Светлана Чехонадская - Саваоф
Дайка-старший говорил так страстно, что у него даже ходуном ходили руки и дергалось веко на левом глазу. «Игрок? — подумала я. — Картежник?» На него было немного неудобно смотреть.
— Из-за того, что обстоятельства нашей ссоры были изменены, причем изменены не сильно, так как это заметил только один человек, — сказала я, — «Саваоф» предложил в качестве продолжения ссоры самоубийство двух участников.
Дайка-отец молча пожал плечами.
— Здесь есть две странности. По версии «Саваофа», один из участников, выйдя от нас, стал говорить своей жене о том, что разорен. На самом деле это была строго конфиденциальная информация. Никто этого не мог знать. Не должен был. Точнее, некоторые знали, но молчали. И уж тем более молчал сам разоренный. В реальной жизни он это от жены скрывал. Но рассказал в версии «Саваофа». Как это можно объяснить?
— Ее как раз это и интересовало, — сказал Дайка.
— Кого?
— Ту красивую женщину, которая приходила к нам в день своей смерти.
— Я думала, она интересовалась измененной фразой.
— Об этом она тоже спросила — вначале, но причина ее прихода, как мне кажется, была в другом. То, что она узнала накануне о финансовых проблемах мужа — вот это ее и волновало по-настоящему. Думаю, она расспрашивала его, правда ли то, что показал «Саваоф», но муж успокоил ее... Знаете, эта женщина была настроена очень рационально, так мне показалось. Она вкратце рассказала о том, что увидела собственное самоубийство, но было заметно, что это ее мало задело. Фильм есть фильм, такая у нее была позиция. Но вот разорение...
— Вы помогли ей?
Хозяин фирмы молча пожевал губами.
— Я заплачу, — покраснев, сказала я.
— Нет, не надо... Она уже заплатила достаточно... — Он вздохнул. — Я ведь даже не проверил ваши документы...
— Я не из полиции. Но как доказать это? Не бывает же такого удостоверения, что ты не полицейский.
Он улыбнулся.
— Просто мы не имеем права ничего никому сообщать. Заказчиком-то была не она, а ваш муж. Но такая красивая женщина... Отказать очень трудно. У нас хранятся списки всего того, что предоставил заказчик для введения в игру. Там была запись вашей ссоры, анкеты, съемка квартиры еще одной пары, съемка дома этой женщины. И съемка в клубе — закрытом клубе, в котором она с мужем, как я понял, состоит.
— У вас хранятся только списки или еще и сами записи?
Он снова пожевал губами.
— Должны быть только списки... Но не всегда успеваешь все уничтожить. В тот день запись из клуба еще не была затерта. Не сама запись, кстати, а тоже искусственный вариант, уже переведенный в формат «Саваофа».
— Она просмотрела запись?
— Это ведь было про нее, поэтому я и решился на нарушение инструкции.
— И что было на записи?
— Я увидел только начало, но думаю, что ее муж прикрепил камеру в курительной... вы, вообще, видели камеру?
Я покачала головой.
— Она крохотная, как горошина. Так вот, он ее прикрепил и, видимо, вышел в туалет. И пара мужчин, зашедших в эту комнату уже после того, как он начал снимать, стали говорить о нем... Это и записалось.
— И «Саваоф» мог воспользоваться этим разговором? Взять оттуда сплетню о том, что Антон разорен?
— Почему нет? Для него любые данные равны... Эта женщина, уже когда выходила, сказала: «Он говорил их словами. То-то мне показалось, что лексика не его». Видимо, имела в виду откровения своего виртуального мужа.
— Она забрала диск?
— Хотела, но я не дал. Во-первых, у нее нет аппарата, чтобы его читать — это ведь уже обработанное изображение, во-вторых, я не имею права. На следующий день, узнав, что она покончила с собой, я все уничтожил.
— А вот здесь вторая странность... Она покончила с собой, а точнее ее убили, разыграв самоубийство, именно таким способом, какой был показан в версии «Саваофа».
— Как раз здесь никакой странности я не вижу. Была бы необъяснимой обратная ситуация: вначале убийство, а потом похожая на него версия «Саваофа». Ведь на выбор «Саваофа» никак нельзя повлиять. Если условия заданы — вы уже ничего не сделаете! Но у вас-то все произошло в обратном порядке. Тот, кто убивал вашу подругу, был все-таки человеком, так? Он-то был свободен в своем выборе.
— Он подделывался под увиденное в «Саваофе»... Зачем?!
— Может, это наши конкуренты? Дискредитируют? — слабо улыбнулся он. Это, видимо, была шутка. — Кстати, а вы уверены, что какую-то фразу действительно меняли? Не было ли это для вашей подруги просто предлогом для визита сюда? Подумайте...
За дверью раздался взрыв хохота. Видимо, клетчатые добились особенно смешного финала в каком-нибудь из старых фильмов. Что за идиотское увлечение!..
Выйдя на улицу, вся пропахшая сигаретным дымом, откашливаясь и отплевываясь, я подумала о признании этого пожилого последователя моего любимого Дирка: «Саваоф» — это та же рулетка. Выбор вариантов произволен и ни на чем не основывается...
Неправда. Все, что «Саваоф» нам предложил, было точным изображением того, что произошло на самом деле. И версия самоубийства Елены, как ни крути, была пророчеством. Может, тем самым пророчеством, которое изменяет реальность, может, просто догадкой о том, что произойдет — но, вне всякого сомнения, это тоже было правдой.
Кстати, а с чего мы все взяли, что тогда, на экране, виртуальная Елена покончила с собой? Мы что — это видели? Нет. Виртуальный Антон вошел в ванную, когда она уже висела на люстре.
...Знаете, что сказал мне Дайка-старший на прощание? «А не прячете ли вы от себя самой какую-то простую истину?»
Вот уже тридцать минут Марианна выкаблучивается передо мной — или как это правильно называется? Уже использованы почти все маски из ее богатого реквизита: и «обиженная Марианна», и «благородная Марианна», и «проницательная Марианна». Натренированным глазом я подмечаю, что не было «меня-считают-дурой-Марианны», но тут сразу же:
— Не надо считать меня дурой! «Боялась!» «Придумала, чтобы получить не сорок лет, а пять!» Оставь это своему красавчику-следователю! Он женат, не знаешь?
— Не знаю.
— В любом случае, он наивен... Все следователи наивны. Но не заговаривай мне зубы этим следователем!
— Да ты сама про него начала!
— Нет, ты! Зачем ты подставляла моего мужа?
— Хорошо. Попытка номер восемь: я никого не подставляла, я спасала свою шкуру.
— Но ты же не могла не понимать, что он будет выглядеть преступником! Один против всех!.. По-моему, он еще и богат, этот красавчик.
— Следователь? По-моему, тоже. Взяточник, не иначе.
— Ты уже спала с ним?
— Я?!
Марианна смотрит на меня со снисходительной усмешкой. Иногда она верит, что я не изменяю мужу, иногда — нет, но всегда не одобряет этого.
