Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес
Всё.
Гордеев какое-то время стоял. Затем, как бы опомнившись, шагнул, выдернул меч из груди трупа.
И опять остановился. Что дальше?
А дальше – надо снять маску. Увидеть мёртвый лик того, кто сеял смерть и ужас на Земле.
Окровавленным лезвием Николай поддел маску и отшвырнул её.
Трудно сказать, растут ли в астральном мире волосы – на астральных головах астральных тел. Наверно, всё же да, ибо Николай ощутил их – вернее, ощутил, как они встали дыбом, а сам он похолодел, и точно потерял своё сердце – оно упорхнуло куда-то на миг, а когда вернулось, то стукнуло так, что эхо отдалось по всему телу.
Мёртвое лицо с мёртвыми открытыми глазами было лицо Николая Гордеева. ЕГО ЛИЦО.
Время застыло. Николай смотрел в мёртвого себя. Разум тоже куда-то делся, а когда начал возвращаться, то от этого возвращения лучше не стало.
Ноги не держали. Николай ватно опустился наземь рядом с трупом.
Боже мой!..
Значит, сыщики всё же не ошиблись. Значит, он, Николай Гордеев, и есть монстр! Только не сознательная часть его, Гордеева, а некое Альтер-эго, каким-то образом блуждавшее само по себе – но ведь его же, его!.. Всё злое, паскудное, вся дрянь, какая есть в гордеевской душе – всё это собралось, облеклось в плоть, вышло в мир, чтоб творить смерть и обмануло всех: милицию, клан Пинского, и клан «Стражей», и самого Николая…
И вот теперь валяется дохлое. Только от этого не легче.
И ничего уже не исправишь.
Но так не должно быть!!!
Гордеев схватился за голову. Сидел так. Мыслей не было никаких. Пустота – внутри, снаружи, во всем мире пустота.
И в этой пустоте за спиной Николая раздался тихий смех.
Николай сперва не услышал его. Затем почудилось, что слышит, но не поверил. Откуда?.. И лишь потом понял, что не чудится.
Он резко крутанулся.
Перед взором мелькнули подъезд, квартира – та самая, где он смотрел в спину неизвестного, потом сгоревший дом в пригороде… а потом… потом Николай увидал недавний для него дом – Адмиралтейская, четыре!
И с земли поднимался человек. Мертвец, который больше не был мертвецом. И не Николаем Гордеевым. Он поднимался, смеясь.
Это был он, тот самый светловолосый и улыбчивый его клиент, чьё лицо показалось тогда знакомым.
И с поразительной яркостью память Гордеева вырвала из прошлого:
первое – как он пошёл погулять и у газетного киоска столкнулся с парнем в спортивной куртке
второе! – как молодой мужчина на троллейбусной остановке попросил сигарету
и третье! – переезд на Адмиралтейскую
И вот четвёртое.
Четвёртая встреча! – громыхнуло в голове. Слова Ивана Еремеева.
Четвёртая! Всё сбылось.
– Вспомнил? – весело рассмеялся парень. – Вспомнил, вижу… Ну, здравствуй, родной.
– Конь педальный тебе родной, – возмутился Николай.
Тот снова засмеялся, так же добродушно.
– Ну, извини, извини, прибавил немного. Не родной, двоюродный.
Николай так и выпучился:
– Чего?..
– Того! – слегка передразнил блондин. – Здравствуй, кузен – если тебе так больше нравится.
И, видя, что родственничек обалдел, пояснил:
– Дядька-то твой, Миша, того… блудил по молодости лет. Зачать-то зачал, да начать не начал. Начать воспитывать сына, я имею в виду. Меня, то есть.
Гордеев только сглотнул судорожно.
– То… – не сразу выговорил он, – то есть как?
– Вот так, – с удовольствием молвил «кузен». – Он, видишь ли, считал почему-то, что у него не может быть детей. Потому всю силу свою решил передать тебе – единственному своему племяннику.
– Ка… – опять не вышло с первого раза у Николая. – Какую силу?
– О-о, – насмешливо протянул визави. Глаза сузились. – Ты, видно, главного-то и не понял…
И умолк. Коля тоже молчал. Говорить не хотелось. Даже плечами пожать. Даже взглядом ответить ЭТОМУ не хотелось.
А тот улыбнулся. Что-то недоброе сверкнуло в этой улыбке.
– Не понял, не понял, Колян… Ну да ладно, я объясню.
Вновь пауза. Но краткая – секунды три. Кузен заговорил:
– Дядя твой, а мой папенька, Михаил Евграфович Гордеев, был таким супером, что всем этим, – голос изменило презрением, – всем этим клоунам до него… как могилам до Эвереста. Собственно… они тебе, поди, пели песни о богах, или там дэвах? Было такое?
– Да, – вынужден был буркнуть Коля. – Пинский говорил.
– А, Пинский… Ну, слышал звон, да не знает, где он. Так вот, Колян: почтенный предок наш человеком не был. Вернее, только человеком. На одном из своих уровней он, конечно так и был – часовщик, который жил, никем не замечаем. И ещё жил бы поживал, если бы…
Он запнулся и прервал сам себя:
– Но обо всём по порядку! Итак, да будет тебе известно, что планета наша Земля на высших планах бытия – астральном и ментальном – собственно и есть Вселенная. Весь мир! Хотя на плане физическом мы действительно видим такой вот мёртвый космос, где почему-то затерялись… Да! Но мы сейчас говорим о планах иных. Так вот, на них Вселенная – или ноосфера, как угодно – населена сверхсущностями. Они настолько выше, что большинство людей о них и не подозревают, а если кто догадывается, то догадки эти носят характер самый нелепый – отсюда сказки о драконах, монстрах… Ну да не мне тебе об этом говорить – ты сам видел, я знаю.
Николай вздрогнул. Лик дракона возник в его памяти. Лик… и слова:
– Я – это ты, а ты – это я!..
Это как громом поразило Гордеева. Заволокло взор… а когда рассеялось, он увидел, что кузен смеется, искренне наслаждаясь обалделым видом родственничка.
– Что? Доходит?.. То-то же, то-то и оно!.. Да, число сверхсущностей строго ограничено. Их не может быть меньше, не может быть больше. Они могущественны, но не вечны – и у них свой срок… Откуда берутся новые? В том числе, и из нас, людей. Именно с этой целью Мишаня наш так долго и тусовался здесь. Ему надо было подготовить супера. Одного! – заметь, одного, одна вакансия, её он и должен был заполнить. Такое, видишь ли, ему было спецзадание… Ну, а воплотить себя в облике серенького человечка, чтобы ни родители, ни братья, ни друзья не знали – нашему дракону было раз плюнуть. Что он и сделал. Жил тихой сапой, семью, детей не заводил – помеха; а супера из кого делать? Ясное дело, из кого-то поближе – вот он и выбрал. Племянника. Тебя!
Смех давно исчез с лица говорившего, оно стало жёстким, злым – а тут вновь губы искривились, задрожали… впрочем, этот смех тоже стал злой.
– Да, Колян! Тебя. Он тебя готовил исподволь – а ты ни сном, ни духом. Ощущал на себе заботу дядюшкину, конечно: вспомни-ка, как у вас на выпускном с Маришкой твоей всё рухнуло, а?.. Вспомнил! Ну да чего там, и не забывал… Ну вот, дяде Мише спасибо скажи – это он вас расчекрыжил. Зачем? Да испугался, что любовь закрутит, и шиш из тебя выйдет, а не супер… Он же тебя и в десантуру тайком наладил, чтобы подтянули там, подразвили. А ты думал, военкомат, да? Вот! – кузен сделал скверный жест. – Он тебе был и сват, и военкомат!..
