Наталья Азимова - Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна (СИ)
Вместо этого подумала о Фредрике. Должно быть, граф был поблизости, раз мглистый разгуливал по особняку. И тогда, по-прежнему не очень соображая, чего хочет, Лундес отправилась искать стража.
Особняк остался позади. Она медленно шагала в сторону «беседки», как будто знала, что граф был там, не так давно увидела темный силуэт из окна. Приблизившись ко входу в строение, она очень осторожно переступила через порог. Прямо перед ней ступени круто уходили в темноту. Нащупав стены, Лундес двинулась вниз, очень и очень медленно, боясь оступиться. Руки скользили по вырезанным знакам на темных стенах, иногда сталкивались с огромными вентилями. Многое оставалось непонятным, но Лундес не особенно вникала. В тот миг она думала лишь о том, как бы не упасть. На последней ступени кто-то схватил ее за руку. От неожиданности Лундес вскрикнула и случайно стукнула посохом о стену. Вспыхнувшая на его конце сила осветила темное помещение и Фредрика.
– Я ждал тебя, – сказал он. Его тон не оставлял сомнений, он действительно нуждался в ней в тот момент. Он заставил эльфийку сжать посох и прислонить его конец к стене.
– Пусти, – попросила она, а он вновь использовал магию посоха, чтобы зажечь нужные ему знаки. Тогда Лундес испуганно закричала: – Ты погубишь нас, если уничтожишь город! – В отчаянии она попыталась вырвать руки. – Дело не в Фавластасе, дело в том, что ты боишься этого места, не знаешь, что все это такое, чем было… не понимаешь и боишься… поэтому хочешь уничтожить…
Фредрик посмотрел на нее, она зажмурилась:
– Нет, не смотри на меня.
Гаус вновь заставил провести посохом по очередному знаку. Стены вокруг стали подниматься, а вентили крутиться. Эльфийка оттолкнула графа, воспользовавшись моментом, и кинулась вверх по лестнице. Он побежал следом, но прямо на ступенях она развернулась, атаковав его магией. Увернувшись, он едва удержался на лестнице. В глазах Лундес блуждали настоящие сгустки магии. Впервые Фредрик увидел их так четко.
– Не смотри! – завизжала она и яростно столкнула его с лестницы. Туда… к светящимся знакам. Ей следовало бы убедиться, что он погиб или хотя бы потерял сознание, но вместо этого она побежала вверх, пытаясь покинуть это место раньше, чем механизмы разрушат что-то еще. Выбравшись наружу, эльфийка закрыла двери. Поначалу было тихо, и вода не вырывалась из-под земли. Да и не должна была. Ведь знаки подняли все заслонки, и магические потоки теперь проявляли уже весь город.
Миновало минут пять, и в небе вспыхнуло ослепительное пламя. Так появился… ангел. Самый настоящий вестник небес, в которого Лундес не верила. Она даже разглядеть его толком не успела. Крылья, словно тени… Он возник вместе с рассветом, пробился в смертный мир с первыми лучами солнца. Что происходило дальше, Лундес почти не запомнила. В своем повествовании она предположила, что ангел разбил защиту города, помог Гаусу и огромным световым потоком уничтожил центр подземных туннелей, тем самым погубив проявившийся город. Лундес пыталась убежать, но последним воспоминанием о городе была боль. Ее отбросило в сторону, и она распласталась на земле, потеряв сознание.
«Знаешь, Тэас, – писала она, – я не помню, что было дальше. Знаю лишь, что город был разрушен, а Фавластас бросил меня умирать. И я погибла бы там, если бы не Фредрик. Безумец, он вытащил меня. Да, я считала его безумцем за это и ненавидела. Я его не понимала, да и не могла понять, что происходило с ним и со мной… почему… Он вытащил меня оттуда, и Трифон тоже был с ним, выбрался. Они переместились из города, как только это стало возможным. Куда они переместились, что было дальше… Многое так и останется провалом как в этой истории, так и в моей памяти».
Леса Астании опасны, но вместе с тем и удивительно красивы. Деревья там огромные и такие высокие, что их верхушки скрывают небо подобно зеленому шатру. Но солнечные лучи все же попадают на землю. А когда розовые блики заката пробиваются сквозь листву, то все вокруг приобретает красноватые и лиловые оттенки и сверкает подобно драгоценным камням. Высоко над головой поют птицы, у самых ног стрекочут насекомые. Запах зелени и благоухание цветов – все это создает прекрасное настроение и заставляет задуматься: а не это ли то самое Невесомое царство – небеса?
Последние лучи солнца как раз струились из-за горизонта, и лишь несколько редких туч лениво плыли по фиолетово-красному небу. Лундес лежала на траве, завернутая в свой плащ. Над ней склонялись длинные ветки огромного тропического дерева, ствол которого невозможно было обхватить. Чуть в стороне раскинулось чистейшее озеро, а за ним росли всего лишь в один ряд редкие деревья. Фредрик нашел это возвышение для временной остановки, да и Трифону тропический уголок пришелся по душе.
Мглистый маг, все еще недовольный тем, что Лундес была вместе с ними, ушел добывать еду. Какое-то время Фредрик еще оставался с ней, но затем и он скрылся среди деревьев. Позже ее обнаружили эльфы-разведчики, граф специально навел их на след, а сам исчез.
Глава 12
Иногда стоит и сомневаться
Король Океании, родной брат Валарда Гауса, казалось, сердца не имел. Повествуя о нем, Лундес подчеркнула, что, к счастью, не была представлена ему, иначе не смогла бы написать ни слова, так как ходила бы без рук.
200 лет спустя
«Когда на пути попадается сумасшедший, – читал Тэас, – одним лишь богам известно, чем это может обернуться. Таких, как Георг Гаус, в вашем времени сажают за решетку, но чаще казнят. И это при ваших-то законах, когда казнь – это особый случай. Однако в мое время в Океании этот псих был королем, и его придворным приходилось приспосабливаться и выживать. Он убивал, пытал и издевался над всеми своими подданными. Про рабов и вовсе говорить нечего. Что такое раб, если лорд при его дворе – навеки проклятое, трясущееся существо.
Будучи первенцем короля Арлема Гауса, Георг получил власть. Валард был младшим принцем, к тому же он вывел графство из состава Океании и больше за трон не боролся. Георг получил корону слишком просто, без борьбы. А ведь все, что он умел, – это резать. Не разбирался в интригах и не испытывал сомнений. Он был бездушным садистом. Куда хуже Фавластаса. Но кое-кого этот садист все же любил… помимо себя. Своего старшего сына и наследника – Симиона. Младшему, Владимиру, любовь отца не досталась, потому что еще с детства принц был на стороне своего дяди и двоюродных братьев. Когда он подрос, то понял, что открыто выступать против отца – равносильно самоубийству. Однако втайне от короля и своего брата, принц по-прежнему навещал графство и встречался с родственниками».
