Александр Сивинских - Гончий бес
Воистину дьявольское наваждение! Чтобы не поддаваться ему, я небрежно бросил батончик на землю. Жерар перехватил его на лету и проглотил в мгновение ока. Выплю-нул обслюнявленную обёртку и с ехидцей уставился на меня.
– Опять ничья, – признал я. Поднял фантик за краешек и отнёс к урне. – Теперь до-мой?
Он кивнул.
Я подхватил его, зажал под мышкой, под другой – пакет с «пищей богов», и припус-тил к остановке. Там как раз швартовался наш автобус.
* * *Жерар получил в задницу очередную порцию «конского возбудителя», полежал ми-нуты три, скушал второй динозавровый батончик и вприпрыжку отправился ворочать ган-тель. Выглядел он бодрым и полным энергии. Похоже, организм моего напарника полно-стью смирился с тем, что в него будут вливать посторонние вещества, и счёл за благо при-способиться. Вот бы и мне уметь так быстро адаптироваться к ядовитым инъекциям жиз-ни!
«Не зря всё-таки Зарина носит имя боевого отравляющего газа, – мстительно думал я, прихлёбывая чаёк под бутерброд с маслом и сыром. – Стоит расслабиться, вдохнуть её аромат – готово: с копыт долой. Нервное расстройство на фоне прогрессирующей ревно-сти. Блин, и всё-таки кого же она ждала? – Я спохватился. – Ну да бог с ней, хоть кого. Девочка уже большая. По самым скромным прикидкам ровесница щучки Дарьи. А то и старше. Лет этак на двадцать».
Кстати о Дарье!
Я приоткрыл дверь и заглянул в гостиную. Жерар с рычанием выжимал над головой гантель. Талия у него была перетянута кожаным напульсником, будто тяжелоатлетиче-ским поясом. На шейке зримо напряглись жилы, задние лапки подрагивали. Он, однако, не сдавался. Боролся с гантелью, словно от победы зависела судьба целого мира. Я дож-дался, пока он одолеет вес и опустит покорённый снаряд, и окликнул:
– Алло, повелитель железа!
– Ну? – недовольно отозвался он.
– Скоро отстреляешься? Надо бы проведать госпожу Вольф. Взглянуть, какого ещё мальчишечку помимо меня привечает.
Жерар пренебрежительно фыркнул.
– А я-то считал, что мы забьём на Максиково задание. Тоже мне, шеф нашёлся. Умывальников начальник и мочалок командир.
– Умнег, конечно, редкостный урод, – согласился я. – И задания у него такие же. Да и забить на них не проблема. Но представь, что будет, когда вернётся Сулейман. Максик – известный кляузник. Преподнесёт всё в таком свете, что старикан прямо с порога вставит нам обоим по фитилю толщиной с телеграфный столб.
– Мне-то, положим, запарится вставлять, – сказал Жерар и полюбовался на волшеб-ный перстень. Упражняться он, как видно, не мешал, рос вместе с мышцами.
– Значит, оба мне ввернёт. Один по резьбе, другой против.
– Да, это страшно… А где у тебя резьба, чувачок?
– Где нарежет, там и появится, – огрызнулся я. – Так ты скоро освободишься?
– Вряд ли. Только начал.
– Ну, хорошо, – сказал я. – Тогда давай договоримся. Сейчас я иду к Дарьиному ма-газину и, если она там, осуществляю наблюдение. До закрытия или пока она куда-нибудь не укатит. Потом, часиков этак в десять, звоню на наш домашний… – Я сунул в карман мобильник. – …Ты несёшься ко мне и принимаешь эстафету. Вместе с телефоном. Поэто-му не забудь прихватить сбрую от iPod-а.
– Мой айподик, моя прелес-ссть, – возопил Жерар. – Цел ли ты сейчас? Или мерс-ский Гоу-Лемец-сс раздавил тебя в порошочек?!
Я терпеливо выждал, пока бес закончит паясничать, и продолжил:
– После чего я отправляюсь баиньки, а ты вовсю наслаждаешься видами вечернего и ночного Императрицына. До… ну, скажем, до четырёх утра. Затем опять меняемся. Ну как, хорош план?
– План говно, – безапелляционно рассудил бес. – И это ещё мягко выражаясь.
– Обоснуй, если пацан.
– Легко! В нём присутствует глубочайший изъян. У Дарьи «Сааб», чувачок. Зверь-машина, спроектированная авиационными конструкторами! А у тебя что? Эльфийские крылышки? На чём будешь её догонять, когда она сорвётся с места в сверкающем авто?
– На «Волге» дяди Улугбека, – сказал я и помахал перед носом терьера визиткой, расписанной арабесками. Она успела измяться, краска в уголке расплылась, однако номер телефона разобрать было можно. – Что, съел?
– Ловок, артист, – признал Жерар. – А не боишься, что это встанет тебе в копеечку?
– Контора заплатит, – отмахнулся я.
Бес с сомнением похмыкал и махнул лапой: «иди, наблюдай». После чего, неразбор-чиво, но нежно лопоча, подступил к гантели. Даже сейчас, заметно окрепнув, рядом ней он выглядел крошечным и хрупким. Казалось, он не сможет даже пошевельнуть тяжелен-ный снаряд. А если каким-то чудом изловчится-таки поднять, гантель вмиг рухнет на него и раздавит. В маленькую меховую лепёшечку.
Чтобы не видеть этого ужаса, я сделал поворот кругом и вышел из комнаты.
* * *Погода окончательно испортилась. По небу словно размазали толстый слой овсянки, которая грозила всей массой шлёпнуться на голову. Дождь прекратился, но в воздухе по-висла мельчайшая водяная пыль. Сложившись с двадцатипятиградусным теплом, трекля-тая морось мгновенно превращала человека в биологическую фабрику по производству пота. Я сразу взопрел. Пришлось стянуть куртку, сделав выбор в пользу более-менее све-жей внешней влаги.
До Дарьиного магазина было минут пятнадцать неспешного хода. Я шёл и вспоми-нал куколку мою Аннушку, в которую был страстно влюблён и которая ещё совсем не-давно – года не прошло – работала в «Five-O’clock» продавцом-консультантом. Увы, но в конце концов оказалось, что Аннушка вовсе не куколка, далеко не моя… да и не Аннушка, строго говоря. Она очень ловко использовала «Серендиб», а в первую очередь меня, для достижения своих целей. Добившись желаемого, Аннушка бесследно исчезла. Должно быть, вернулась к своим сородичам-«кракенам» на незримые для человеческого глаза гор-ные пики. Одно меня чуть-чуть примиряло с этой историей: Умнег наш Максик, тоже влюблённый в Аннушку (казалось, взаимно), был брошен ею с особым цинизмом. При-мерно как я сегодня – Зариной.
Я приблизился к магазину. Слева, на отгороженной шлагбаумом служебной стоянке виднелся серебряный «Сааб» Дарьи и разноцветные автомобильчики продавщиц. Перед входом стоял вороной красавец «Гелендваген».
Сама рыжеволосая щучка достаточно редко появлялась в торговом зале, поэтому я рискнул войти. Отсутствовала Дарья и сегодня. Зато прямо возле входа прохаживалась похожая на овечку девушка. Долорес Кудряшова, а по-простому Долли. Увидев меня, де-вушка заулыбалась. Я торопливо приложил палец к губам, шмыгнул к примерочным. Схоронился в кабинке и кивком поманил Долли. Она удивлённо округлила рот и, крутя головой, будто водитель на нерегулируемом перекрёстке, подошла. Я задёрнул шторку, оставив лишь небольшой просвет.
