Андрей Бондаренко - Метель
Операция по снятию освобождённого пленника с потолочной балки заняла минут двадцать пять: Давыдову и Емельяну даже пришлось возвести – из сундуков, ящиков, бочонков, колченогих табуретов и пустых вёдер – некое подобие лесенки.
– Разгибай же пальчики, недотёпа гусарская, разгибай, – ласково и терпеливо уговаривал Денис. – Давай-ка я тебе помогу. Первый, второй, третий…. Поосторожнее шевелись, чтобы не свалится на пол и шею не сломать. Так, сейчас правую ногу опускай вниз и – одновременно – переноси левую через балку…. Молодец! Можешь, ведь, когда захочешь! Давай-давай, двигайся…
Оказавшись на полу, Петька, первым делом, попросил:
– Помогите, пожалуйста, доковылять до печи! Тепла очень хочется, братцы. До безумия безумного…
– Нынче печка – одно лишь название. Больше напоминает обыкновенный походный костёр, – невесело хохотнул Денис. – Окошко без стекла, дверь отсутствует, сквозняки сплошные. Нам надо быстрей выбираться отсюда и двигаться к нормальному жилью. Руки, впрочем, отогреешь.… Кстати, что это, Пьер, у тебя с руками? Эге, всё серьёзно! Эй, Емеля, тащи-ка мою походную сумку! Будем усердно врачевать свежие раны господина подполковника. Смотри и учись! Настоящий и дельный гусар, он многое должен знать и уметь…
Аккуратно и ловко перевязав Петькины ладони и правую щиколотку, Давыдов недовольно покачал головой:
– Вот же, закавыка образовалась неожиданная! Кандальное кольцо, обрываясь, не только кожу тебе, Пьер, попортило, но и ботик гусарский превратило в натуральные лохмотья, подошва держится только на честном слове…. В такой ненадёжной и дырявой обувке шагать по зимнему снегу – очень сомнительное удовольствие. А до княжеского дома с версту, наверное, будет. Простудишься ещё, не дай Бог.
– Я сейчас, дяденька Денис Васильевич! – проворно сорвался с места Емельян. – Поищу по углам и кладовкам. Тут где-то должны быть старые валенки…
Одобрительно улыбнувшись, Давыдов задумчиво сообщил:
– Дельный парнишка. Возьму, пожалуй, в денщики. Если князь Глеб Сергеевич, понятное дело, его продать изволит.
– Изволит, – заверил Петька. – Никуда не денется. Слушай, а как было дело? Что случилось с собаками? Вообще, что да как?
– Вообще…, – насмешливо передразнил Денис. – Достаточно странно и необычно всё сладилось. Я вчера, уже после обеда, задумал съехать с жабинского постоялого двора. Что там, спрашивается, делать? Скучно стало без тебя. Даже не с кем попариться в бане, выпить-поговорить…. Дай, думаю, поеду в Николаевку. Предупрежу Володьку, что скоро к нему нагрянут благородные князь с княгиней. Да и выпью с ним – за помин твоей, Бурмин, грешной души. Заночую. А с раннего утра поеду в Нефёдовку, за нашей сладкой княжеской парочкой…. Ах, да! Тут ещё малец прибыл из Ненарадово, с кратким докладом о здоровье небезызвестной тебе Марии Гавриловны…
– Как она там? Говори же, не томи!
– Вроде, как лучше стало голубке белокрылой, пришла в себя, горячка отступила. Мол, доктор сказал, что уже через недельку ей разрешат спускаться к гостям-визитёрам. Так что, всё и ничего…. На чём я, то бишь, остановился? Итак, подхожу к запряжённому возку, намериваясь забраться внутрь, а тут – откуда не возьмись – появляется седовласый жабинский юродивый. Как там его звать-величать? Запамятовал…
– Вьюгой, – подсказал Пётр.
– Точно! Значит, подходит ко мне этот юродивый Вьюга и начинает старательно излагать насквозь пространные рассуждения – о настоящей мужской дружбе, о Случае, который может перевернуть всю судьбу человеческую…. Ну, я тогда его очень вежливо и уважительно прошу, мол: – «Милый и любезный дедушка, не ходи ты вокруг да около. Не напускай, будь так добр, тумана молочного. Говори, уж, напрямую – всё, как есть». Но, очень похоже, что юродивые – по своей сущности природной – не могут изъясняться прямо и однозначно. Планида у них, видимо, такая, Богом определённая…. Опять седовласый Вьюга ударился в заумные и мутные разговоры, из которых я уяснил только то, что мне нынче нельзя отъезжать в Николаевку. А, наоборот, надлежит оставаться на жабинском постоялом дворе и ждать – в полной боевой готовности и трезвом самочувствии – важных новостей о моём закадычном друге, которого я считаю безвременно погибшим…. Представляешь? Я подумал, поразмышлял, да и решил остаться. Юродивые, они ребята добрые и мудрые, в отличие от разных раззолочённых и сладкоголосых вельмож. А к Владимиру я отправил посыльного, мол, жди завтра гостей дорогих да знатных…. Сижу это я, покорно жду обещанных – важных и срочных – новостей, скучаю, не пью ничего крепче жабинского гороховца. Вдруг, стук в дверь. Входит данный парнишка Емеля и извещает – словно бы ушат ледяной воды выливает на буйную головушку – мол, так и так, господин подполковник Пьер Бурмин жив и здоров, но коварно похищен нефёдовским княжеским управителем, находится в суровом узилище и очень нуждается в срочной помощи. А за это переданное сообщение ему, то бишь, Емельяну, полагается должность денщика при бравом гусарском подполковнике Давыдове…. Не буду спрашивать и выпытывать, что там произошло между тобой и этим Николаем Николаевичем. Захочешь, сам потом расскажешь …. Естественно, что я долго раздумывать не стал и сразу же направился – в сопровождении Емели – сюда, благо возок так и стоял не распряжённым. Похоже, что мы подоспели очень даже вовремя…. О чём ты, братец, ещё спрашивал? Ах, да, про собачек…. Специальный, многократно проверенный настой, которым полагается пропитывать куски мяса, когда собираешься в ночные гости к какой-нибудь прелестнице-помещице, у которой имеется старый и очень ревнивый муж. У каждого опытного гусарского повесы отыщется в загашнике заветный пузырёк. Ты не в курсе? Молодой ещё, зелёный совсем…. Вот, когда надумаешь тайно посетить свою расчудесную Марию Гавриловну, то шепни мне, поделюсь, так и быть, волшебным настоем.
– Мёртвые собаки – очень уж явный след, – засомневался Петька. – Мыслящий человек сразу же догадается, что к чему…
– Мёртвые? Не смеши меня, право! Просто дрыхнут, родимые, без задних ног. Часа через три-четыре проснуться – как ни в чём не бывало – бодрые и весёлые…
Послышалось робкое покашливание.
– Что там у тебя, Емеля? – обернулся Давыдов. – Нашёл дельную и тёплую обувку?
– Так точно, Денис Васильевич! Вот они, валенки, толстым войлоком подшитые, без единой дырочки.
– Вот, и отлично! За нашими дружескими разговорами уже и солнышко взошло. Обувайся, Пьер, и пойдём, не теряя времени, в княжеский дом. Там отогреемся, выпьем хмельного, перекусим. В смысле, потихоньку, без лишнего шума, чтобы не будить благородных и милейших хозяев. Например, на княжеской кухне. Знаешь, Емельян, где расположена входная дверь – с улицы – в кухонное помещение?
