Александр Прокопович - Детектив с Лысой Горы
– Детектив Алекс? – голос был милый и вполне соответствовал внешности. Ее фигурку совершенно не портило то, что было на ней надето – каким бы словом я это не назвал оно не стало бы длиннее ни на миллиметр. Что же она смотрит на меня такими бешеными глазами, меча никогда не видела?
– Алекс, вы хотите меня убить?
Тут я очень кстати сообразил, что обнажен не только мой меч… Да уж…. Подкрадываясь к дверям, я думал о чем угодно, кроме собственной одежды. Самым быстрым методом по спасению достоинства было погасить свет, что я и сделал
– Барышня, разве кто-то может хотеть вас убить? Просто…
– Аленой меня зовут, Федор послал вас развлечь…
– Развлечь… Тебе это удалось, я развлекся.
Стар я стал: перспектива продолжить общение с девушкой, к моему собственному удивлению, совершенно меня не радовала.
– Аленушка, девочка моя, загляни в соседний номер, думаю, там тебе не откажут…
Две маленькие ладошки прошлись по моему телу, без всякого стеснения давая понять, от чего я отказался, после чего их хозяйка без сожаления и без прощания удалилась. Чувствуя себя пусть и по собственной воле, но все-таки брошенным, я задремал. Чувство одиночества усиливалось доносящимися из номера Данилы звуками – ему одиноко не было. Лишь под утро я заснул по-настоящему, и немудрено, что грезы мои были весьма интимного характера, так что почувствовав у себя на плече чью-то руку, подумал я об Аленушке. Не жалея снова выпускать птицу удачи, которая сама норовила прыгнуть мне в силки, я потянул эту руку на себя и сделал попытку обнять тело. Обнял я, однако, что-то очень горячее, мохнатое, да притом еще и непрестанно подергивающееся. Надеюсь, о моей попытке переспать с встречником не узнает никто и никогда.
Глава девятая
Распечатанная комната
Запомните, о чем бы вам ни пришлось писать, главной новостью, всегда будет смерть человека.
Из методического пособия «Как поднять рейтинг»Раннее утро – самое быстрое время суток. То что делается – делается быстро, но, быстрее всего кончается его «раннесть». Вот вам кажется, вы единственный встали в такой час, потом слышите как где-то вдалеке проезжает повозка молочника, кто-то открывает окно и с шумом выплескивает на улицу помои, не рискуя никого облить. Вот на глаза попадается девушка, явно возвращающаяся домой, а не спешащая на работу, затем воздух наполняется пылью, которую поднимают метлы вышедших на утреннюю уборку дворников, раздается бряцание внезапно оживших патрулей, и вдруг, разом, улица наполняется разночинным народом, спешащим начать свой день. Еще утро, еще всё возможно, но теперь – только расставив в сторону локти, только наклонив вперед голову и плечи. Раннее утро – самое нежное время суток.
Если встречник и был удивлен моими приставаниями, он не подал виду. Все его действия были направлены на единственную цель – заставить меня как можно быстрее оказаться в экипаже. Не знаю, какой прием ему оказал Данила, но из своих номеров мы вышли вместе. Частичной компенсацией за бессонную ночь и объятия с встречником мне послужили красные глаза Данилы и полная его неспособность соображать. Даже когда наш экипаж тронулся и из окошка трактира Даниле изо всех сил махала ручкой Алена, он так и не сообразил, а может, просто не смог повернуть голову в сторону окна. Вот и славно, еще не хватало, чтобы парень влюбился в какую-нибудь трактирную Аленку.
На этот раз лошади рванули, как только почуяли встречника, сам же он, к моему удивлению, смирно сидел, помаленьку правя, словно забыв про бич. Встречники – чудища ночные, и, видимо, днем, а особенно утром, Трыщ чувствовал себя не в своей тарелке.
Впрочем, спокойствие встречника напугало лошадей куда сильнее бича. Может, они знают о нем что-то такое, о чем не догадываюсь я? Кажется, копыта ударяют в мостовую всё чаще, все быстрее. Грохот такой, что я поневоле ищу глазами трещины в окнах домов. Что же такое случилось этой ночью, если из-за этого нас решили оставить без завтрака? Из бормотания Трыща я уловил только «школа». Один из погибших был ректором школы магов и убит был в ее стенах – граф Григорий Арбатский. А может, Великий Князь просто решил ускорить ход дела? Мы должны были оказаться здесь сегодня, правда, без спешки. Что жк такого срочного может сделать для Великого Князя детектив Алекс?
Первый Меч и Чернобородов ожидали нас у входа в школу магов. Хочется верить, их тоже забыли покормить. Факелы в руках стрельцов, продолжавшие гореть, несмотря на то, что уже рассвело, вероятно, должны были намекнуть нам, как мы безнадежно опоздали. Что ж, деятельность детектива вообще основана на опоздании, так или иначе, но его дело начинается уже после того, как преступник успел сделать свое. Встречник, как всегда, бегущий впереди, распахивал двери одну за другой, пока путь ему не преградил стража. Всё как обычно – главная дверь всегда под замком.
Эта дверь была не просто под замком, она была под печатью. Фактически вся поверхность дверного полотна была залита сургучом, по крайней мере смотрелась эта коричневая пленка как сургуч, покрытый множеством надписей и рисунков.
Четверо стражников в совершенной нелепой одежде преграждали проход к дверям. Одежда каждого представляла собой монашескую рясу, на которую сверху была напялена кольчуга, и все это, надо признать, заставило меня сильно усомниться в душевном здоровье их командира. Ума не приложу, как эти парни будут драться в таком наряде. А может, в их задачу входило только стоять? Судя по свирепому выражению лиц, стояли они здесь уже пару лет и на смену явно не надеялись. Вероятно, начальство ждет, когда они умрут от старости, и тогда пришлет им на смену таких же. Хороший способ сэкономить на пенсии.
Подойдя к двери странным образом уменьшился в росте Чернобородов:
– Печать нарушена. – Действительно, через сургуч тянулась трещина. – Это очень плохой знак, – продолжил капитан…
– Это здесь убили Григория?
– Нет, в хранилище графа у вас нет доступа.
– А сюда – есть?
– И сюда нет.
Интересная получается история: не дают поспать, везут неизвестно куда на повозке, запряженной лошадьми со всеми признаками бешенства – и после этого никуда не пускают!
– Алекс, вы ведь знаете, что случилось с графом Григорием: он погиб в этом же здании, в хранилище, из-за взаимодействия достаточно невинных артефактов… А за этой дверью хранятся предметы, способные в неумелых (или же, напротив, умелых) руках уничтожить весь город. Круглосуточная стража здесь не случайна…
– А они умеют еще что-нибудь, кроме как стоять со свирепыми рожами? – Ну вот, Данила подал реплику, а я думал, после свидания с Аленой он лишился способности реагировать на окружающий мир, надо же – отреагировал…
– Не свирепые рожи, а суровые лица, юноша, – сказавший эту фразу был наряжен так же, как и потешная стража, разве что его ряса была из ткани получше, а кольчуга не тронута ржавчиной, – разрешите представиться, командор ректората отец Порфирий.
– Отец?
– А что вас смущает?
Меня много чего смущало: я не привык к соединению магических артефактов и церкви в одном флаконе. А когда священник носит кольчугу да к тому же называет себя командором…
– Отец Порфирий, это же школа магии?
– Без всяких сомнений. А вы – тот самый детектив из Киева, верно?
– Да, я детектив, я из Киева, и зовут меня Алекс, но все же каким образом сочетается церковь и магия? – Я привык к тому, что это сочетание было очень простым: там, где были ведьмы, не было места церкви и наоборот. Люди обращаются к духовному сразу после того, как перестает помогать материальное, поэтому маги и ведьмы куда популярнее служителей церкви.
– Магия, юноша, так же, как и всё в этом мире, лишь инструмент, но инструмент могущественный и потому нуждается в присмотре, я бы даже сказал, в духовном надзоре…
Очень давно меня не называли юношей, а ведь Порфирий вряд ли намного меня старше, но странным образом я не почувствовал обиды. Не дожидаясь, пока я спрошу его еще что-нибудь, Порфирий подошел к страже – переговаривались они долго, но убийственно тихо. По-видимому, удовлетворившись услышанным, Порфирий решил удовлетворить и наше любопытство:
– Снаружи внутрь никто не пытался проникнуть, так что печать нарушена чем-то изнутри…
– Отец, а сама по себе она не могла нарушиться, ну, там, от старости или еще отчего?
Больше всего мне хотелось бы выяснить: мы-то какое имеем отношение к тому, нарушилась печать у них или нет!
– Эта печать сама по себе не может быть разрушена. Открывайте!
Мечи стражей врезались в сургуч, и через несколько секунд дверь была свободна от печати. Настал черед Порфирия: сняв с шеи цепочку с ключом он, стоя слегка в стороне от двери, вставил ключ в замок и сделал им четыре оборота. На последнем обороте плита, на которой должен был стоять Порфирий, если бы открывал дверь обычным образом, сдвинулась в сторону – из открывшегося подполья повеяло прохладой…
