Расселл Джонс - Выше головы!
Ясин Шелли опустил голову и виновато покрутил носком туфли.
— Надеюсь, оно стоит того! — фыркнул Улле Гольц.
Один за другим члены группы «А-М-112» начали покидать обезображенный зал. Я готов был поклясться, что как только они заворачивали за угол и пропадали из вида, каждый смотрел на свой альтер. Мне тоже пришло сообщение — с указанием места собрания, скорее всего. Но я хотел узнать, чем всё закончится.
К Главе Станции подошли наставники. Каждый тематический клуб, хотя и входил в Службу Досуга, подчинялся соответствующим отделам Профессионального Сервиса (куда переходили лучшие ученики). Поэтому для разрешения конфликтов они предпочитали привлекать Администрацию.
После короткого разговора шефы вернулись к своим подопечным. Продолжая возмущаться, повара принялись расставлять столы — значит, всё-таки решили не отменять традиционный завтрак-дегустацию. Вряд ли они сами были против, ведь это было долгожданное и любимое многими мероприятие. При этом никому не хотелось делать вид, что ничего не произошло. Интересно, что Леди Кетаки пообещала им в качестве компенсации за моральный ущерб?
— Ну, пошли, — Туччи по-хозяйски взяла меня за руку и потянула прочь.
Тайная встреча «А-М-112» была организована всё в той же знакомой столовой Лифтовой зоны. Теперь это место было дважды памятным. Даже трижды… Перед тем, как войти, я бросил взгляд в сторону игрового зала — как будто ожидал увидеть призрак Мида.
Но игровая была пуста. А столовая оставалась такой же уютной — очевидно, буфет был заранее оповещён. Нас встретил аромат горячего кофе и апельсиновых гренок, что несколько подсластило ранний подъём.
Последними явились Леди Кетаки и камрад Шелли. Но прежде чем мы их увидели, мы услышали их голоса — спор, уже перешедший границу вежливого подшучивания.
Яся не был посвящён в тайну — и ему это не нравилось. Ещё бы, он же был цензором, он привык знать чуточку больше, чем все остальные!
— Если вы решили спихнуть на меня, то хотя бы расскажите, что там стряслось! — требовал он.
— Потом, — повторяла Глава Станции. — Сначала закрой мне тему.
— Почему я должен закрывать вслепую? Дай мне фундамент!
— Ты и так справишься!
— Доброе утро всем! — Яся ступил на порог столовой и шутовски поклонился. — Ну что, значит, придётся вас спасать? Больше же некому!
Нортонсон молча протянул ему мятый рваный лист, кое-как отодранный от стены.
— Вечно у вас в Восточном что-то происходит! — пожаловался Председатель Комиссии Службы Досуга, разглядывая добычу. — Если бы не Роберта, давно бы к вам перебрался!
— Если бы не Роберта, тебя бы давно сняли, — отрезала Леди Кетаки. — Ты справишься?
— «Хватит врать! Мы знаем, что вы скрываете!» — прочитал он вместо ответа и скорчил ехидную рожу.
Тут я впервые увидел, как Глава Станции выходит из себя. Она сжала губы, сдвинула брови, её глаза потемнели, словно грозовое небо, на лбу возникли две прямые морщинки — и моя величавая Леди Роза стала похожа на Медузу Горгону.
— Как лучше, в шутливом ключе или историческом? — быстро спросил Яся и тут же продолжил:
— Конечно, в историческом. Не будем пока шутить!
И он исчез — так быстро, будто его и не было.
— Они что, все такие? — преувеличенно громко вздохнул инспектор Хёугэн. — У нас на «Ноэле» вот точно такой же дрищ скакал. Ни малейшей серьёзности!
— Профессиональная деформация, — объяснила Туччи с невинным выражением лица.
Допив кофе, из-за столика поднялась Дейзи Гольц. Мужа её не наблюдалось — видимо, вернулся к дочке. Когда лейтенант вышла к буфетной стойке, она выглядела крайне расстроенной, и я поначалу решил, что с маленькой Соней что-то стряслось.
— Мы выяснили, кто это сделал, — сообщила Дейзи. — У нас есть записи. Все… — она замялась, подбирая определение. — Все участники инцидента идентифицированы. Сейчас я перешлю вам данные.
Я проследил за направлением её взгляда. Она смотрела на Нортонсона. И выглядела весьма виноватой. Как будто собиралась сделать своему коллеге что-то очень нехорошее, но не могла избежать этого.
Мигнул альтер, возвещая о получении данных. И тут же по столовой пронёсся обречённый вздох.
— О, нет! — прошептал кто-то за моей спиной.
— Если они были с Мидом… — пробормотала Туччи.
Она отставила кружку с чаем и закрыла лицо ладонью.
— Они могли! — воскликнула, сжимая кулачок, профсоюзная советница в светло-синем учительском комбо. — Ещё как могли!
— Я не удивлюсь! — вздохнула Леди Кетаки.
— И что теперь? Допрашивать? — нахмурился инспектор.
— Ни в коем случае. Ни в коем случае.
Поначалу меня смутила противоречивая реакция членов группы. Категоричное «ни в коем случае», полное сострадания, позволило сделать вывод. И тогда я заглянул в свой альтер, чтобы проверить правильность оценки. И увидел знакомые лица. Что ж, зато я не ошибся в предчувствиях! Впрочем, какая от этого польза?..
Серый и цвет умбры
Их было шестеро. Четыре мальчика и две девочки. Шестеро детей — стандартное количество для независимых станций. Две пары близнецов — тоже нормально: если здоровье позволяло, многие предпочитали вынашивать двоих, а то и троих. Среднестатистическими были обстоятельства знакомства: во время практики. Через год начали жить вместе, ещё через два стали семьёй.
Необычным было то, что родители не видели разницы между работой и домом — и умудрялись совмещать одно с другим. Рут и Шьям Нортонсоны притаскивали детей в диспетчерскую и брали с собой на обход, давали мелкие поручения и посвящали в профессиональные тонкости. В результате вырастили шестерых стражей порядка — редкий случай династии, за которым пристально следили спамеры и профэксперты.
Там, где смотрящие ожидали найти признаки принуждения или иную форму насилия, соседи по блоку и друзья семьи видели естественный ход вещей. Никто не удивился, когда один за другим младшие Нортонсоны надели серый с оторочкой цвета умбры. Когда в детском саду играешь в эвакуацию, в школе — выпрашиваешь дежурство на перемене, и лучшим подарком считаешь комбо точь-в-точь как у папы и мамы (и пусть кто-нибудь попробует сказать, что это скучная расцветка!), на вопрос «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» ответ может быть только один.
Вероятно, сработал фактор «цеховой гордости». Маленьких Нортонсонов слишком рано начали воспринимать как смену, что весьма льстило: большинству их ровесников приходилось начинать с кружков, сдавать нормативы, проходить тестирование, чтобы получить право проходить практику в той или иной службе, и чем выше была ответственность, тем строже отбор. А тут всё и всех знаешь — и тебя знают все. И не упускают случая подивиться: «Во-от такой крохой тебя помню! Надо же, как быстро летит время!»
