Ангелотворец - Харкуэй Ник
Эди Банистер наклеила усы и вылетела в Таллин, где Сим Сим Цянь пытался выдать себя за русского принца. Он даже носил при себе кошель с золотыми монетами династии Романовых и сквернословил на царский манер – по-французски. Его окружала свита писцов и секретарей, без устали строчащих что-то в блокнотах. Фотограф постоянно делал снимки, оператор – снимал происходящее на кинокамеру «Болекс».
– Итак, капитан Банистер, вы отлично выглядите, – проворковал Сим Сим Цянь, когда они сели за карточный стол в казино «Колывань». – Чего не скажешь обо мне. О да, я отдаю себе в этом отчет.
В самом деле, лицо у Опиумного Хана было морщинистое и осунувшееся, на шее красовался свежий рубец, но холодные глаза – глаза кинозвезды – по-прежнему ярко сверкали. Он кивнул на многочисленных писарей.
– Простите мне эту маленькую слабость: я решил увековечить историю своей жизни для потомков. Мой путь к выходу за пределы человеческого познания весьма примечателен. Получается, что все эти добрые люди – мои апостолы. Благовестники. «Если у меня ум Наполеона…» – Он улыбнулся ближайшему писарю, затем подался ближе. – Вы украли мою ученую, капитан Банистер. Верните.
– Она вольна поступать, как сочтет нужным, старина.
– А вот и нет. Все сущее принадлежит мне по праву, данному Господом, и используется другими только с моего ведома и милостивого разрешения.
– Я – человек неверующий.
– В самом деле, – без намека на иронию процедил Сим Сим Цянь. – Впрочем, скоро вы уверуете. – Тут он резко сменил тему: – Как я понял, Фрэнки пишет книгу. Роман?
Эди пожала плечами, однако лицо Джеймса Банистера ее выдало. Сим Сим Цянь улыбнулся.
– Вот как. Не роман, значит. Позвольте, неужели математика? Уж не моя ли? – Он перегнулся через стол. – Я все у нее заберу, капитан. Сокровища ее мозга расхищать не вам. Ах да, я ведь приехал не с пустыми руками! – Он с улыбкой выложил на стол что-то маленькое и влажное. – Язык моей матери. Свежайший, уверяю вас. Я убил ее не сразу: хотел, чтобы она полюбовалась, как я пытаю ее слонов. Но в конце концов она мне осточертела. Голову я оставил себе – на память. Решил поделиться и с вами.
Капитан Банистер уставился на язык, гадая, что лучше: чтобы это действительно был язык Шалой Кэтти, или чтобы Сим Сим Цянь потехи ради вырвал его у другой старушки.
Эди не нашлась с ответом и потому просто улыбнулась Сим Сим Цяню самой царственной из своих улыбок. Тот весь побелел от ярости. Позже они попытались убить друг дружку на стылой верфи, среди огромных транспортировочных контейнеров. Благовестники не вмешивались. Они лишь молча наблюдали и все записывали.
Джеймс Банистер и Опиумный Хан очень быстро избавились от оружия – израсходовав патроны, они отшвырнули пистолеты прочь, как бесполезный мусор, – и тут же перешли к рукопашной. Сим Сим Цянь двигался как-то чудно, подобравшись, и до Эди дошло, что у него шрамы на спине, из-за которых он не может выпрямиться. От ожогов, подумала она, или от слонов. Впрочем, это никак не отразилось ни на его скорости, ни на поражающей способности. Вспомнив, как он сражался в Аддэ-Сиккиме, Эди рассудила, что вполне может проиграть – и, следовательно, умереть.
С другой стороны… Эди натянуто улыбнулась, припоминая наставления госпожи Секуни: Жульничай, Эди. Умение жульничать гораздо полезнее боевых навыков. Навыки рукопашного боя увеличивают твои шансы на победу. Ловкое жульничество победу гарантирует – на то оно и жульничество. А еще некоторые люди так его боятся, что это само по себе играет тебе на руку.
– У вас что-то с походкой, – приветливо произнес Джеймс Банистер, когда они стали сближаться. – Вас слегка скрючило. Не обижайтесь, вы стали похожи… глядя на вас, я невольно вспоминаю Виктора Гюго, если вы понимаете, о чем я. Не перенести ли нам встречу в какой-нибудь собор?
– Что вы, капитан, какие обиды! Прошу вас, развлекайтесь, пока можете. В конце концов, своими шрамами я обязан именно вам. Значит, вы тоже вправе получить от них какое-никакое удовольствие. Хотя мне больно видеть, что мой любезный враг хихикает, будто девчонка, над боевыми шрамами.
Попался, подумала Эди.
– Сим Сим Цянь, – сказала она Опиумному Хану собственным голосом. – Я смеюсь, потому что вы мне наскучили. Не понимаю, как вы до сих пор не наскучили сами себе. В том, что здесь творится, нет ничего остроумного или смешного. В мире происходит столько всего, столько чудесных возможностей открывается, а вы заняты такими глупостями. Вы – второстепенный персонаж. Побочная ветка. Сюжетный костыль. Одним словом – пустая трата времени.
Сим Сим Цянь выпучил глаза в чистой, неподдельной ярости. Эди расстегнула рубашку и оголила гордую – пусть небольшую и слегка помятую – грудь.
Сим Сим Цянь погрузился в молчание, которое Эди приняла за потрясенное. Когда же он заговорил, то в его голосе она различила подлинную, беспримесную честность. Впервые между нами нет никаких недомолвок, подумала она.
– О! – сказал Опиумный Хан. – Честное слово, я понятия не имел.
В следующий миг он бросился на нее – с намерением не убить, а стереть начисто, – и их взаимодействие вернулось в привычное русло.
Она выманила его на открытый пятачок, следя, чтобы ветер дул ей в спину. Он пронизывал ее насквозь и заставлял дрожать, зато Сим Сим Цяню он дул в глаза, а из-за тонкого слоя льда на земле исход поединка зависел не только от боевых навыков дерущихся, но и от их обуви. Эди была в сапогах с металлическим мыском и потайными шипами, которые подчеркивали ее мужественность и помогали скрыть небольшой размер ног (кроме того, она любила несправедливые преимущества). Опиумный Хан, только-только из-за игорного стола, был в классических туфлях. Она перешла в атаку, и он двинулся ей навстречу с хорошо знакомой устрашающей грацией, но поскользнулся: ноги заплясали по обледенелым булыжникам мостовой, а верхняя часть туловища извернулась, принимая оборонительную позу. Она кинула в него ржавую железную цепь, затем изо всех сил боднула лбом в лицо и начала осыпать его самыми свирепыми, самыми жестокими ударами из всех, что знала. Лицо Сим Сим Цяня со свернутым набок носом и окровавленными усами приняло весьма удивленное выражение. Эди воспользовалась замешательством врага и применила шестой захват госпожи Секуни – простецкий прием, лишенный элегантности, зато действенный, и его же ножом отсекла ему палец. Поединок он проиграл, но сумел сбежать. И все-таки Эди не покидало чувство, что Сим Сим Цянь просто с ней забавляется. Для нее это был труд, и тяжелый. А он играючи приближался к цели – стать богом, – и попутно глумился над смертными.
В апреле был подписан Северо-Атлантический договор; Москва метала громы и молнии. Абель Джасмин перенес лабораторию Фрэнки на «Лавлейс». Поезд шел без остановок, и найти Фрэнки было невозможно. Сим Сим Цянь растворился в европейских потемках – один полный ненависти змееныш из великого множества. Казалось, во тьме над ненастным морем так и звенел его голос: «Вы обо мне еще услышите!»
И в этом, по крайней мере, сомневаться не приходилось. Девять лет спустя Эди стояла на краю разверстой бездны и смотрела вниз. Она сражалась с Сим Сим Цянем по всему миру. Он творил что-то ужасное; она прилетала и наводила порядок. Рим, Киев, Гавана. Они сражались на палубах кораблей и в пещерах, на крышах домов и в темных переулках. Иногда с кем-то из них была целая армия, иногда они были одни. Так продолжалось очень долго. Сим Сим Цянь не менялся, ничему не учился, отказывался признавать, что в новом веке ему нет места. Тело Эди превратилось в словарь ран – с легкой руки молниеносного Сим Сим Цяня, – зато она научилась отвлекать его, изводить, хитростью вырывать из его лап победу и собственную жизнь. Пару раз она даже выжила в поединке благодаря боевым навыкам. Она старалась не думать о том, что их обоюдная зависимость от этого личного, заурядного и предсказуемого конфликта стала зеркальным отражением нелепых прокси-войн Востока и Запада.
В нос ударил запах серы и разложения, и ее чуть не вырвало.
