Борис Тараканов - Колесо в заброшенном парке
Взгляд кардинала сделался ледяным.
— Как прикажете, ваше высокопреосвященство. — Дон Альдо склонил голову.
Москва, 2005 год
Георгий Александрович аккуратно опустил крышку рояля.
— Вот так, Владимир! Произведения Виральдини либо хвалят, либо ругают, но равнодушных к его творчеству история музыки действительно пока не знает, — он по-мальчишечьи крутанулся на вращающемся стуле и улыбнулся. — Еще окрошки?
— Нет-нет, спасибо — я совершенно сыт и… пора мне уже — я и так «съел» много вашего времени!
— Пустяки…
Его перебил звонок мобильного телефона. Извинившись, Вовка снял с пояса трубку.
— Алло! Стас, привет. Ты где?
— Еду в твою сторону. Ты как там?
— Да мы уже закончили. Георгий Александрович очень помог.
— Ну что вы, Володя, — смущенно вмешался в разговор Струве, — я ничем не помог, просто рассказал то, что знал…
Вовка замахал на него руками, мол, «помог-помог, еще как помог».
— Вовка, придумай, где нам пообедать, — попросил Стас. — Я голодный, как сволочь.
— Почему «как»? — усмехнувшись, спросил Вовка.
— А ты намыль шею, прикупи веревки, и я тебе при встрече с удовольствием объясню.
— Все-все… Я выбираю жизнь. И придумывать ничего не буду, лучше у Струве спрошу… То есть, ой… у Гёрсаныча. Георгий Александрович!..
Струве улыбнулся:
— Да, Володя?
— Вы не посоветуете, где тут можно перекусить?
— Как же, конечно посоветую, хоть вы и «совершенно сыты».
— Да я-то сыт, у меня Стас голодный. Это мой коллега, и вообще, друг большой.
— Ну, раз большой, тогда конечно… Здесь, на платформе «Никольская», есть несколько кабачков, но вы, не поленитесь проехать одну остановку до Салтыковки. Там есть очень симпатичное заведение. И называется интересно: «Три медведя». Передайте от меня поклон хозяину — Евгению Ахмедовичу Абашидзе, он там… главный медведь. Впрочем, вы это сами увидите: колоритнейшая личность. Грузин по отцу… или по маме, я точно не помню. Замечательный человек.
— Спасибо огромное! Значит так, Стас…
— Да я все слышал, Вов. Жду тебя на Салтыковке. Друг друга на платформе, надеюсь, разглядим. Привет ГЁРЛ-Санычу!
Вовка глянул на Струве и непроизвольно покраснел.
— Циник ты, Стасич!.. До встречи.
Вовка спрятал телефон. Струве поднялся и направился ко входной двери, Вовка последовал за ним. Привет от Стаса он благоразумно решил не передавать.
Воздух после грозы был удивительно чистый, все еще пахнущий озоном. Лежащая возле конуры пожилая боксериха Айна, увидев хозяина, вскочила, подбежала к крыльцу и весело завиляла обрубком хвоста.
— Георгий Александрович, уж и не знаю, как вас благодарить…
— Ну-ну, прекратите, прошу вас. Мне это было в удовольствие.
Вовка окинул глазами большой загородный дом, в котором провел несколько часов в ауре чудесной музыки и неупотребляемых доселе слов и понятий: кантата, клавесин, капельмейстер, хоровая студия, певческая дисциплина…
— Володя, хотите, я покажу вам маленькое, но самое настоящее чудо? — неожиданно спросил Струве.
— Это вопрос? — улыбнулся Вовка.
Георгий Александрович улыбнулся в ответ и, полуобняв Вовку за плечи, повел неприметной тропинкой между буйно цветущими клумбами.
— Глядите, этому дубу почти триста лет. Наверху, вон, видите, еще сохранилось дупло. В нем я мальчишкой любил прятаться. От музыки…
— Действительно чудо.
— Нет-нет, чудо совсем в другом. Два года назад рядом с этим дубом вдруг выросла рябина. Вот она. Ее никто не сажал — просто выросла сама, и все!
— Удивительно.
— Не то слово! И еще ребеночка принесла… — Георгий Александрович указал на тонкий прутик с рябиновыми листочками, тянущийся вверх как раз между рябиной-мамой и древним дубом. — Разве не чудо? Значит, все-таки можно «рябине к дубу перебраться», а?
Вовка невольно улыбнулся и крепко пожал профессорскую руку. Тот искренне улыбался в ответ.
— Звоните, Владимир, я всегда буду рад вам помочь.
Стас встретил Вовку на платформе «Салтыковская».
— Ну как, узнал что-нибудь? Как тебе Струве?
— Осколок Империи… — Вовка все еще находился под впечатлением встречи.
— Как Чуковский?
Вовка вскипел:
— Может, еще с Роменом Ролланом сравнишь?
— Запросто, но сейчас, пожалуй, не буду, — шутливо испугался Стас. — Лучше расскажи, что выяснил.
— Много чего. Например, где нам пообедать.
— Это актуально.
Спустившись с платформы и пройдя чуть вперед, они попали на неширокую улицу с провинциальным разнообразием деревянных и кирпичных домиков и гордым названием, — Шоссе Ильича.
— Надо же, — удивился Вовка. — Не переименовали до сих пор.
Стас, погруженный в свои мысли, не ответил. С правой стороны обнаружилось продолговатое одноэтажное здание с летней террасой, головой-чучелом свирепого кабана над входом и большой вывеской «Три медведя».
— «Кто хлебал из моей чашки?!», — злобно процитировал Стас.
— Не я, — ответил Вовка, открывая дверь.
На стене небольшого зала красовались внушительные лосиные рога и три медвежьи шкуры — одна больше другой.
— Кто же из них «главный медведь»? — задумчиво протянул Вовка, разглядывая анималистическую композицию.
— Что бы ты понимал! — ответил Стас. — Тут горевать надо, а не стебаться.
— Это еще почему? За свои деньги и не постебаться?
Стас соорудил скорбное лицо.
— Да потому, что данные шкуры — все, что осталось от трех медведей после визита к ним девочки Маши. «Кто что-то делал на моей кровати и сломал ее?!» Классику читать надо!
Вовка собрался было ответить на это какой-нибудь качественной литературной цитатой, но тут из недр заведения вышел необъятных размеров человек с густыми поседевшими усами. Он достал откуда-то пульт дистанционного управления и слегка уменьшил громкость висящего в левом от входа углу телевизора, на экране которого шла классическая заставка с танцующими под оркестр Поля Мориа страусами.
— Евгений Ах… Ахмедович? — догадался Вовка, почему-то смутившись.
— Мы от Георгия Александровича… — доверительно сказал Стас тоном старорежимного спекулянта.
— Да-да, вам от него поклон, — поспешил добавить Вовка, ткнув Стаса локтем в бок и прошептал, — совсем спятил? Прозвучало, как «мы из налоговой инспекции»!
— Проходите, — радушно улыбнулся хозяин, — как там Гёрсаныч? Не занемог ли? Что-то он давненько не заходил. После последнего педсовета…
