Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес
– Есть какие-либо выходы помимо парадного? – поинтересовался психоаналитик.
– Имеется один запасной выход – пожарный – но он закрыт на английский замок. Правда…
– Правда, его можно открыть изнутри и захлопнуть за собой, – усмехнулся Пинский, – а потом, имея ключ, спокойно вернуться тем же путем.
– Это точно. Но дверь эта сбоку, в торце. Мимо меня бы не прошёл.
– А что с территорией университета?
– Вокруг клумбы с кустарником и цветами там разными. По периметру металлический забор.
– В ограде лаза нет?
– Уже проверил, – виновато признался детектив, – есть одно отверстие на задворках.
– Все ясно. Что потом?..
– Объект пробыл в здании до трех пополудни, вышел и уехал домой. Через два часа показался из дома, поехал на южную окраину, там часто останавливался, прохаживался, осматривал окрестности, что-то записывал в блокнот.
– Какие именно улицы?
– Вначале Заозерная, Шерстомойная, затем выехал на Красный ключ.
Пинский с Гордеевым многозначительно переглянулись.
– Ясно, – кивнул хозяин кабинета, – что потом?
– Где-то в районе девятнадцати часов вернулся к себе и уже никуда не выходил. В девять вечера пришел сменщик, и я поехал сюда.
– Благодарю тебя, Вадим… Теперь Шарапов – что с ним?
Брюнет Борис откашлялся и принялся отчитываться:
– Сменщик сказал, что вчера около восемнадцати часов объект проводил жену с дочкой на вокзал, посадил в электричку – вероятно, уехали на дачу. Затем в районе десяти вечера объект вышел из дома, болтался на Проспекте, снял там двух шлюх. Привез их к себе, предварительно затарился бутылками – водка, пиво. По всей видимости, гудели там. Во втором часу ночи появились обе эти профуры – пьяные в хлам. Громко разговаривали, наблюдателю удалось подслушать. Из разговора получалось, что девицы на халяву кирнули, а когда объект стал намекать, что пора бы и того… стали динаму крутить. Ну, тот разозлился и выгнал их.
– Вот как? – Пинский улыбнулся. – А дальше?
– Рано утром объект вышел из дома, похоже, мучился похмельем. Купил банку пива – так и выжрал прямо на остановке…
– Какое пиво?
– «Белый медведь».
– Так, так… – покивал Пинский. – И что далее?
– Далее поехал в свой институт, зашел, побыл минут пятнадцать и вышел. Постоял на крыльце, с кем-то поговорил по сотовому, затем направился в центр. Зашел в издательство «Заря», я сумел проследить в какой кабинет, но дальше не сунулся – у них вахтер там… такой дед въедливый, цепляется ко всем. Я не хотел светиться. Расположился так, чтобы был виден вход и все здание спереди. Прошел час. Я зашел внутрь, сказал вахтеру, что к редактору насчет рукописей – пришлось оставить права. Заглянул в кабинет, куда заходил Шарапов, представился его другом, спросил, где могу его найти? Оказалось, ему кто-то позвонил на мобильный, и после этого он сразу же ушел. Я проверил – там на другую сторону выходит дверь в подъезд, смежный с жилыми этажами. Дверь была нараспашку. Позвонил ему домой – никто не брал трубку. Позвонил на мобильный – отключен. Поехал на работу – нету. Появился в районе пятнадцати тридцати. Далее ничего подозрительного – пробыл на работе до семи пополудни, затем вернулся домой. Всё!
– Благодарю, Борис, – аналитик кивнул. – Что у тебя, Артем?
Блондинистый здоровяк Артем приосанился и сообщил:
– Вчера вечером, ближе к двадцати часам, объект вышел из дома. Сменщик повел его, дошли до пятиэтажного дома старой постройки, а потом потерял. В подъезде, куда зашел объект, имеется второй выход. Наблюдатель вернулся к дому объекта. В девять утра я сменил его, попросил проверить на работе Баркова – нет ли его там. Спустя два часа сменщик позвонил, сообщил, что Барков в университете, ведет занятия.
– То есть, было одиннадцать утра? – уточнил Пинский и что-то пометил в блокноте.
– Чуть больше. Ну, далее объект проторчал на работе до трех часов дня, затем поехал домой на автобусе. Через час вышел, сел в маршрутку и доехал до остановки «Детский мир». Оттуда пешком добрался до здания Союза писателей, где встретился с Леонтьевым. Пробыл у него до восемнадцати часов. Затем оба вышли и разъехались каждый по домам… У меня все.
На минуту в комнате воцарилось молчание. Пинский нахмурился, поразмышлял и обратился к присутствующим:
– Подведём итоги. Получается, что местопребывание всех троих на момент совершения преступления не установлено точно. То есть, твердого алиби у них нет. Каждый мог незаметно выйти, сделать дело, а потом по-тихому вернуться.
– Барков вообще неизвестно где был с ночи и чем занимался, – отметил Николай.
– Верно, – согласился аналитик, – полагаю, теперь необходимо усилить наблюдение. Пусть вам дадут в помощь по человеку, – обратился он к детективам, – с вашим шефом я согласую сегодня же. Один топает за объектом пешком, второй преследует на машине. Необходимо поставить на прослушку домашние телефоны подозреваемых – технически это возможно?
– Вполне, – ответил за всех Артем.
– Ну и прекрасно. Пожалуй, попрошу выделить еще одного человека – пусть понаблюдает за Леонтьевым. Береженого Бог бережет… Если вдруг у кого объект ускользнет, немедленно ставьте в известность своего начальника или звоните напрямую мне. И пусть ваши коллеги займутся проверкой возможного знакомства жертвы с нашими писателями. Впрочем, я сам поговорю с директором агентства. На сегодня у меня все, вы свободны.
Он подал знак Николаю остаться. Когда детективы ушли, Пинский обратился к нему:
– Я абсолютно точно знаю, что убитая – совершенно посторонний человек и никоим боком не относится к нашему Ордену… Что скажешь?
Николай не долго думал:
– По-моему это совсем другой убийца.
– Основания? – Пинский поощрительно кивнул.
– Он запоздал на целые сутки, чего за ним раньше никогда не наблюдалось. То есть, нарушен цикл убийств – раз. Погибшая не является членом Клана, а значит, не имеет никакого отношения к оккультному противостоянию – два. Правда, если верить часам, то неизвестный нам погибший тоже не из ваших… Но в этом-то случае часики молчат, стрелка не сдвинулась и музыка не заиграла – три.
Пинский профессорски жевнул губами.
– Все может быть… – задумчиво протянул он, – как это ни банально звучит, но чужая душа действительно потемки.
«Даже для вас, уважаемый доктор?..» – мысленно съехидничал Николай, но вслух ничего не произнёс, наоборот, лицо сделал такое неопределённо-сочувствующее.Не успел он вернуться домой, как вышел на связь Бородулин.
– Я дома, Евгений Петрович, – сказал Николай, – перезвоните на городской… – и назвал Маринин номер.
Бородулин перезвонил.
– Всё подтверждается, Николай, – сказал он. – Это – не наш маньяк.
