Ген поиска (СИ) - Мадоши Варвара

Приоткрыв дверь, я аккуратно скользнула даже не в сам кабинет, а во что-то вроде предбанника, огороженного шкафами. И немедленно услышала:

— Понимаю ваше стремление переложить ответственность на кого угодно кроме вашей семьи, но Филатовы тут ни при чем! Хотя, признаюсь, вы ловко надавили на моего служащего, чтобы он, фактически, признал вину…

— Эммануил Васильевич, я ничего не признавал! — воскликнул Аксенушкин. — Просто…

— Просто украшение было передано вашим людям, в чем была вручена расписка! Затем оно пропало. Не понимаю, при чем тут моя фирма. Совершенно ясно, что оплата должна быть произведена в полном объеме…

Я выглянула из-за шкафа. Ну да, кворум уже в полном сборе: помимо известных мне лиц и Степашенко в кабинете присутствовал еще молодой, но очень традиционно одетый господин с напомаженными усиками — он-то и бушевал, и это его Аксенушкин назвал Эммануилом Викторовичем. Очевидно, один из Филатовых. Вряд ли «отец»: выглядел он лет на тридцать пять, а кумпанство старое и респектабельное. Значит, младшее поколение.

Кроме него присутствовала еще незнакомая мне женщина, которая бесстрастно сидела, сложив руки на коленях. На груди у нее красовался небольшой жетон с вышитым алмазом: должно быть, служащая «Сиранских алмазов», которую привез Волков. А еще были двое, мужчина и женщина; мужчина постарше, женщина помоложе. По всей видимости, тот самый поверенный Ореховых с помощницей, в отсутствие которых Ореховы не хотели обсуждать судьбу драгоценностей.

— А вот как раз этот вопрос вы упускаете из виду, — проговорил шеф.

Он под всем этим напором оставался совершенно невозмутимым, даже вылизывал лапку: его излюбленный жест, когда он хотел показать, что его ничего не беспокоит.

— Как это так? — воскликнул Филатов. — Я ничего не упускаю! Я управляю этим кумпанством уже пять лет, и никто ни разу не обвел меня вокруг пальца!

Ну точно, сын. И почему-то последнему заявлению я не поверила: индюк — он и есть индюк, обязательно сам себя где-нибудь обманывает.

— Официального договора с Ореховыми на изготовление гарнитура заключено не было, — произнес Мурчалов. — По существу, вы делали драгоценности под честное слово.

— Честное слово Ореховых!

— Не Ореховых, а мошенников. Ваше положение в этом деле достаточно шаткое. Если это выйдет наружу, над вами и вашим кумпанством будут смеяться.

— Ничего подобного! Мы не каким-то мошенникам поверили, не кому попало — самому Фергюсу Маккорману, секретарю Ореховых! Его весь Необходимск знает!

— Однако вы не отрицаете, что договора оказания услуг не подписывали! — это вступил нотариус.

— Вот с этого места попрошу подробнее, — шеф бросил на поверенного уничижительный взгляд и поднял лапку. — Как выглядел генмод, представившийся Фергюсом Маккорманом?

— Черный ворон-генмод! Как он еще мог выглядеть! Я их не отличаю! Но я разговаривал с Маккорманом неоднократно, и могу поклясться, что со мною говорил именно он!

— Поддерживаю, — сказала спокойная женщина с нашивкой алмаза. — Наша фирма также не стала бы работать непонятно по чьему заказу.

— И то верно! — вскричал старый знакомец Степашенко. — Подайте нам этого ворона! Где он? Сбежал, небось, с драгоценностями! Вызовите его!

— Фергюс распоряжается на свадьбе, — спокойно проговорил Орехов, — а что касается очной ставки, то всему свое время.

Никифор вообще изумительно держался под этим перекрестным огнем: было ничуть не похоже, что он даже самую малость нервничает. Даже в том, что он предоставил вести разговор Мурчалову, чувствовалась особая уверенность: мол, я настолько хорошо контролирую ситуацию, что нашел наилучшего исполнителя и ему не мешаю. Выучка, разумеется.

Явилась мысль: хорошо, что я не вышла за него замуж. С таким мужем и не выяснишь отношения как следует — никогда не поймешь, когда его что-то правда задевает, а когда он просто хорошо владеет собой.

Интересно, а как Марина различает?

— Это ни в коем случае не проблема нашей фирмы, если ваш слуга решил провести хозяев, — подлила масла в огонь спокойная женщина, разглаживая юбку на коленях. — Мы — жертвы мошенников, но никак уж не легковерные идиоты!

— Вы не легковерные идиоты… — проговорил шеф. — Если, конечно, это был тот генмод.

— Ну вот! — возмутился Филатов. — Еще и выгораживать будете!

— Вы сами признались, что не различаете генмодов, — пожал плечами пожилой нотариус. — Я слышал это собственными ушами.

— Ах черт! — Филатов обернулся к Аксенушкину. — Это ты виноват!

— Попрошу не выражаться! — Татьяна Афанасьевна, которая до сего момента молчала, не вмешиваясь в разговор, властно постучала по полу своей массивной палкой. — И вообще, помолчите!

Наступила тишина.

Тишина, в которой очень отчетливо прозвучал голос шефа:

— Я почти наверняка знаю одного из мошенников. Во всяком случае, мошенника из числа персонала Ореховых. И должен признать, никакого отношения к Маккорману или даже постоянным работникам особняка эта особа не имеет.

«Адель! — подумала я, вспомнив, кто мешал мне поговорить с Мариной. — Наверняка она! У нее в подчинении множество работников, птицы-генмоды среди них тоже есть! Наверняка Филатов перепутал, принял дрозда или галку за ворона, это легче легкого, если не разбираешься не только в генмодах, но и в птицах!»

— Вот как! — с насмешкой и недоверием проговорил Филатов. — И кто бы это мог быть?

— А вот сейчас и узнаем точно… Антон, будьте любезны, уточните у Ольги Никитичны, составила ли она уже список слуг и распорядителей, которые по каким-либо причинам отсутствуют? Ах, этот список уже у вас? Ну что ж, давайте посмотрим… Да, все как я и думал. Но мы еще успеваем.

— Успеем куда? — резко спросил Филатов.

— На поезд в шестнадцать двадцать. Видите ли, раньше она сбежать не могла, это было бы подозрительно. К сожалению, придется торопиться, полиция может не успеть, но я был бы благодарен вам, Антон, если бы вы отправили посыльного с письмом… Да, спасибо. И разыщите кто-нибудь мою помощницу, Анну. Она очень пригодится, если придется задерживать нашу воровку силой.

«Значит, я все-таки пропущу аукцион», — подумала я.

Как ни странно, меня эта мысль ничуть не расстроила. Наоборот, обрадовала. Может быть, даже слишком обрадовала. Что-то чересчур я разнервничалась из-за этого дурацкого предприятия, будто мое будущее от него зависит. А ведь на самом деле ничего подобного. Просто очередное развлечение на ореховской свадьбе. Да мои картины, небось, и по минимальной цене не уйдут!

Я всегда любила наш вокзал. Несколько лет назад его отреставрировали, обновили, и теперь на фасаде здания больше стекла, чем было бы разумно в нашем климате, но он все равно необыкновенно красив. Изящные окна, купола крыш…

Но люблю я его, конечно, не за это. Мне нравится запах дыма и гари от поездов, нравятся длинные протяжные гудки, нравится атмосфера перронов, когда люди садятся в поезд, ведя последние разговоры с провожающими — причем мне одинаково нравится наблюдать и за людьми попроще, которые заходят в общие вагоны, и за элегантными дамами и господами, что садятся в отдельные купе с отдельными входами.

А пригородные поезда! Казалось бы, ничего особенного, но помню, как меня поразило в детстве, когда их только ввели, что теперь до самых дальних границ нашей области можно доехать за считанные часы!

Поезда делают мир ближе, подумала я тогда. Я и сейчас так считаю.

И еще, окутанные клубами пара, они немного похожи на пароходы. Некоторым тяжело выносить этот запах, а мне он скорее нравится, хотя глаза начинают слезиться, и, если ты торчишь на перроне долго — например, зарисовываешь людей, — лучше дышать через платок.

Но в этот раз мы не собирались задерживаться. Мы торопились на вполне конкретный сарелийский поезд — «потому что у нее родственники в Кливяти», как сказал шеф.

Кливять — один из ближайших к нам сарелийских городов; оттуда многие едут в Необходимск на заработки.