Светлана Чехонадская - Саваоф
— Здесь есть несколько неувязок, — сказала я. — Во-первых, я не понимаю, зачем Антон так открыто перевел Горику деньги.
— А может, он его подставлял на всякий случай? Предложил перевести деньги на счет, а тот, с его наркоманским туманом в голове, даже не понял, что это будет значить, если начнется следствие. Да Антона вообще-то алиби Горика интересовало в последнюю очередь.
— Хорошо. Иду дальше. Вы говорите, что Елена догадалась. Как?
— Ну, строго говоря, она могла догадаться как угодно. И подслушав разговоры мужа, и узнав о проверке его банка, и видя тесное общение Антона с таким неподходящим человеком, как наркоман Горик. Разными путями, каждый из них логичен. Но судя по ее словам перед смертью, она догадалась об этом по «Саваофу»... Насколько я понял, сейчас вы стоите на том, что не называли паролей? Но какая-то фраза в вашей ссоре все-таки была изменена? Молчите? Вы не помните или не хотите говорить? — Я пожала плечами, мол, понимай, как угодно. — Может, ваши слова как-то касались Горика? Или банка Антона?.. Ну, не хотите, как хотите. Знаете, следствие вообще не очень интересуется этим вопросом, у них и так много доказательств. Вы теперь утверждаете, что не называли никаких паролей — вот и прекрасно. «Саваоф» следствию совершенно не нужен — он теперь, как говорят философы, «лишняя сущность». Это была компьютерная игра, и нет ничего особенного в том, что Елена обсуждала ее в разговоре с матерью талантливого компьютерщика. Кроме того, Горик запаниковал: он давно не колется, а препараты для поддержания хоть какого-то статуса дают только в тюрьме, после суда, но не под следствием, поэтому, мне кажется, он скоро подпишет любые признания...
— Ах вот почему «тоже»! — сказала я. — Это вы думаете, что Антон мертв. Вы! Человек, не имеющий никакого отношения к расследованию убийства Елены. Но вы-то почему?
— А вы почему?
— Опять уходите от ответа?
Он молчал, улыбаясь. Алехан тихо стоял рядом, прислонившись к стене. Лицо у него было несчастное.
— Больше не чешется? — поинтересовался Гергиев, посмотрев на мою руку, и встал. — Вы теперь... когда больше не чешется... будете, наверное, много ходить, много общаться?
Я снова пожала плечами.
— Нужно ли это? — спокойно спросил он. — Но в любом случае, не забывайте обо мне.
Теперь я знаю, как становятся героями детективов — от скуки.
Наверное, так же становятся их авторами...
Я обязана ежедневно проходить стандартную процедуру допроса в службе кадров, в присутствии службы безопасности. Это занимает час-два. Остальное время я свободна.
Если бы меня не отстранили от дел, начала бы я свое расследование? Даже не знаю. С одной стороны, все факты насчет Горика очень убедительны. Мне кажется немного странной лишь толстая старуха-ассирийка, набрасывающая петлю на шею Елены (или помогающая ее набрасывать), но это издержки воображения: в мой последний приход Борис достал из Горикова стола фотографию его матери — это молодая интересная женщина, довольно-таки непредсказуемая, насколько можно судить по выражению ее глаз. Черных глаз (они всегда кажутся непредсказуемыми, вечно ждешь от них подвоха). Она полная, даже толстая. Ноги, как колонны. Верх же, по сравнению с задницей, почти изящен.
— И правда, у нее какой-то древний вид, — сказала я, рассматривая фотографию. — Мать-богиня... Иштар.
Инна фыркнула. Она теперь сидит на моем месте. Перебралась под предлогом того, что здесь светлее. Удивительно мелочная баба.
Почему я не верю в виновность Горика? Сама себе не могу объяснить этого. Мне постоянно кажется, что наша ссора двухмесячной давности имела отношение к этому преступлению. И «Саваоф» имел. А Горика там не было... Правда, был Антон.
Ужасно то, что диск с записью ссоры был изъят еще тогда, после его первого просмотра Гергиевым. Если бы он у него и остался, может быть, я бы и уговорила его показать мне хотя бы раз. Но диск ушел наверх, неизвестно куда, и там, неизвестно где, затерялся.
Я постоянно прокручиваю в голове нашу беседу, но не нахожу в ней ничего подозрительного. Я рассказывала про неудавшуюся кражу, Марианна возмущалась пассивностью мужа, Елена отделывалась междометиями, они обе спросили меня про пароли, но я их не назвала.
Был также разговор про рога Антона, и мне еще надо будет спросить у Марианны, зачем она этот разговор завела, но, по крайней мере, я в нем не участвовала.
Если бы вы были в моем положении: то есть в положении человека с занозой в мозгу и кучей свободного времени (правы аналитики: свободное время — это бомба), то начали бы, как и я, с фирмы «Дирк Энтертейнмент Фаундейшн».
...Здание, как снаружи, так и внутри, оказалось типичным офисом компьютерщиков — раздолбайским, грязным, с коллективом, в котором представлены почти все известные психиатрии пограничные состояния. У меня богатый опыт общения с людьми этой профессии, у нас в отделе технического обслуживания их десять тысяч, и половина из них — в клетчатых рубашках! Как-то один мой клиент робко спросил меня, не стоит ли ему купить акции фирмы, которая эти рубашки производит (так его впечатлил проход по коридорам технической службы — он туда забрел по ошибке). Я отсоветовала. Они их покупают раз в жизни и даже не стирают...
Здесь, в «Дирк Энтертейнмент Фаундейшин» тоже — половина персонала (шесть человек) была клетчатой. И прокуренной. И ничем не занятой — кроме кофе. Я почему-то другого и не ждала, несмотря на громкое название фирмы.
— Ну, мать, вы сговорились, что ли! — сказал клетчатый, которого мне на входе другие клетчатые рекомендовали (с шутками и прибаутками, которые смешат только их самих) как начальника по фамилии Дайка. Он встал из-за своего стола, при этом опрокинув пепельницу на пол. — Цыпа, не подметешь? Ты здесь единственный гуманитарий. У нас такой электронный прибор — сказка, а не прибор. Поднес, все всосал. — Он молча посмотрел на меня, понял, что я подметать не буду, но не обиделся. — Чего вы прицепились к этой хрени?
— А что, к вам многие приходили по поводу этой записи? Куда мне можно сесть?
— Да сюда и можно. — Он плюхнулся на свое место. — Баба красивая приходила. Полиция приходила. Мы не привыкли к такому вниманию. Баба того — повесилась? Красивая была курица.
— Я тоже была снята на этой пленке, — сказала я. — И кто-то изменил слова, которые я произносила.
— Цыпа, игра «Саваоф» в том и заключается, чтобы менять обстоятельства. На хрена ты ввязалась в то, чего не знаешь? Ты так по жизни больше не делай! Можно огрести разных вирусов.
— Я уже огребла.
— Ну а я при чем?
