Станислав Гагарин - Вторжение
Хозяин дождался, пока гость доест рыбу, и когда тот налил в блюдечко чай, подул на поверхность и сделал первый глоток, не утерпел и спросил вождя:
— Издалека прибыли, товарищ Сталин?
— Не очень, — с готовностью ответил гость. — Каких-нибудь шесть световых лет… Эту звезду называют именем американского астронома Барнарда. Не слыхали?
— Кое-что слыхал… Она ведь приближается к нам.
— Верно, со скоростью более ста километров в секунду. И через десять тысяч лет Звезда Барнарда будет вдвое, понимаешь, ближе к Земле, нежели сейчас. Но для нас и это нынешнее расстояние не проблема.
— Ее ведь, звезду эту, и не видно пока невооруженным взглядом.
— Не видно, — согласился Сталин. — Но в сильный бинокль, понимаешь, а тем более в телескоп, ее можно отыскать левее и ниже звезды «β» созвездия Змееносца. Впрочем, вы штурман дальнего плаванья, вам и астрономические карты в руки.
— Вы знаете о моей прошлой профессии?
Сталин тонко улыбнулся и опустил блюдце на стол.
— Я знаю о вас то, чего вы не знаете о себе сами, — сказал он. — И НКВД здесь вовсе не при чем. Да, я тот самый Иосиф Виссарионович Сталин, который умер, понимаешь, в начале марта 1953 года. Вы, помнится, находились тогда в санчасти Ростовского мореходного училища имени Седова и плакали, узнав о моей смерти.
— Верно, — с некоторым вызовом сказал Станислав Гагарин. — Плакал! И не скрываю этого! Даже в наши дни, когда все, кому ни лень, готовы лягнуть вождя и напрямую, и исподтишка. Я любил вас, товарищ Сталин!
— Любили… — покачал головой и лукаво усмехнулся гость. — А сейчас, значит, больше не любите?
Станислав Гагарин смутился.
— Как вам сказать… Плакать бы во всяком случае по вашей кончине сейчас, разумеется, не стал. Но и тех слез не стыжусь!
— Слез вообще, молодой человек, стыдиться не надо. Они очищают душу, — назидательно поднял палец Иосиф Виссарионович. — Только я вовсе, понимаешь, не тот Сталин.
«Не тот Сталин? — оторопело подумал писатель. — Артист, так искусно загримированный? Двойник? Но кому нужен двойник человека, давно зарытого у Кремлевской стены? Зачем некто разыгрывает меня… И кому, для чего это нужно?»
Вдруг он вспомнил, вернее, ему показалось, что вспомнил, на самом деле эта информация возникла в сознании, что Звезда Барнарда — красный карлик с массой, раз в десять меньшей нежели масса Солнца. Американский астроном Ван де Камп исследовал эту летящую звезду десятки лет и пришел к выводу: звезда обладает планетной системой. Звезда Барнарда перемещается по небесной сфере на десять с лишним дуговых секунд за год, за сто девяносто лет смещается на величину углового диаметра Луны. Уникальное в Космосе явление!
— Да, — сказал Сталин, — мы летим к Солнечной системе, чтобы воочию, понимаешь, убедиться в идентичности наших миров. Вашего, созданного Природой, и нашего, сконструированного, так сказать, по образу и подобию.
— Кем сконструированного? — спросил, настораживаясь, Станислав Гагарин. Он с большой опаской относился ко всему искусственному, резонно считая подделкой любые попытки соперничества с Натурой.
— Зодчими Мира, Архитекторами Вселенной, — просто ответил Сталин.
— Это что же, — зло сощурился писатель, — опять «вольные каменщики», на этот раз в космическом масштабе? Надоело! Недавно меня на встречах с избирателями то и дело спрашивали: «Какая разница между просто масонами и жидо-масонами?»
— Ив чем, по-вашему, разница? — полюбопытствовал вождь.
— По-моему, никакой разницы, ибо я ни тех, ни других никогда не видел.
— Хороший ответ, — одобрил Сталин. — Из вас получится толковый, понимаешь, политик.
— Уже не получится…
— Прокатили?
— Разве вы об этом не знаете?
— Извините… Знаю, конечно. Это было заранее предрешено. Вы никогда не смогли бы действовать так, как ваш противник… Клевета не ваше, понимаешь, оружие, молодой человек. Потому вы остались в прежней ипостаси и не будете заседать в Белом Доме на Красной Пресне.
— Давайте вернемся к нашим баранам, — предложил хозяин.
— К тем, кто предпочел реальную курятину вашим обращениям к здравому смыслу и диалектике? — усмехнулся Сталин. — Или тем, кто в состоянии если и не изменить этот мир, то смоделировать параллельный ему?
— Вы говорите о неких Зодчих…
— Да, именно они. Естественно, вашего земного опыта не достанет, чтобы воочию представить себе их облик, но только именно они, понимаешь, создали Звезду Барнарда. Звезда летит сейчас к вашему Солнцу, являя собой копию его. Это, если хотите, гигантский космический корабль, в системе которого есть, понимаешь, и Земля — двойник вашей планеты, на которой события происходят так, как и на оригинале.
— И я там есть? — глуповато улыбаясь, спросил Станислав Гагарин.
— Разумеется. И в эту минуту тот, сконструированный, по вашим понятиям искусственный сочинитель, так же как и вы, думает: вот бы эту, понимаешь, мистическую бредятину запузырить в сюжет нового романа.
— Умеете читать мысли? — спросил писатель.
— Это несложно. Могу научить, если захотите.
— Заманчиво… Но я еще подумаю, необходимо ли мне сие сомнительное качество.
Сталин пожал плечами.
— Способностью читать мысли я пользуюсь избирательно. У меня ведь тоже принципы… нравственные. И не усмехайтесь. Вы обо мне знаете лишь по публикациям в «Огоньке» да по сочинению Волкогонова.
— Его сочинения я, кстати, и не читал, — ответил Станислав Гагарин, — хотя купил недавно в книжной лавке писателей на Кузнецком мосту.
Он вышел в гостиную, нашел два тома Волкогонова, остальные два ему почему-то не достались, в стопке непрочитанных еще книг, вернулся на кухню, положил перед вождем.
Сталин хмыкнул и неторопливо развернул ту книгу, что лежала сверху.
Только теперь, когда необыкновенный гость принялся перелистывать сочиненное о нем Дмитрием Антоновичем, иногда глухо покашливая, это означало, что вождь смеется, только теперь Станислав Гагарин позволил себе рассмотреть вождя.
Это был Иосиф Виссарионович неопределенного возраста, но относительно молодой, середины тридцатых годов, таким его редко изображали. Это потом он единообразно возник на бесчисленных портретах, число которых во время óно наверняка превысило миллиардную отметку. Появился вождь в квартире писателя на седьмом этаже самым неведомым способом, ибо Станислав Семенович хорошо помнил, как закрывая дверь, дважды повернул ключ в замке.
На традиционном кителе с отложным воротничком и накладными карманами, пуговицы были штатскими, в тон материи зеленоватого цвета, никаких орденов или значков не красовалось. Обут Отец народов был в черные хромовые сапоги, брюки из той же материи, кажется, тогда называли ее шевиот, были заправлены, и на них хозяин заметил заглаженную складку.
