Марк Ходдер - Загадочное дело Джека-Попрыгунчика
— А черт его знает, — ответил Траунс, потом обратился к подчиненному: — Констебль, мне нужно два пенни-фартинга.
— Хорошо, сэр, выбирайте, — ответил тот.
Бёртон подошел к одной из машин и отстегнул маленькие меха, находившиеся рядом с топкой. Потом вставил носик в клапан и качал до тех пор, пока пар не начал выходить из другого клапана, установленного на маленьком котле под мотором. Потом убрал меха в багажник, переключил тумблер и два раза повернул маленькое колесико за ним. Поршень дернулся, мотор ожил, из двух высоких тонких труб вырвались клубы дыма.
Он услышал вой гироскопа и убрал поддерживающий конус — паросипед больше не нуждался в нем.
Держа руками раму, Бёртон поставил левую ногу на нижнюю поддерживающую планку, подтянулся и одним быстрым плавным движением перенес тело через раму между передним колесом и трубами, вставил правую ногу в правое стремя, уселся в седло и вставил левую ногу в левое стремя. Пенни-фартинг покачнулся, но, благодаря гироскопу, не упал.
Бёртон поглядел направо и увидел, что Траунс тоже сидит в седле и убирает трость в багажник, прикрепленный к раме паросипеда.
Они оба убрали тормоз. Шатуны задвигались, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, закрутились пальцы кривошипа, пар зашипел, седоки включили передачу, и паросипеды запыхтели по дороге.
— Джек-Попрыгунчик сказал, что туман рассеивается и солнце высоко, — крикнул Бёртон, пока они катили к Миклехэму. — Похоже, для него это было важно!
— Ты думаешь, что он не может исчезать ночью? — крикнул в ответ Траунс.
— Нет. Вспомни, когда я увидел его в первый раз, он исчез именно ночью.
— Тогда что?
— Не знаю!
— Ох, в этом деле много головоломок, — заключил Траунс.
Они доехали до окраин Чизлхёрста, проскочили через город и вырулили на дорогу, ведущую к деревне.
Туман полностью рассеялся, но небо покрывала беспорядочная масса облаков, из-за которой время от времени выглядывали синие клочки.
Наконец, с гребня невысокого холма Бёртон разглядел впереди Миклехэм, и через несколько минут он и инспектор Траунс уже ставили свои паросипеды на краю того самого поля, где королевский агент приземлялся рано утром.
Два констебля находились на страже около дверей полуразрушенного коттеджа. Именно туда и повел Бёртона инспектор Траунс.
Он постучал в дверь, она открылась, и они увидели мужчину в вельветовых брюках на подтяжках и в простой рубашке, волосы у него были взъерошены, длинные бакенбарды не ухожены, на носу — очки в металлической оправе.
— Полиция? — спросил он, понизив голос.
— Да, сэр. Я детектив Траунс из Скотланд-Ярда, а это мой коллега, капитан Бёртон. Вы мистер Тью?
— Да. Эдвард Тью. Входите.
Они переступили порог и оказались в тесной комнате с низким потолком. На потрепанной софе сидела симпатичная юная девушка, которую обнимала и утешала мать — крупная, почтенного вида женщина; она была заплакана и непроизвольно вздрагивала всем телом. В глазах девушки Бёртон прочитал ужас; вся она выглядела какой-то изможденной и жалкой.
— Энджела, это полицейские из Лондона, — мягко произнес Тью.
— Она пока не может говорить. У нее нервное потрясение! — объяснила мать. — Уж я-то знаю, что она чувствует! Мне ли не знать!
— Тише, Тилли, — попросил Тью. — Девочка уже почти успокоилась. Сделай нам чай и дай джентльменам присесть и поговорить с ней.
— Нет! Оставьте ее в покое. Я… Она не может говорить.
— Я могу, мама, — прошептала девочка.
Женщина повернулась и, не разжимая объятий, поцеловала ее в щеку.
— Ты уверена? Может, не надо? Тебе будут задавать много вопросов!
— Тилли, пожалуйста, — опять попросил Эдвард Тью.
— Ничего, мама, — отозвалась девочка.
Мать вздохнула, опустила глаза, поднялась и вышла из комнаты.
— Сядьте возле дочери, мистер Тью, — велел Траунс, указывая на диван. Сам он примостился на деревянном стуле рядом со столиком, на котором стояла ваза с цветами. Бёртон опустился в единственное кресло.
— Итак, тебя зовут Энджела? — ласково спросил детектив.
— Да, сэр, — тихо ответила девочка.
— Расскажи, что произошло. Постарайся только ничего не пропустить. Важна каждая деталь, поняла?
Судорожно сглотнув, Энджела Тью кивнула.
— Я служу у Лонгторнов, сэр, они живут в большом старом доме на Сент-Пол-Вуд-Хилл. Я, как обычно, встала сегодня утром и вышла из дома в…
— Без десяти пять, — подсказал отец. — Она работает с пяти утра до двух дня. Продолжай, Энджи.
— И пошла напрямик через Хоблингвелский лес.
— Разве ты не боишься? — удивился Траунс. — Темновато и страшновато бродить по лесу в такую рань.
— Но, сэр, тропинка совершенно прямая, и я всегда беру с собой масляную лампу. Я все время хожу так, правда.
— И что же случилось?
— Я уже прошла довольно далеко, и тут из-за деревьев появился человек. Я не могла хорошенько его разглядеть, поэтому подняла лампу повыше и спросила «Кто там?». А потом увидела, что он очень высокий, и у него длинные ноги, как у циркачей, которые разгуливают на ходулях. Говорю вам, сэр, мы все слышали истории о призраке, о Джеке-Попрыгунчике, и я совсем не такая глупая. Я его сразу узнала — он точно такой, как в сказках. Я повернулась и бросилась наутек, но и шагу ступить не успела, как он схватил меня и зажал руками рот. Потом он… — Она подняла руку к лицу и закрыла локтем глаза. — Н-не могу сказать. Папа!
Эдвард Тью успокаивающе погладил дочь по спине и умоляюще поглядел на детектива Траунса. Человек из Ярда кивнул, и Тью заговорил сам:
— Джек схватил ее за платье у горла, разорвал ткань до пояса, обнажив ее белье. Потом он с силой повернул ее к себе, запрокинул и уперся ей лбом в… — Девочка приглушенно всхлипнула, Тью запнулся, ловя ртом воздух. Он посмотрел на Траунса и Бёртона и ткнул пальцем себя в грудь. — Сюда… — прошептал он.
Бёртон сжал зубы. Бедняжка!
Она внезапно подняла взгляд и сердито смахнула слезы с лица тыльной стороной ладони.
— Когда он запрокидывал меня, мне казалось, что я вот-вот сломаюсь пополам. Потом он дал мне немного отдышаться, внимательно посмотрел в лицо своими ужасными глазами и сказал: «Это не ты!».
Бёртон напрягся:
— Мисс Тью: вы уверены, что он сказал вам именно это?
Она кивнула.
— Я эти слова на всю жизнь запомню! Он сказал: «Это не ты!». А потом отпустил меня и запрыгал, как страшный огромный кузнечик.
— А вы не сразу закричали?
— Нет, сэр. Я не подавала голоса, пока не добежала до ворот сада. Я неслась, как ураган.
