а что вымысел. Пока господа учёные маги не найдут доказательств существования маленького народца, я даже шагу не сделаю, чтобы пойти посмотреть на следы в муке.

— Выходит, про следы на муке вы тоже слышали?

— Об этих злосчастных следах у нас услышал бы даже глухой, — кухарка отхлебнула чай и хрустнула сухариком, — а во всём виновата Мия Такеру. В её дурную голову залетела мысль по полу муку рассыпать. У меня, конечно, позволения никто не спросил, взяла, сколь захотелось, и давай в господской спальне полы обсыпать! Не знаю, что там хозяйка по утру увидела, но шум случился знатный. Такеру сама всю муку вымела (оно и понятно, не захотела дурой выглядеть), а потом Хана полы начисто помыла.

— А госпожа графиня?

— Она прям не в себе была, кричала, что своими глазами следы на муке видела. Будто множество маленьких ножек танцевали, — кухарка снова сделала большой глоток, — откуда я всё это знаю? Леди Элеонор всегда поутру пьёт кофе без молока, но с корицей и ванилью. Она же фрейлиной в молодости была. Я специально училась её любимый кофе варить. И печенье с миндалём сама пеку. Вот, угощайся.

Она откинула салфетку, и на тарелке оказались штук шесть ореховых кругляшков с вкраплениями изюма и ещё каких-то сушёных красных ягод.