Джон Мини - Песнь праха
— Что бы ты ни говорила, все равно возможность появления незарегистрированного птеробата не равна нулю, — возразил Харальд.
— Ошибаешься. Птеробат мог взлететь и приземлиться только внутри федерального воздушного пространства.
— А почему ты так настаиваешь, Харальд? — спросила Лора. — У тебя что, есть какая-то другая информация? Какая-то причина, по которой мы можем усомниться в правильности иллурийской версии?
Харальд отрицательно покачал головой.
— Я просто путаюсь просчитать логически возможные варианты. Чтобы мы не шли только по одному следу, который мне вовсе не кажется таким уж стопроцентно правильным.
— Но ты ведь принимал участие в слежке за посольской машиной, — возразила Лора.
— Да, я следовал за водителем… — Харальд замолчал. — Я ничего не имею против Донала.
Алекса удивленно взглянула на него.
— А что такого с Доналом?
— Я просто сказал…
— Сказал-то ты одно, а вот голос твой при этом звучал совсем по-другому, — возразила Лора. — Я слышала и Алекса тоже.
Взгляд Алексы помрачнел, и она кивнула.
Харальд закрыл глаза, выдохнул, затем снова открыл их.
— Его в нашу группу направил Вильнар, помните? Просила ты лично его присоединиться к нам или нет, но его прежним начальником был Вильнар, который дал согласие на перевод Донала к нам.
— К чему ты клонишь? — произнесла Лора ледяным тоном.
— Ни к чему. — Харальд встал, держа в руках папки с документами. — Я еду в больницу. Нужно дать Виктору передохнуть.
Лора долго молча смотрела на него, потом тихо произнесла:
— Ладно. Отправь Виктора домой отдохнуть.
— Попытаюсь.
Лора наблюдала за тем, как Харальд уходит, ожидая, что тот раздраженно хлопнет дверью. Но когда дверь закрылась с тихим щелчком, она все равно вздрогнула и тут же поняла, что за ней внимательно наблюдает Алекса.
— Думаешь, я что-то упустила? — спросила её Лора.
— Надеюсь, что нет, — ответила Алекса. — Потому что, если ты что-то упустила, то я тем более.
Не совсем понимая, что имела в виду Алекса, Лора кивнула и вернулась к себе в кабинет, села у большой настенной карты города и стала думать о том, что же предпринять дальше.
20
Это напоминало вскрытие.
Когда Донал вошел в комнату для допросов, он увидел совсем не то, что ожидал. Вместо воплей, скорчившихся тел, покрытых потом и кровью, он разглядел бледное тельце карлика, едва различимое за множеством ярких разноцветных образов, паривших по комнате. Подозреваемый, казалось, находился в коме, лицо его сохраняло непроницаемо-напряженное выражение.
Кюшен же сидел у противоположной стены у маленького столика и манипулировал каким-то сложным оборудованием, которого Доналу раньше никогда не приходилось видеть.
И тем не менее, все это напоминало вивисекцию, но, конечно, скорее ума, или, возможно, души, а не тела. В воздухе висели рамки, окутанные золотистым свечением со следующими надписями:
[образ: школьная прогулка ежедневная] qlist список: [продолжительность:? 30 мин. боль: избиение; ещё одно избиение (степень жестокости —3,2) выброс адреналина (коэффициент = 5)1
plist [бегство (окружение, вой: аудиоинформация)] [начало бега (скорость = физич. макс, попытка [осуществление стратагемы] успех [ожидание (22), наблюдение (макс.) продолжение] альтернатива [начало бега (скорость ~ перемен.) жалость к себе = суб. 1]]
конец образа]
Донал ничего в этом не понял. Рамки соединялись в упорядоченные структуры, связанные дугами с надписью рунами: «сдерживание-материализация», «диагностический признак» и «заговор».
— О, ради Танатоса!
До Донала вдруг дошло значение мерцающих в воздухе рамок — он вспомнил собственное детство. Проклятый приют!
Его воспоминания тоже были воспоминаниями заключенного, избиваемого по пути в школу и обратно. Но именно такое отношение к нему в приюте и сделало из Донала настоящего человека.
Кюшен откинулся на спинку кресла и отер пот со лба.
— Извините, лейтенант. Тяжелая работенка. Его очень хорошо подстраховали защитным заклятием.
— Э-э… Вы хотите сказать, что не можете проникнуть в его мысли? — Донал сделал жест в сторону образов, повисших в воздухе. — Разве они не?..
— Да, они часть души Дильвокса.
— Дильвокса?
Кюшен кивнул на связанного карлика.
— Так его зовут.
Глаза Кюшена сверкали, но огонь в них не имел ничего общего с теми письменами, что плавали в воздухе и отражались на роговице его глаз. Он был охотником за знаниями, которые были для него чем-то вроде наркотика.
— Ну, и?.. — Донал оглядел сверкающие рамки. — Вы приблизились к сути его мыслей?
— О нет! — Кюшен удивленно взглянул на Донала. — На это уйдут часы. Здесь вы видите среднеуровневые образцы типичного поведения. Мне придется ввести его в глубокий транс.
Пальцы Кюшена скользили по шкалам и крошечным переключателям. Среди пылающих рамок появились новые сложные геометрические узоры темно-синего и темно зеленого цвета.
— Мы можем отследить мгновенные впечатления и проникнуть сквозь сеть действий его потенциированных мыслей.
— Потенциированных мыслей? — переспросил Донал.
— Да, сохраненных.
В воздухе появлялось все больше и больше рамок. Кюшен ещё раз провел пальцами по своему оборудованию, и на сей раз карлик задвигался. И тут он издал вопль такой жуткой, невыносимой муки, что Донал содрогнулся. Он и не предполагал, что человеческая глотка способна исторгнуть подобное.
Донал открыл было рот, чтобы попросить Кюшена прекратить пытку, но заметил на лице ученого улыбку истинного наслаждения. Своей улыбкой он словно говорил лейтенанту: «Все вы, непосвященные, так реагируете». Донал решил промолчать.
— И это все, на что вы способны? — спросил он. — Причинять боль? Так я могу вызвать ещё большую без ваших приспособлений, просто голыми руками.
— Подождите, подождите, — Кюшен повернул несколько дисков. — Я восстанавливаю его воспоминания трехдневной давности.
На сей раз вой был настолько громкий и душераздирающий, что Доналу пришлось закрыть уши руками, но вопли продолжались, и лейтенант больше не мог выносить этого. Он бросился к двери из комнаты, она распахнулась при его приближении, Донал выскочил в коридор, и она захлопнулась за ним.
Засовы, на которые было наложено специальное заклятие, закрылись сами собой. В коридоре царила гробовая тишина.
— Танатос! — тихо произнес Донал, ни к кому не обращаясь.
